Гордость и предубеждение.
Том третий. Глава 11

Гордость и предубеждение

Том третий

Глава 11

Г-на Уикэма столь удовлетворила сия беседа, что он более не огорчал себя и не злил дорогую свою сестру, вновь обращаясь к сей теме; Элизабет с удовольствием поняла, что сказала достаточно, дабы понудить его к молчанью.

Вскоре настал день отбытья Уикэма и Лидии, и г-же Беннет пришлось покориться разлуке, каковая, поскольку муж никоим образом не поддержал ее планов всей семьею отправиться в Ньюкасл, по вероятию, продлится по меньшей мере год.

- О, моя милая Лидия, - причитала она, - когда-то мы вновь увидимся?

- Господи боже. Да не знаю я. Вряд ли в ближайшие года два или три.

- Постарайся чаще мне писать, милая.

- Как смогу. Но, знаете, у замужних женщин маловато времени для корреспонденции. Сестры могут писать мне. Им все равно больше нечем заняться.

Г-н Уикэм попрощался гораздо теплее, нежели его супруга. Он улыбался, был хорош собою и сказал много приятного.

- В жизни не видал столь славного малого, - заметил г-н Беннет, едва молодожены вышли из дому. - Жеманится, ухмыляется и всех нас обожает. Я им замечательно горжусь. Смею утверждать, даже сам сэр Уильям Лукас не смог бы обзавестись столь бесценным зятем.

Лишившись дочери, г-жа Беннет на несколько дней сильно помрачнела.

- Я часто думаю, - говорила она, - что нет ничего хуже, чем расставаться с друзьями. Без них так одиноко.

- Это, сударыня, следствие замужества дочери, изволите ли видеть, - отвечала Элизабет. - Вам надлежит утешаться тем, что остальные четыре по сей день не замужем.

- Ничего подобного. Лидия покинула меня не оттого, что вышла замуж, но оттого, что полк ее мужа так далеко. Кабы они квартировали поближе, она бы так скоро меня не оставила.

Однако упадочное состоянье, в кое погрузило г-жу Беннет сие событье, вскоре отступило, и некая сплетня вновь повергла ее ум в ажитацию надежды. Экономка в Незерфилде получила распоряженье готовиться к приезду хозяина, кой прибывал через пару дней, дабы несколько недель охотиться. Г-жу Беннет охватило суетливое беспокойство. Она поочередно косилась на Джейн, улыбалась и качала головою.

- Так-так, значит, господин Бингли приезжает, сестрица. - (Ибо весть сию принесла г-жа Филипс.) - Что ж, оно и к лучшему. Не то чтобы мне это важно. Он нам никто, знаешь ли, и уж я-то определенно видеть его не желаю. Но тем не менее же пускай приезжает в Незерфилд, коли ему по нраву. Кто знает, что может случиться? Видишь ли, сестрица, мы же давным-давно договорились ни словом о сем не поминать. Так что, он совершенно точно приезжает?

- И не сомневайся, - отвечала та. - Вчера вечером госпожа Николлс была в Меритоне; я ее увидала и нарочно вышла, чтоб расспросить, так она сказала, что это истинная правда. Приезжает самое позднее в четверг, а может, и в среду. Она сказала, что идет к мяснику, хочет заказать на среду мяса, и у нее три пары уток, в самый раз к столу.

Юная г-жа Беннет не в силах была слышать упоминанье о его приезде, не краснея. Много месяцев она не поминала при Элизабет его имени, однако теперь, едва они остались одни, сказала:

- Я видела, что ты смотрела на меня, Лиззи, когда тетушка сегодня делилась новостями, и я знаю, что была вроде бы огорчена. Не думай, будто сему есть какие-нибудь глупые резоны. Я просто на миг смутилась - я же понимала, что на меня смотреть. Уверяю тебя, сия весть не доставляет мне ни радости, ни горя. Я довольна только, что он приезжает один - так мы станем видеться с ним реже. Себя я вовсе не боюсь - я страшусь чужих пересудов.

Элизабет не знала, что и думать. Не встреться она с Бингли в Дербишире, она могла бы допустить, что он способен приехать с тою лишь целью, кою провозглашал; но она по-прежнему считала, что он неравнодушен к Джейн, и колебалась, не в силах понять, дозволил ли друг ему приехать или Бингли достало смелости отправиться без дозволенья.

«Однако же как тяжело, - порою думала она, - что бедняга и в нанятый по закону дом приехать не может, не возбудив толков! Я непременно оставлю его в покое».

Невзирая на то, что́ сестра объявляла и взаправду полагала своими чувствами в ожиданьи его прибытия, Элизабет со всею ясностью зрела, что сердце у Джейн не на месте. Она редко видела прежде, чтобы Джейн бывала так тревожна и так неуравновешенна.

Предмет, столь тепло и подробно обсужденный родителями около года тому назад, ныне всплыл вновь.

- Как только господин Бингли прибудет, дорогуша, - сказала г-жа Беннет, - вы его, разумеется, навестите.

- Нет-нет. В прошлом году вы принудили меня его навестить и обещали, что, если я подобным манером поступлю, он женится на одной из моих дочерей. Сие закончилось ничем, и я более не намерен бестолково бегать по гостям.

Супруга уведомила его, сколь абсолютно необходим подобный знак вниманья от всех окрестных джентльменов по возвращеньи Бингли в Незерфилд.

- Я такой этикет презираю, - отвечал г-н Беннет. - Если он желает нашего общества, пусть сам его и добивается. Он знает, где мы живем. Я не стану тратить свое время, бегая по соседям всякий раз, когда они уезжают и приезжают.

- Ну, я только знаю, что коли вы к нему не поедете, сие будет ужасно грубо. Но тем не менее же, что ни говорите, мне это не помешает пригласить его на обед. К нам скоро придет госпожа Лонг и Гулдинги. Значит, вместе с нами тринадцать - ему как раз хватит места за столом.

Утешенная сим решеньем, она легче снесла нелюбезность супруга, хотя весьма оскорбительно было знать, что вследствие таковой соседи могут увидеться с г-ном Бингли прежде них.

День его прибытья подступал, и:

- Я начинаю жалеть, что он приезжает, - сказала Джейн сестре. - Ничего такого, я смогу увидеться с ним совершенно равнодушно, однако едва в силах терпеть, что вокруг только об этом и говорят. У матушки благие намеренья, но она не понимает, никому неведомо, до чего я страдаю от того, что́ она говорит. Как я буду счастлива, когда он уедет из Незерфилда!

- Я бы хотела чем-нибудь тебя утешить, - отвечала Элизабет, - однако сие решительно не в моей власти. Ты и сама понимаешь; а типическая радость понужденья страдальца к терпению бежит меня, ибо терпенья у тебя и так с лихвой.

Прибыл г-н Бингли. Г-жа Беннет через посредство слуг умудрилась прознать об этом одной из первых и тем самым возможно более растянуть часы своей тревоги и нетерпенья. Она считала дни, коим положено миновать, прежде чем станет уместно послать приглашенье, и не надеялась свидеться с г-ном Бингли ранее. Однако на третье утро по прибытьи его в Незерфилд из окна гардеробной она узрела, что он появился на выгоне и скачет к дому.

Г-жа Беннет в восторге призвала дочерей разделить с нею радость. Джейн решительно отказывалась и шагу ступить от стола, но Элизабет, дабы унять г-жу Беннет, приблизилась к окну - выглянула - увидела с Бингли г-на Дарси и вновь села подле сестры.

- С ним еще какой-то джентльмен, мама́, - сказала Китти. - Кто бы это мог быть?

- Наверное, какой-нибудь знакомец, дорогуша; уж мне-то откуда знать?

- Глядите-ка! - отвечала Китти. - Кажется, это тот человек, что раньше с ним приезжал. Господин уж и не помню как. Высокий такой и гордый.

 Господь всемогущий! Господин Дарси! И в самом деле, честное слово. Что ж, здесь рады всякому другу господина Бингли, хотя должна заметить, что самый вид этого джентльмена мне ненавистен.

Джейн с удивленьем и тревогою взглянула на Элизабет. Она толком не знала об их встрече в Дербишире, а посему переживала, сколь, вероятно, неудобно сестре увидеть г-на Дарси едва ли не впервые после его письма с объясненьями. Обе в немалой мере терзались неловкостью. Каждая переживала за другую и, разумеется, за себя; мать их продолжала болтать о том, как не нравится ей г-н Дарси и как она будет с ним любезной исключительно потому, что он друг Бингли, однако сестры не слышали ее. У Элизабет имелись резоны для волненья, о коих не могла заподозрить Джейн, ибо Элизабет так и не собралась с духом показать ей письмо г-жи Гарднер или же поведать о перемене своих чувств. Для Джейн г-н Дарси был лишь человеком, чье предложенье Элизабет отвергла и чьи достоинства недооценила, но, согласно более обширным сведеньям Элизабет, то был человек, пред коим вся семья в долгу за величайшее благо и к коему она сама питала интерес - пусть не столь же нежный, однако столь же разумный и праведный, сколь тот, что Джейн питала к Бингли. Изумленье Элизабет - он приехал в Незерфилд, в Лонгборн, он сам явился к ней - почти уподобилось тому, кое она познала в Дербишире, впервые наблюдая перемену его поведенья.

нерушимы. Но в сем она уверена не была.

«Сначала посмотрим, как он себя поведет, - решила она. - Вот тогда наступит время для ожиданий».

Она сосредоточенно углубилась в рукоделье, пытаясь сохранить хладнокровье и не смея поднять взгляда, пока тревожное любопытство не устремило его к лицу сестры в тот миг, когда слуга приближался к двери. Джейн была чуть бледнее обычного, однако невозмутимее, нежели Элизабет предчувствовала. Едва джентльмены вступили в комнату, Джейн покраснела, однако приняла их довольно непринужденно и с пристойностью, равно лишенной всяких примет как негодованья, так и излишней предупредительности.

Элизабет сказала столь мало, сколь дозволяла вежливость, и снова принялась за рукоделье со вниманьем, какого последнее добивалось нечасто. Лишь однажды рискнула она взглянуть на Дарси. Тот был по обыкновенью серьезен, и ей показалось, что он более похож на себя прежнего в Хартфордшире, нежели на того, каким она его наблюдала в Пемберли. Но, возможно, в присутствии ее матери он не мог вести себя так же, как с ее дядюшкой и тетушкой. Сия догадка была горька, однако вовсе не лишена вероятности.

Бингли она тоже на миг увидела, и в сие краткое мгновенье заметила, что он доволен и смущен. Г-жа Беннет приняла его с безмерной любезностью, коей устыдились две старшие дочери - в особенности узрев, сколь разительно отличается сие от холодной и церемонной вежливости реверанса и обращенья к его другу.

манером.

Дарси, осведомившись у Элизабет о г-не и г-же Гарднер - вопрос, на кой она не в силах была отвечать без смущенья, - едва ли молвил слово. Он не сидел подле нее - быть может, сие изъясняло его молчанье; однако в Дербишире все было иначе. Там он говорил с ее друзьями, если не мог беседовать с нею самой. Ныне же несколько минут истекли, а голос его не прозвучал ни единожды; порою, не в силах противиться любопытству, Элизабет, обращая взгляд на его лицо, обнаруживала, что он глядит на Джейн не реже, чем на нее саму, а зачастую ни на что вообще, а только в пол. Он явно был задумчивее и менее приветлив, нежели в их последнюю встречу. Элизабет огорчилась и за это рассердилась на себя.

«Могла ли я ожидать иного? - рассуждала она. - Но зачем же он приехал?»

Ей не хотелось беседовать ни с кем, кроме него, а обратиться к нему она едва ли находила в себе мужество.

Она осведомилась о его сестре, но ни к чему более оказалась не способна.

 Давненько вы от нас уехали, господин Бингли, - заметила г-жа Беннет.

С сим тот охотно согласился.

- Я уж стала бояться, что вы никогда не вернетесь. Люди вообще-то поговаривали, будто вы собираетесь на Михайлов день и вовсе от Незерфилда отказаться, но тем не менее же я надеюсь, что это неправда. После вашего отъезда тут много всего случилось. Юная госпожа Лукас вышла замуж. И одна из моих дочерей. Вы, должно быть, слышали - да вы наверняка видали в газетах. В «Таймс» пропечатали, и в «Курьере», хотя и не как полагается. Написали просто: «Недавно, Джордж Уикэм, эскв., на госпоже Лидии Беннет», и ни полслова о ее отце, или где она жила, ничего. Это все мой братец Гарднер учинил - не понимаю, как это у него так неловко получилось. Вы-то сами видели?

Бингли отвечал, что видел, и поздравил хозяйку. Элизабет не смела поднять глаз. Посему она не имела представленья, какое лицо было у г-на Дарси.

- Вот ведь как замечательно, коли дочка хорошо устроилась, - продолжала ее мать. - Но в то же время, господин Бингли, уж так тяжело, что ее взяли и забрали у меня. Они уехали в Ньюкасл, это, я так понимаю, далеко на севере, и там они останутся - уж и не знаю, надолго ли. Его полк расквартирован там - вы, наверное, слыхали, что он уволился из ***ширского полка и в регулярную армию пошел. Слава богу, у него есть друзья, хотя, может, их и меньше, нежели он заслуживает.

Элизабет, понимая, что сие нацелено против г-на Дарси, так терзалась стыдом, что едва в силах была усидеть на месте. Сие, впрочем, исторгло из нее речь, к кой прежде ничто не могло ее понудить, и Элизабет спросила Бингли, намеревается ли он задержаться в графстве. На несколько недель, он так полагает.

- Когда перебьете всю птицу у себя, господин Бингли, - вмешалась ее мать, - умоляю вас, приходите к нам и стреляйте сколько угодно в поместье господина Беннета. Я уверена, он будет несказанно счастлив вам услужить и прибережет для вас лучшие куропачьи выводки.

От сего излишнего, сего назойливого вниманья страдания Элизабет обострились. Она не сомневалась, что, замаячь ныне прекрасная будущность, на кою они питали надежды год назад, все стремительно завершилось бы сходным огорчительным манером. В ту минуту чувствовала она, что годы ее счастья или же счастья Джейн не в силах загладить сих мгновений мучительного замешательства.

«Первейшее желанье сердца моего, - сказала она себе, - никогда более не оказываться в обществе любого из этих двоих. Никакое удовольствие от их беседы не искупит подобного ужаса! Лучше бы я никогда более не видела ни того, ни другого!»

Однако страданья, коих не возместить годам счастья, ощутимо утишились вскоре, едва Элизабет узрела, сколь красота ее сестры разожгла восхищенье бывшего ее воздыхателя. Только зайдя, Бингли едва ли перемолвился с нею словом, но всякие пять минут его вниманье к Джейн росло. Ему она виделась столь же красивою, сколь была в прошлом году, столь же благодушной и искренней, хоть и не столь разговорчивой. Джейн старалась не выказать вовсе никаких перемен и не сомневалась, что разговаривает не меньше обычного. Однако мысли ее были так заняты, что порою она не замечала собственного молчанья.

- Вы задолжали мне визит, господин Бингли, - прибавила она, - потому как, когда вы уехали зимою в город, вы обещали по-семейному с нами отобедать, как только вернетесь. Видите, я не забыла и, уверяю вас, сильно огорчилась, когда вы не вернулись и слова не сдержали.

Бингли в легком ошеломленьи выслушал сии реминисценции и отвечал, что непомерно сожалеет, однако дела не позволили. Засим джентльмены удалились.

планы, и не удовлетворит аппетит и гордыню человека с доходом десять тысяч в год.