Каролина Вернон.
Часть I. Глава 3

Шарлотта Бронте

Повести Ангрии

Сборник

Каролина Вернон

Часть I

Глава 3

Читатель, тебе так и не рассказали, какое дело заставило Нортенгерленда проделать долгий путь из Эллрингтон-Хауса в Хоксклиф-Холл. Но ты все узнаешь, если вообразишь, что настало утро, и вместе с графом выйдешь из скромного будуара, где герцогиня сидит за работой у окна, в окружении роз.

Заморна, покончив с завтраком, двинулся к выходу, и граф последовал за ним. По счастью, он успел нагнать зятя, когда тот стоял на крыльце и, опершись на столб, любовался видом собственного парка, переходящего в лес, прежде чем на целый день уехать в поля.

- Куда вы, Артур? - спросил граф.

- Вон в тот лес за рекой.

- Зачем?

- Проследить за пересадкой деревьев.

- Случится ли землетрясение, если вы отложите свое важное дело на несколько минут и выслушаете мое пустяковое?

- Возможно, не случится. Что там у вас?

Нортенгерленд ответил не сразу. Он молчал, то ли смущаясь начать, то ли проверяя, нет ли поблизости посторонних. Дом позади был пуст, парк впереди - росист и безлюден. Они с зятем стояли на крыльце совершенно одни. Никто их не подслушивал.

- Ну так в чем дело? - еще раз спросил Заморна. Он беспечно насвистывал, не выказывая намерения всерьез отнестись к предстоящему разговору.

Когда что-то занимает наш ум целиком, мы склонны вообразить, что другие люди читают наши мысли. Нортенгерленд бросил на Заморну странный, косой взгляд и проговорил с особенным выражением:

- Я хочу знать, как поживает моя дочь Каролина.

- Была здорова, когда я последний раз ее видел.

Наступила новая пауза. Заморна опять засвистал, но на сей раз с более подчеркнутой беспечностью: задумчивая мелодия, которую он выводил минуту назад, сменилась обрывками бравурных арий.

- Наверное, моя дочь выросла, - продолжал Нортенгерленд.

- Вы что-нибудь знаете о том, как продвигается ее обучение? Она хорошо образованна?

- Я обеспечил ее хорошими наставниками и с их слов могу заключить, что для своих лет она делает неплохие успехи.

- Проявляет ли она какие-нибудь таланты? Музыкальные способности должны были передаться ей по наследству.

- Мне нравится ее голос, - ответил Заморна. - Играет она тоже неплохо для своих лет.

Нортенгерленд достал записную книжку. Несколько мгновений он в молчании что-то подсчитывал, потом записал результат оправленным в серебро карандашом, спрятал блокнот в карман и тихо проговорил:

- Каролине пятнадцать.

- Да, у нее ведь день рождения первого или второго июля? - ответил Заморна. - Я удивился, услышав, сколько ей лет. Мне казалось, двенадцать-тринадцать.

- Так она выглядит совсем маленькой?

- Да нет, вполне себе взрослая. Но в таких случаях время играет с нами дурные шутки. Вроде бы она только вчера была крошкой.

- Время сыграло дурную шутку со мной, - заметил граф, и снова воцарилось молчание. Заморна двинулся вниз по ступеням.

- Что ж, счастливо оставаться, - сказал он, однако тесть последовал за ним.

- Где моя дочь? - спросил Нортенгерленд. - Я хочу ее видеть.

- Никаких затруднений. Можем после обеда съездить. Дотуда не больше трех миль.

- Ее немедленно нужно поселить и собственный дом, - продолжал граф.

- У нее и так собственный дом, - сказал Заморна. - Вместе с матерью.

- Я прикажу подготовить Селден-Хаус или Эдем-Холл, - продолжал его сиятельство, не обращая внимания на последнюю фразу. Они с зятем прогуливались по парку почти бок о бок, но теперь Заморна несколько отстал. Соломенная шляпа была надвинута на глаза, так что тесть не мог угадать их выражения.

- Кто будет о ней заботиться? - после нескольких минут молчания полюбопытствовал герцог. - Или вы сами намерены переехать на север либо на юг, в Эдем-Холл или Селден-Хаус?

- Возможно.

- А Зенобия согласится жить с девочкой под одной крышей и не шпынять ее с утра до вечера?

- Не знаю. Если они не поладят, Каролину придется выдать замуж. Но вы, кажется, говорили, что она дурнушка?

- Разве? Что ж, вкусы бывают разные, а она пока совсем дитя. Может, еще похорошеет. Подумать о ее замужестве - замечательная мысль! Всецело одобряю. Будь она моя дочь, я бы повременил со свадьбою лет десять, но, вижу, вас обуял очередной каприз - такой же фантастический и дорогостоящий, как все предыдущие. Что до собственного дома - вы ничего в этом не смыслите, не знаете цены деньгам, да и никогда не знали.

- Чушь! - нетерпеливо произнес герцог.

- Я поручил Ститону заняться приготовлениями, - продолжал граф решительно.

- Глупое упрямство! - был ответ. - Вы просчитали расходы?

- Нет, я просто рассудил, как следует поступить.

На это герцог только фыркнул, и дальше оба джентльмена некоторое время шагали в молчании. Черты Нортенгерленда при всей своей безмятежности выказывали непреклонное упрямство. Заморна мог совладать с выражением лица, но не с глазами: они блестели и стремительно двигались.

- Что ж, - проговорил он несколько минут спустя, - делайте что хотите. Каролина ваша дочь, а не моя. Но вы поступаете странно. По крайней мере, исходя из моих представлений о том, как следует себя вести с юной впечатлительной девушкой.

- Вы вроде бы сказали, что она совсем дитя.

- Я сказал, или хотел сказать, что так к ней отношусь. Сама она наверняка считает себя взрослой. Однако дайте ей отдельный дом, деньги, экипажи, слуг - и вы увидите, что получится.

Нортенгерленд не ответил. Его зять продолжал:

- Вполне в вашем духе, в духе ваших сумасбродных причуд окружить ее французами или итальянцами, если сумеете их найти. Если бы круг, в котором вы вращались на заре юности, существовал до сих пор, вы бы позволили Каролине в нем царить.

- Ну вот! - воскликнул его зять. - Ваш вопрос доказывает мою правоту. Сударь, - продолжал он с нажимом, останавливаясь и глядя Нортенгерленду прямо в глаза, - если вы опасаетесь, что Каролине не достанет красоты, чтобы ее начали домогаться, или воображения, чтобы эти домогательства распознать и поощрить, а также решительности и страсти, чтобы зайти на этом пути много дальше, чем следует, то не тревожьтесь: все перечисленное, и даже больше, в ней есть либо появится.

- Оставьте свой менторский тон, - сказал Нортенгерленд, сузив глаза и глядя на герцога в упор. - Вам должно быть известно, что я знаю вашу августейшую особу и не поверю, что передо мною праведник или хотя бы раскаявшийся грешник.

- Я не разыгрываю ни праведность, ни покаяние, - отвечал герцог, - ибо знаю, что вам все про меня известно. Однако я затратил на воспитание мисс Вернон кое-какие усилия. Она выросла интересной, умной девочкой, и я не хотел бы узнать, что она оказалась дочерью своей матери и я растил любовницу для какого-нибудь французского афериста. Я изучил характер Каролины - ее не следует искушать. Она беспечна и склонна фантазировать, чувства в ней мешаются со страстями: и те и другие сильны, и она не умеет их осмысливать. Ваше путеводительство совершенно не годится для такой девушки. Вы станете потакать ее прихотям и тем разовьете дурные стороны ее натуры. Как только она поймет, что умильные взгляды и ласковые слова действуют лучше доводов рассудка и здравого убеждения, она станет покупать удовлетворение своих желаний за эту дешевую монету, а желания ее будут так необузданны, как если бы все капризы и самодурство слабого пола сосредоточились в одной маленькой головке.

- Каролина до сих пор жила очень уединенно? - спросил Нортенгерленд, пропуская мимо ушей тираду герцога.

- Однако моя дочь будет неотесанной деревенщиной, - произнес граф. - Я хочу вывести ее в свет - для этого нужны манеры.

- В свет! - с досадой повторил Заморна. - Какая блажь! И я вижу, что вы продумываете светскую будущность девочки-подростка - ее дом, выезд и все такое, - словно это важнейший политический маневр, от которого зависит жизнь половины нации.

- О! - произнес граф с коротким сухим смешком. - Уверяю вас, вы недооцениваете мой интерес к этому вопросу. Ваши политические маневры меня нисколько не заботят. А вот если Каролина окажется красивой и умной женщиной, мне будет приятно. У меня появится новый повод собрать вокруг себя общество, чтобы она стала его хозяйкой и повелительницей.

На это герцог мог только с досадой фыркнуть.

- Для начала десять тысяч в год!

Заморна присвистнул и сунул руки в карманы. После паузы он сказал:

- Я не стану с вами спорить, поскольку в этом вопросе вы просто упрямый осел, не способный воспринимать разумные доводы. Поступайте по-своему: я не стану ни мешать вам, ни помогать. Заберите свою дочь, отнимите у нее игрушки и дайте вместо них дом и карету, переоденьте ее из детского платьица в кринолин и познакомьте с завсегдатаями Эллрингтон-Хауса или Эдем-Холла - нетрудно догадаться, что выйдет. Черт побери! Я не могу спокойно об этом говорить! Я знаю, какая она сейчас: хорошенькая, умная, наивная девочка. И я отлично вижу ее через несколько лет: бездушная распушенная красавица, одна из ваших донн джулий или синьор сесилий. Тьфу! До скорого, сударь. Мы обедаем в три. После обеда я отвезу вас к мисс Вернон.