Турандот. Действие пятое

Как? Неужели я благополучно

Прошел весь путь, всегда перед собой

Дыханье смерти чувствуя? Никто

Меня не тронул. Или обманула

Меня Адельма, или Турандот,

Узнавши имена, приказ о смерти

Успела отменить, и… я погиб!

Но лучше смерть, чем если оправдаться

Должно мое сомненье.

Милый сын,

Я вижу, ты взволнован. Я хотел бы

Сегодня кончатся твои невзгоды.

Я возвещу тебе и мир и радость.

Твоей супругой станет Турандот.

Она ко мне три раза посылала,

Прося меня освободить ее

От обязательства в Диван явиться

И от союза брачного. Ты видишь,

Что можешь быть уверенным и ждать

Ее бестрепетно.

Что верно, то верно, ваше высочество. Я сам лично два раза ходил и ждал у дверей сераля приказаний принцессы. Наскоро, оделся и побежал. Замерз так, что до сих пор борода трясется. Ну ничего. Признаюсь, занятно мне было увидать вас в таком огорчении, когда всем нам предстоит веселье.

Я там в тринадцать часов был^[46]. Как раз на самой на заре. Они меня своими просьбами с полчаса продержала. И я ей с холода да со злости, кажется, всяких глупостей наговорил. (В сторону.) Выпорол бы я ее с удовольствием!

Смотри, как долго

Нейдет она. Я к ней послал с приказом

А в случае отказа приведут

Ее насильно. Много оснований

Мне на нее сердиться. Вот она!

Она печальна. И лицо ее

Покрыто краскою стыда, который

Я тщетно вызвать в ней пытался… Сын!

Будь веселей!

Простите, государь!

Я вас благодарю. Но не могу

Преодолеть жестоких подозрений.

И больно мне, что мог я быть причиной

Ее страданья и ее стыда.

Я лучше бы хотел… Нет, не могу…

Как мог бы жить я без нее на свете!

Надеюсь, что со временем она,

Моею окруженная любовью,

Ко мне привыкнет. Я ей безраздельно

Вручаю сердце! И ее желанья

Моими будут. Тот, кто от меня

Искать поддержки разных паразитов,

Льстецов придворных, женщины иной;

Одна она - советчица моя,

Посредница моих благоволений!

В любви я буду верен, постоянен

И повода не дам для подозрений.

Немного времени пройдет, быть может,

Она меня полюбит и, надеюсь,

О ненависти прежней пожалеет.

Эй, слуги, торопитесь превратить

Зал заседаний в храм. Пускай она,

Войдя, увидит, как держу я слово.

Пускай народ сюда свободно входит.

Настало время пострадать немного

Неблагодарной дочери моей

И разом заплатить за все мученья

Ее отца. Пусть радуются все.

Сыграем свадьбу. Жертвенник готовьте.

Канцлер, а канцлер, она идет, идет. Сдается мне, что она плачет.

Свита у нее довольно печального вида. Вообще, по-моему, эта свадьба больше смахивает на панихиду.

Весь этот траур, незнакомец, этот

Печальный вид моей угрюмой свиты

Тебя, я знаю, радует. Я вижу

Готовый жертвенник, и я печальна.

Поверь, что я употребила все

Свое искусство, чтобы отомстить

За стыд вчерашний; но теперь судьбе

Я уступить должна.

О Турандот!

Как я хотел бы душу вам открыть

И показать, что вашею печалью

Зачем жалеть, что вы даете счастье

Тому, кто любит вас? Зачем не сплесть

Священный узел счастием взаимным?

И я прошу прощенья, если должен

Просить прощенья тот, кто полюбил.

Она не заслужила, сын мой милый,

Таких смиренных слов. И ей пора,

Давно пора склониться и смириться.

Пусть музыка играет веселее.

Пусть брак священный будет заключен.

Еще не время. Нет прекрасней мести,

Как притвориться и вселить в тебя

Уверенность, душевный мир и радость,

Чтобы затем тебя внезапно бросить

От счастья к муке.

Слушайте меня!

Вот имена, которых ты хотел.

Ищи жену другую! И узнай,

Как Турандот умеет побеждать!

О я, несчастный!

Боги, что я слышу!

Мать честная, как она его отбрила! Канцлер, а?

Берджингузин! Меня прямо по сердцу резануло!

Погибло все! Кто мне теперь поможет?

Ах, некому помочь! Я сам себе

Убийцей стал. Я слишком полюбил

И погубил любовь. Я мог вчера

В ответах ошибиться. И теперь

Я был бы обезглавлен и душа

Ужаснее, чем смерть! Ты, Альтоум,

Напрасно отменил закон суровый,

Суливший смерть мне, если дочь твоя

Узнает имена. Она была бы

Еще счастливей.

Верь, Калаф, печаль

Терзает сердце старое. Какой

Нежданный случай!

Как мне жаль его,

Зелима! Дольше сердце от него

Не защитить мне!

Сдайтесь, уступите!

Народ волнуется.

Идет вопрос

О жизни и о смерти!

Будто сон…

Рассудок мой… Жестокая, скажи,

Ты сожалеешь, что не видишь мертвым

Того, кто так любил тебя? Хочу,

Чтоб ты и жизнь мою завоевала!

Вот, он у ног твоих, тот принц Калаф,

Которого ты знаешь, ненавидишь,

Который презирает небо, землю,

Свою судьбу, который, обезумев,

В отчаянии, на твоих глазах

От горя умирает!

(бросается к нему и останавливает его; с нежностью)

Нет, Калаф!

Не надо.

Как, ты хочешь

Той смерти помешать, которой ищешь?

Способна ты на дело милосердья?

Жестокая, ты хочешь, чтобы я

Жил без тебя, страдая бесконечно,

И мучился всю жизнь? По крайней мере,

Будь в этом милосердна и позволь

Мне избежать такого горя. Если

Способна ты на милость, то в Пекине

Есть мой отец, Тимур. Несчастен он,

Преследуем, его лишили царства,

Он нищим стал. Помочь ему я тщетно

Старался. Пожалей его, а мне

Дай этот мир покинуть.

Ты будешь жить. Ты должен… для меня!

Знай: я побеждена. Скорей, Зелима,

Беги ты к узнику, его отцу,

Утешить постарайся старика

И верного слугу его утешь.

Там ждет и мать твоя. Ей помоги…

Бегу. О, как я рада!

Гибнет все!

Я чую смерть. Надежды больше нет!

Узнай. Я победила лишь случайно.

Сегодня ночью, в странном забытьи,

Ты имена открыл моей рабыне

Адельме. От нее я их узнала.

Но пусть про то узнает целый мир,

Я не способна быть несправедливой.

Твой доблестный и благородный вид

Нашли дорогу к сердцу моему,

Его смягчить сумели. О, живи,

Будь справедливо гордым. Турандот

Твоя супруга!

О, как я страдаю!

Как, ты моя? О, радость, дай мне жить!

Дочь… Дорогая… Я тебе прощаю

Все горести, что ты мне причиняла.

Ты искупила все своим порывом.

Свадьба, свадьба! Уступите дорогу, господа мудрецы.

О да, живи, жестокий, и живи

С ней, ненавистной мне! А ты, принцесса,

Узнай, что ненавижу я тебя,

Что все мои дела имели целью

Добиться, чтобы он на мне женился.

Пять лет назад, еще в моих владеньях,

Его я полюбила. Притворившись,

Что я забочусь об одной тебе,

Сегодня ночью я его просила

Бежать со мной, ему тебя бранила…

Но было все напрасно… Наконец,

Случайно произнес он имена.

Я их тебе открыла, ожидая,

Что ты его прогонишь, и тогда

Удастся мне склонить его к побегу,

И будет он моим. Но слишком он

Тобою увлечен. И, мне на горе,

Все оказалось тщетным, и надежда

Мне остается путь. Я им пойду.

Я рождена принцессой. Стыдно мне

Жить в рабстве, как жила я до сих пор,

Тебя, жестокую, я ненавижу.

Ты отняла отца, и мать мою,

И братьев, и сестер, мои владенья,

И, наконец, его, мою любовь.

Довольно для Адельмы этих бедствий,

Пора кончать. Пускай же с ней погибнет

Последний отпрыск царственного рода,

И кровь да смоет годы униженья!

(Поднимает кинжал Калафа и гордо продолжает.)

Вот он, кинжал, тобою отстраненный

От сердца мужа, чтоб пронзить меня.

Пусть видит весь народ, могу ли я

Разрушить цепи рабства!

Нет, Адельма!

Оставь меня, тиран!

Пусти, неблагодарный! Дай мне смерть!

Ты не умрешь. Я признаю, что я

Тебе обязан всем благополучьем.

Твое предательство на пользу было,

Им довела меня ты до поступка,

Который тронул сердце наконец

Той, что меня хотела ненавидеть

И сделала теперь счастливей всех.

Прости любовь, в которой я не волен,

И не зови меня неблагодарным,

Клянусь богами, если бы я мог

Любить другую, то моей женою

Была бы ты.

Нет, нет, я не достойна

Твоей руки.

Адельма, что с тобой?

Теперь ты знаешь все мои страданья.

Ты отняла одну мою надежду -

Ты отняла его. Лишь для него

Я шла на все, предательницей стала;

Он отнял средство отомстить тебе.

Верни свободу мне, по крайней мере,

Я странницей покину ваш Пекин.

Не сотвори жестокости последней,

Не заставляй меня узреть Калафа

В объятьях Турандот. - Ты должен помнить;

Ревнивые сердца на все способны,

На все пойдет в отчаянье душа.

Там, где Адельма, ты уже не можешь

Быть в безопасности.

Мне жаль ее,

Принцессу бедную.

Адельма, будет,

Не плачь. Ты видишь, я теперь могу

Отчасти возвратить тебе свой долг,

Ты, Альтоум, и ты, моя супруга,

Я вас молю принцессе возвратить

Ее свободу.

Я прошу о том же,

Отец! Я знаю, что в ее глазах

Я ненавистна и жестока; видеть

Меня ей трудно. Я ее любила,

Я доверяла ей во всем. Но было

Напрасно все. Она таила гнев.

И для нее я не могла никак

Быть более подругой, чем принцессой,

Она уйдет свободной! Если вы

Хотите оказать нам эту милость,

Мне, дочери, и моему супругу, -

Не откажите в этой низкой просьбе!

В такой счастливый день своих щедрот

Я мерить не могу. Пускай она

Свою получит долю в этом счастье.

Одной свободы мало. Я отдам

Адельме мною отнятое царство.

Пусть выберет супруга, чтобы с ним

Благоразумно, мудро, а не слепо,

Не дерзостно страною управлять,

О господин мой… слишком смущена

Раскаяньем несчастная Адельма…

Моя любовь мешает мне понять

И оценить благодеянья ваши.

Но время просветит усталый ум.

…

Нет сил сдержаться…

Где ты, мой отец?

Ты здесь, в Пекине? Где тебя найти,

Обнять тебя и счастьем поделиться?

Отец твой у меня. И в этот час

Он знает все и радостен. Позволь

Не открывать пред всеми эту тайну.

Я их стыжусь. Ты скоро все узнаешь.

Тимур с тобой? Калаф, возвеселись.

Здесь ты уж царь. Тимур да будет счастлив,

Его страна свободна. Этот варвар,

Хан Хорезмийекий, управлял жестоко

Твоей землей и от руки вассалов,

Не вынесших свирепой тирании,

Пал мертвым. А державный скипетр твой

Твоим министром верным для тебя

Был сохранен. Теперь он разослал

Где описал подробные приметы,

Прося тебя иль твоего отца

Принять бразды правленья, если живы,

Возьми вот этот лист и в нем прочти

Конец твоих невзгод.

Возможно ль? Боги!

О Турандот, о царь! Но нет, не к вам,

Не к смертным воссылать мои восторги.

Мои восторги к вам, о боги! К вам

Я руки воздеваю. Вам я шлю

Мои благодаренья, вас молю

Послать мне сотню новых испытаний,

Наперекор людскому рассужденью,

В уничижении молю простить

Мне жалобы мои. И если жизнь

И горести ее порою могут

О всемогуществе руки дающей, -

Простите мне и это прегрешенье!

Все присутствующие тронуты и плачут.

…

Калаф готов был жизнь свою отдать

Из-за любви ко мне. Его министр

Для счастья господина своего

Пошел на смерть. Его другой министр

Сам стать царем. И тот старик несчастный

Во имя сына близко видел смерть…

А женщина, что мне была скорее

Подругой, чем рабыней, - предает.

Упорное к мужчинам отвращенье!

Прости и все жестокости мои!

Узнайте вы, любезные мужчины,

Раскаянье извольте поощрить!

Я там в тринадцать часов был. - В согласии с указанным выше венецианским счетом времени, тринадцать часов - это семь-восемь часов утра.

Автор:	Гоцци К.
Категории:	Трагикомедия, Сказка