Золотой адмирал. Книга третья. Индейцы. Глава 2. И домой возвратился моряк, домой с моря

Книга третья. Индейцы

Глава 2

И ДОМОЙ ВОЗВРАТИЛСЯ МОРЯК, ДОМОЙ С МОРЯ^*["340]

В тот вечер в доме Фостеров пировали, и младшие вместе со старшими, вытаращив глаза, слушали рассказ Мэтсона о том, как он в качестве помощника капитана одного из семи судов, отправленных сэром Уолтером Ралеем к берегам Нового Света под командованием сэра Ричарда Гренвилля, совершил плавание к тому же участку побережья, где за год до этого некий капитан Амадас со своим экипажем встретил самый дружелюбный прием со стороны туземцев, населяющих остров Роанок.

Пока этот чернобородый малый все дальше углублялся в свой рассказ, самый большой чугунок Полли Фостер мирно булькал на огне, и когда густой желтый жир от курицы всплыл на поверхность, она удалила его и всыпала в прозрачный бульон смесь бобов и гороха.

- А вы откуда будете, мэм? - спросил Хэл Мэтсон Кэт, разрезавшую на бутерброды одну из принесенных ею булок. Кусочек сыра она, к счастью, тоже припасла еще заранее.

- Я-то? Я из небольшой деревушки, о которой вы вряд ли слышали, она в Хантингдоншире.

- В Хантингдоншире?

- Да, из поселения Сент-Неотс.

Дым, выбивавшийся в комнату из плохо сложенного очага, до слез разъедал ей глаза.

Мэтсон поднес к заросшим усами и бородой губам наполненный элем коровий рог.

- Сент-Неотс? Постойте-постойте! Где же я слышал это название? - Волосатый кадык Хэла трижды дернулся, прежде чем он опустил рог на стол. - Боже мой, теперь вспоминаю. От одного из колонистов, когда мы высадились на одной из скверных песчаных отмелей у берегов Виргинии. Он был родом из того же местечка. Может, припомните такого могучего светловолосого парня, вечно готового шутить и смеяться?

- А имени его вы не припомните? - спросила Кэт, наморщив гладкий белый лоб. Она ведь если и не знала, то хотя бы слышала обо всех, кто жил в том уголке Хантингдона лет пятнадцать, а может, и больше.

Хэл с надеждой глянул на чугунок, вытянул ноги - теперь уже босые, так как новые сапоги жали, - к камину, на котором сидел длинношерстный турецкий кот, взирая на них не слишком одобрительно.

- Нет, хоть умри, не помню. Видите ли, мэм, их там было не меньше сотни. Поторговали с ними немного, высадили бедолаг на берег и помогли им в схватке с туземцами, а там уж поплыли домой.

Кэт быстро перебирала в уме всех, кто мог бы действительно уехать из Сент-Неотса в Америку. И вдруг ее осенило.

- Вы сказали, этот парень светловолос и необычайно силен?

- Да, пожалуй, он самый сильный в новой колонии губернатора Лейна.

- Тогда, - заявила она убежденно, - вы говорите о Питере Хоптоне.

Моряк уставился на нее во все глаза, затем ощерился.

- В самую точку, мэм. Именно о Хоптоне я и говорю.

- Эх, был бы здесь Генри! - хлопнула в ладоши Кэт в сдержанном приливе энтузиазма. - Видите ли, мастер Мэтсон, этот Питер Хоптон, о котором вы говорите, приходится моему мужу двоюродным братом. Расскажите мне о нем. Здоров ли он? Женат ли? Взял ли он себе большой земельный надел, какие предлагают поселенцам?

Он жадно принюхался и задвигал волосатыми челюстями, заставив детишек так и взвизгнуть от смеха.

- Ради глотки Господней, Пол, неужели эта несчастная курица все еще не готова? Я мог бы сейчас слопать целую лошадь, а потом уже гоняться за ее возницей.

После ужина наступил самый волнующий момент этого памятного вечера, когда из небольшой матросской сумки, которую Хэл до этого хранил в своем сундучке в Лондоне, он извлек маленький кожаный мешочек, наполненный чем-то вроде мелко нарубленных коричневатых листьев, и странный белый предмет, вылепленный из глины. Набив коричневое вещество в шаровидный конец с одной стороны этой таинственной штуки, моряк пальцами с загрубелой кожей выхватил уголек из камина, подержал его над глиняным инструментом, пососав другой его узкий конец, затем глубоко затянулся и выпустил из ноздрей большущее облако серовато-белого дыма. Дети встревоженно завизжали.

- Боже милостивый! - вскрикнула малютка Хелен. - Дядя Хэл загорелся!

И прежде чем Кэт или ее мать смогли вмешаться, она выплеснула кувшин воды прямо в обветренное лицо своего дяди. Взревев, словно бык, он вскочил и влепил бы своей племяннице по голой попке, если бы сумел ее поймать, но та вылетела в открытую дверь со стремительностью кролика, преследуемого хорьками, и осмелилась вернуться только тогда, когда ярость дяди утихла и трубка его снова была зажжена.

После заката солнца, когда брат Полли ушел, свернув на дорогу, ведущую в Лондон, Кэт приласкала свою малютку. Чуть скрученная ступня ее крошки показалась ей попрямее. Да, так ей подумалось в полумраке.

- Теперь-то дела у тебя пойдут получше, по крайней мере до возвращения твоего мужа, - пообещала пышногрудая Полли Фостер. - Завтра, хоть это и будет воскресенье, я рискну съездить в Лондон. Там, в Блэкфрайэрс, есть один еврей - Джон о нем отзывался как о честном человеке. Я уверена, он не будет ждать, пока пройдет Святой день^*["341], чтобы купить эти жемчужины, хотя это и риск.

- О Полли, нет. Это принадлежит тебе и твоим детям. Из этих денег я не возьму ни фартинга.

Вдова наградила свою подругу весьма раздраженным взглядом.

- О, тело Господне, да кто ты такая, чтобы так хорохориться? Ты нищее бледное полупривидение. Нет уж, я не позволю ни тебе, ни твоему ребенку голодать, пока мы тут будем пиршествовать. - Своей тяжелой рукой она ласково обняла Кэт за хрупкое худенькое плечо. - Ну согласись, что твой Генри расплатится со мной, когда вернется домой, а уж вернется он, не иначе как сгибаясь под тяжестью богатств. Поэтому, - она весело подмигнула, - риск мой вполне оправдан. Ну а теперь как там твоя малютка? По-моему, за эту неделю она пополнела. Боже, пошли молока моим грудям еще на полгодика. Оно не должно иссякнуть, оно у меня может течь даже целых два года.

Не переставая говорить, Полли развязала на себе корсет, принесла с кровати собственного ребенка и приложила сначала его, а потом и другого к большим в коричневых пятнышках соскам. Она уютно устроилась в единственном в доме кресле, заслуживающем такого названия.

- Расскажи-ка мне теперь, как ты поживала в Декстер-холле эту последнюю неделю. Почтенный мастер Френсис все так же приставал к тебе, как и раньше?

Кэт сердито бросила в огонь хворостину.

слишком многому - и чересчур охотно - от своего драгоценного батюшки и его второй женушки, леди Гвиневры. Эти двое - самые бесстыдные твари, что ходят по Божьей земле, - с горечью продолжала она. - Даже при дворе их поведение считается совершенно бессовестным.

- Тогда почему бы тебе не бросить работу у милейшего лорда Декстера?

- Если бы я могла! Но, Полли, дорогая, где мне еще заработать целых два шиллинга в неделю и пять дней на неделе иметь кров и пропитание? Где еще могла бы я находиться так близко от своей малышки, чтобы наведываться к ней пешком?

Как и ожидалось, Полли не могла предложить ничего другого, так как, кроме Декстер-холла, в ближайшей округе не было ни одного поместья. С печальной улыбкой Кэт задрала верхнюю и три нижних юбки, обнажив изящное бедро, совершенство которого портили три лилово-бердовых пятна.

- Этими щипками, - возмущенно пояснила она, - меня наградил сам хозяин, лорд Декстер, когда не видела его жена, хотя, по правде говоря, я не сомневаюсь, что он ущипнул бы меня даже в ее присутствии.

- А вот что случилось, когда мастер Френсис подстерег меня позавчера на лестнице в галерею сильно нуждающихся дворян.

- Лучше тебе уйти от них, а то, не ровен час, случится что-нибудь и похуже, - посоветовала Полли, передавая крошечную, похожую на куколку Генриетту так, чтобы Кэт могла бы дать ей срыгнуть. Ту же процедуру проделала она и с собственным крепышом.

- Видит Бог, я готова уйти тотчас же, как только что-нибудь подвернется.

340

И домой возвратился моряк, домой с моря. - Строчка из стихотворения Р. Л. Стивенсона «Реквием», перевод - В. Мартова.

341

…пока пройдет Святой день… - Святой день - так называли воскресенье. В протестантской Англии по воскресным дням торговля, физический труд запрещались.