| Автор: | Мэсон Ф. |
| Категории: | Роман, Приключения, Пираты |
Книга четвертая. Предприятие
Глава 5
ВЫСЕЧЕННАЯ ИСКРА
Из-за необычайно сильного шторма, застигшего английскую эскадру у мыса Финистерре, только 15 апреля 1587 года последний корабль Дрейка появился в заранее установленном месте встречи у Кабо-Рока, мыса, лежащего несколько севернее устья реки Тахо.
Хьюберт Коффин записал в своем журнале:
«Как если бы искупить свои злодеяния, боги моря отдали в наши руки два крепких торговых судна из Миддельбурга, только что вышедшие из Кадиса. Их капитаны, когда им было обещано, что их жизнь и суда останутся неприкосновенными, сообщили, что в просторной гавани Кадиса стоит большое количество крупных судов с запасами, а также много галионов и галеасов, которые испанский король заказал построить для себя в Италии. Эти пленники далее свидетельствовали, что гавань Кадиса так переполнена судами, что свободной остается примерно три кабельтовых открытой воды.
Сегодня утром, 19-го числа, все капитаны сигналом были приглашены на борт флагманского корабля. Как капитан «Френсиса»я прихватил с собой старшего канонира Питера Хоптона.
Когда собрался совет, сэр Френсис изложил свои планы, против которых гневно возражал вице-адмирал Уильям Бароу. В сильном раздражении вице-адмирал заявлял, что всякое нападение на Кадис будет чистейшей глупостью, поскольку город мощно укреплен; кроме того, в гавани стоит Бог знает сколько вражеских военных кораблей. С горячностью, какой я никогда прежде не замечал в его характере, сэр Френсис Дрейк перебил Уильяма Бароу, громко крича: «Вам приказывается следующее: следовать за моим флагманом и подчиняться моим сигналам». По-моему, в возражениях вице-адмирала было много справедливого, однако он слишком долго служил в военно-морском флоте и, наверное, к старости стал боязливым.
В заключение сэр Френсис указал, что, в конце концов, некоторые моменты нужно оставить на произвол судьбы и что в морской войне нет ничего определенного «.
Под жарким солнцем у сквайра Хьюберта Коффина разболелась голова, и он закрыл свой письменный стол как раз в тот момент, когда его штурман, перевалившись через борт, ступил на крошечный ют «Френсиса».
- Видна земля, сэр. Наш разведчик только что подал сигнал.
Вскоре и сам Хьюберт сумел различить берег Испании: за вздымающимся синим простором тянулась простая желто-коричневая полоска земли. Как бы ему хотелось иметь сейчас при себе эти магические стекла, которые постепенно входили в практику. С помощью такого инструмента далекие предметы выглядели так, будто каким-то чудом они оказывались под рукой.
Поскольку собственное судно Дрейка являлось одним из самых малых кораблей, то и шло оно далеко позади за кормой тех восьми галионов и больших кораблей, что теперь составляли основную ударную силу его эскадры. Между ними и маленьким «Френсисом» шли другие частные суда: два принадлежали Хоукинсам и одно - старому сварливому Мартину Фробишеру, хоть он и ненавидел Дрейка до мозга костей и неоднократно в этом признавался. Там были также частные корабли из Гулля, Плимута и с острова Уайт, имеющие на борту лишь по две пушки, но битком набитые полными страстного желания, крепкими и энергичными юношами и мужчинами.
На палубе «Френсиса» пушкари и солдаты заботились о своем вооружении и снаряжении, а новички шумно хорохорились, чтобы только не показаться трусами перед лицом того, что их ожидает впереди.
К четырем часам пополудни английская эскадра, ведомая четырьмя галионами королевского военно-морского флота и четырьмя кораблями Лондонского Сити, смело вошла в проход, ведущий во внешнюю гавань.
Коффин с полыхающей на ярком свету соломенно-золотистой бородой подозвал к себе моряка, утверждавшего, что лет пять назад уже заходил в гавань Кадиса. Новый рулевой говорил о Лас-Пуэркасе, о двух обширных отмелях, преграждающих путь в гавань при входе и вынуждающих суда идти фарватером и проходить рядом с сильно вооруженным фортом. За этим замком-фортом располагался город, а внизу под ним лежала вторая, или внутренняя, гавань; еще дальше вверх по реке находился городок второстепенного значения под названием Пуэрто-Реаль.
Рассказывая, рулевой навалился на румпель и взял слегка влево, чтобы использовать всю силу шквального ветра, налетевшего с северо-западной стороны. Этот ветер оказал «Френсису» такую хорошую услугу, что судно резво понеслось вслед за «Львом» вице-адмирала Бароу.
На английских судах у солдат и матросов постепенно сжимались челюсти и сужались глаза, по мере того как неумолимо приближалась мощная батарея, стоящая ниже ориентира под названием Геркулесовы Столбы. Вот уже стали различаться красные крыши старинного города Кадиса, сверкающие на вершине высокого берегового утеса, потрепанный бурями замок Мата-Хорда и другие более мощные стены, возведенные с целью защиты гавани от атаки с моря.
- Бог ты мой! - неожиданно выпалил Питер Хоптон. - Только взгляните на это!
«Френсисе» не видел такой плотной массы судов, что сгрудилась впереди. Моряки узнавали большие каракки, аккуратные военные галионы, скромные транспорты, круглоносые голландские хольки, когги (неповоротливые, неуклюжие тихоходы), а также галеры и галеасы любого мыслимого тоннажа и конструкции.
Хьюберт, как обычно в глубоком волнении, медленно заработал челюстями, как бы прожевывая что-то невидимое. Где-то в одном из тех миленьких городков и селений, усеявших берега залива, Розмари Кэткарт, верно, мучается от ужасных воспоминаний, наблюдая за приближением вот уже второй английской флотилии - хотя в тот момент не было видно ни единого флага с крестом Святого Георгия - и ни один не взвился на мачте до тех пор, пока пара больших испанских галер, несущих службу охраны, не вышла навстречу неизвестным гостям, чтобы осведомиться о цели их прибытия. Дрейк подпустил галеры на расстояние выстрела из длинноствольных пушек и только тогда поднял знамя королевы и несколько Георгиевских флагов. Затем он дал по ним бортовой залп, заставивший изумленных испанцев неуклюже улепетывать в порт Санта-Мария, лежавший вместе с портом Санта-Катерина в той же гавани на другой стороне от Кадиса.
Через десять минут английские корабли поравнялись с фортами и открыли огонь по массе испанских судов, не готовых к плаванию и сбившихся в одну кучу, как овцы в загоне. Многие корабли оказались совсем неспособны к навигации по той причине, что испанский адмирал, маркиз Санта-Крус, чтобы отбить у них охоту к дезертирству, приказал им снять паруса и оставить их на берегу. Другие - и таких было много - все еще не получили свою артиллерию, и их пушечные порты зияли пустыми и черными прогалами, словно в челюсти человека отсутствовали некоторые зубы.
- Итак, попляшите-ка под нашу дудку, - ликовал Питер Хоптон, стоя на своем посту среди пушек «Френсиса». - Смотрите, как жахнул «Бонавентур» по тому здоровенному кораблю из Рагузы.
Один за другим, подходя на расстояние выстрела, корабли Дрейка открывали массированный разрушительный огонь по сгрудившемуся флоту испанцев. Поскольку английские канониры просто никак не могли промахнуться, каждый их выстрел производил страшный беспорядок. Залп за залпом заставляли сотрясаться воды гавани, и грохот, отражаясь от крепостных стен Кадиса, уносился с глухим урчанием по окружающим город холмам. Поодиночке, по двое, по трое высокие английские корабли проникали в гавань и давали залп из всех своих крупных пушек и кулеврин по безнадежно застигнутым врасплох и охваченным паникой береговым батареям.
«Френсиса» присоединиться к этой сокрушительной канонаде, Хьюберт Коффин приказал поднять свой личный золотисто-зеленый флаг с изображением семейного герба, надел шлем и звенящим голосом отдал приказ своему старшему канониру открыть огонь. Рулевому он приказал направить корабль к небольшому голландскому кромстеру, которому удалось выпутаться из чудовищного сумбура, и теперь он пытался улизнуть из гавани.
«Голландец» все приближался, под порывистым ветром трепетал его коричневый грот. Первый бортовой залп «Френсиса» оказался хоть и с небольшим, но недолетом, и Питер, ругаясь, как дьявол, приказал еще дальше загнать подъемные клинья под казенную часть его ярко-бронзовых полукулеврин и сам прочистил щеткой банника зловонный канал ствола третьей бортовой пушки.
«Голландец» шел теперь так близко, что Питеру были видны испуганные физиономии, выглядывающие над поручнями. Рявкнули две его пушки: одно ядро со свистом промчалось сквозь снасти «Френсиса», другое проделало рваную брешь в его треугольном парусе. Во второй раз содрогнулся маленький «Френсис», накренился от собственного залпа, и на какой-то момент «голландец» исчез за большими клубами зловонного серого дыма. Перезаряжая пушки, канониры на «Френсисе» слышали оглушительные взрывы во всех направлениях, треск расщепляемых досок и вопли людей, гибнущих в страшных смертельных муках.
Когда порыв ветра отнес этот дым в сторонку, на «Френсисе» сначала прогремело «ура», а потом разразились горячей бранью. «Голландец» потерял единственную свою высокую мачту, а вдоль его ватерлинии зияли такие пробоины, что ему, очевидно, оставалось только затонуть, унеся свой груз на дно. Члены его экипажа прыгали в воду и отчаянно пытались уцепиться за плавающие обломки.
Адский грохот все возрастал, а с ним - и смятение испанцев. Некоторые вражеские корабли уже загорелись, и плывущий серовато-белый дым орудий смешался с густым едко-синим дымом пожаров, стелющимся над гаванью.
За этим судном готовились двинуться десять военных галер. Командовал ими адмирал дон Педро де Асуна.
Когда «Френсис» погнался за галиотом, сквайр Коффин нашел возможность оглядеться и увидел, что, подчиняясь сигналам с «Елизаветы Бонавентур», три королевских корабля - «Лев», «Дредноут»и «Радуга» вместе с флагманом - сворачивают в сторону, чтобы встретить угрозу, представляемую галерами дона Педро, оставляя галионы Лондонского Сити и частные военные корабли продолжать вносить хаос в путаницу судов, что стояли на якоре в центре гавани.
на «Френсисе» было видно, что на баке и корме вражеских кораблей столпилось множество облаченных в доспехи солдат - в то время считавшихся самыми лучшими и отважными в Европе.
Дрейк, как живо сообразил Коффин, вовсе не намеревался позволять грозным военным машинам Асуны подходить к себе на таранную или абордажную дистанцию, поэтому, ведя четыре королевских галиона кильватерным строем, он прошел прямо перед носом врага и дал по нему несколько сокрушительных бортовых залпов. В сущности, Дрейк впервые в истории применил военно-морской маневр, известный теперь под названием «Пересечение Т».
Теперь, когда «Френсис» быстро догонял свою жертву, Коффин мог только увидеть, как бортовым залпом с «Дредноута» разнесло тройной ряд весел ведущей галеры. Десятки лопастей взлетели высоко в воздух, и, когда галеру повело вбок, сломанные черенки усеяли воду гавани, подобно увядшему рогозу в пруду. Лишенная движущей силы с поврежденного борта, кричаще яркая желто-голубая галера де Асуны резко сбилась с прямого курса и чуть не протаранила соседний в ряду корабль.
«Френсису» из двух маленьких пушек, чьи шестнадцатифунтовые снаряды нисколько не повредили судну Хьюберта Коффина. Резко положив руль вправо, он предоставил Питеру Хоптону возможность произвести сокрушительный бортовой залп по шкафуту противника, который, должно быть, прикончил многих несчастных, прикованных к веслам галиота. Видимо, крепко досталось и воинам, ибо итальянец закричал, предлагая сдаться, и спустил яркий флаг своего города - золотистый крылатый лев Святого Марка на алом гербовом поле.