Золотой адмирал. Книга четвертая. Предприятие. Глава 15. Таверна «Голова черного быка»

Книга четвертая. Предприятие

Глава 15

ТАВЕРНА «ГОЛОВА ЧЕРНОГО БЫКА»

Как обычно, Доусоны встали и занялись делами задолго до того, как над ярко-зелеными холмами Центрального Девона взошло солнце. Сгорая желанием узнать, как сажают маис - что было для них равносильно замечательному приключению, - Доусон и его рослые дюжие сыновья горько разочаровались, когда Питер после сытного завтрака, состоящего из говядины, сыра, яиц, салата и ржаного хлеба, запиваемого большими глотками молока, объявил, что ему необходимо достать хотя бы дюжину несоленых рыбин. У туземцев всегда было принято зарывать по одной рыбине в каждую лунку. Сойдет карп, форель или кое-какие другие обитатели пресной воды, поскольку тот незнакомец дал им ровно три дюжины коричневых, желтых или красных зерен.

Питер задавался вопросом, а не был ли этот даритель каким-нибудь колонистом, с которым он делил суровость и ужасы жизни на острове Роанок, но, поскольку путник не сообщил свое имя, как утверждали Доусоны, то и ответа не было никакого. Питеру рассказали о мяснике, у которого на противоположном конце деревни, называвшейся Чадли, имелся пруд, где он разводил карпа, и Питер вызвался сам съездить к нему за этой необходимой покупкой. Старый Доусон понюхал холодный утренний ветерок и довольно легко согласился: иначе это бы означало, что ему или кому-то из его сыновей пришлось бы терять драгоценное время, важное для сенокоса.

Итак, Питера провели в конюшню, где он, к своему изумлению, обнаружил тройку лоснящихся стройных животных, по сравнению с которыми его жалкая кляча выглядела просто тем, чем была. Собралась кучка младших детишек Доусона, они таращились, разинув рты, пока Питер искал седло, достаточно большое, чтобы в него могла вместиться его солидная задница.

Тут робко вошла Пег, загнала своих младших обратно в дом, потом застенчиво, бочком подошла к тому месту, где он застегивал свой пояс. Оглянувшись вокруг себя, она вдруг бросилась в его объятия и жадно, горячо впилась своим влажным и теплым ртом в его губы. Он с охотой и очень крепко поцеловал ее, чувствуя, что в охапке у него - о Боже! - была сама теплота и нежность. От Пег исходил сладкий, свежий аромат - как от хорошо ухоженной телки.

- О Питер! Питер! Увези меня отсюда, - задыхаясь, говорила она, и ее круглые коровьи глаза туманились - Они держат меня здесь как в тюрьме. Никаких развлечений. Вот прошлой осенью - они даже не взяли меня на ярмарку.

- Ну, насчет этого, голубка, - смеясь, он просунул руку ей за лиф, облапив ладонью твердую и довольно полную грудь и оценивающе качнув ее из стороны в сторону, - посмотрим, когда я вернусь из Чадли. А тем временем тебе бы лучше увязать свое воскресное платье и юбку и еще какие-нибудь вещички в небольшой узелок. Но делай все по-хитрому. Я не жажду драться с твоими братьями на кулаках. - Он говорил быстро, так как во дворе появилась высокая неуклюжая фигура Джайлза. - Которая из этих лошадей самая лучшая?

- Вот эта, по кличке Бен. Отец держит жеребца, чтобы на скачках он состязался с Белым Облаком сквайра Типтона.

- Славно. А теперь будь хорошей девочкой, уходи, - настойчиво попросил Питер, - и, ради Бога, перестань все время таращиться на меня. Ты насторожишь своих родичей.

В Чадли Питер осуществил два своих дела. От хозяина рыбного пруда он получил мешочек, полный шести - и восьмидюймовых рыбешек. Затем в той же таверне, где он впервые узнал о франклине Доусоне, старший артиллерист отвел хозяина в сторонку, извлек свой последний золотой и вместе с ним сунул ему под нос тщательно запечатанный квадрат бумаги, на котором были имена капитана Генри Уайэтта и его фрегата. Внутри содержался такой текст:

«Будь в таверне „Черный бык" сегодня в шесть часов вечера, обязательно. Приведи с собой одного из наших самых надежных матросов. П. Хоптон «.

Трактирщик осмотрел золотой, попробовал его на зуб, заметил, что монета с обрезанным краем и потертая, но тем не менее оседлал костлявого серого жеребца и отправился дорогой в Плимут.

Вернувшись на ферму Доусонов, Питер не торопясь проследил за выкапыванием двойного ряда с правильным интервалом лунок на хорошо просушенной солнечной стороне холма. Затем он объяснил, что кукурузные зерна никогда не сажаются глубже шести дюймов, что нужно их три штуки на каждую лунку, затем бросил в вырытые ямки по карпу, засыпал их и хорошенько притоптал землю, предупредив, что тут не должно быть ворон, голодной домашней птицы и сорняков.

- А теперь, - объявил он, - я пойду попрощаюсь с миссис Доусон - и в путь.

- Я пойду с тобой, - вызвался Джайлз.

- Не нужно, дружок, - широко улыбнулся Питер. - Полосу свою не успеешь докосить.

Уже совсем рассвело, поэтому фермер и его сыновья попрощались с ним за руку и вернулись к своей работе, а Питер отшагал четверть мили к уютному жилью под опрятно уложенной тростниковой крышей и окруженному стеной. Он был уверен, что на широких красно-коричневых лицах Доусонов не проступило никаких следов подозрения.

Круглоглазая Пег, должно быть, заметила его приближение, поскольку уже, притаившись, ждала его в темном углу конюшни, одетая в плащ с капюшоном и держа в руках невозможно объемистый узел. Он велел ей сократить его наполовину, и, пока она это делала со слезами на глазах, он перенес свое седло на спину высокому золотисто-гнедому Бену, а позади седла приладил седельную подушку, которой пользовалась миссис Доусон, когда выезжала куда-нибудь с мужем.

- Ездить верхом умеешь?

- Совсем немножко, - призналась она. - Ведь я говорила тебе, дорогой, что папа и брательники никогда меня с собой не берут. О Боже, мастер Хоптон, я в тебя влюбилась по уши, правда-правда; я так благодарна, что буду тебе трудолюбивой и прилежной женой.

К счастью, их коняга оказался, несмотря на свою благородную кровь, необычайно сильным - что было весьма кстати, ибо и Питер весил изрядно, и Пег Доусон тянула стоунов на одиннадцать^*["350].

По глупой случайности, мамаша Доусон вышла из дому, чтобы бросить остатки еды курам: взглянула на дверь конюшни и увидела Питера как раз в тот момент, когда он подсаживал ее пухлую дочку на подушку. Она издала такой пронзительный вопль, что, как прикинул Питер, его, верно, отчетливо услышали и в соседнем графстве, и побежала, размахивая руками, как связанная квочка крыльями, чтобы преградить ему путь к бегству. С трудом стараясь подчинить своей власти резвое животное, он едва не наехал на старую фермершу. С Пег, обхватившей его за талию сзади наподобие голодной медведицы, он поскакал по аллее, чувствуя, как нервничает жеребец, все еще пугающийся дамского седла, шлепающего его по спине. Он мельком заметил Доусона с тремя сыновьями, тяжело бегущих по свежевспаханному полю, потрясающих кулаками и орущих в четыре глотки, чтобы он остановился.

В планы Питера, однако, не входило далеко отрываться от преследователей, он намеревался просто оставаться перед ними на безопасном расстоянии. И еще, он решил не ехать по прямому маршруту в Плимут, чтобы его посланник смог вовремя добраться до «Морского купца»и предупредить Уайэтта.

Поэтому на вершине пологого холма он придержал коня, оглянулся и тут же почувствовал, как Пег с силой прильнула к его рту своими губами.

- Ха, ха, ха, мастер Хоптон, - захихикала она, еще крепче обхватывая его руками, - мы так романтичны. Но смотрите, смотрите!

Со двора фермы Доусонов вылетели галопом три всадника. Один из них - Питеру показалось, что он узнал в нем Джайлза, - сидел на ломовой с тяжелыми копытами лошади, но близнецы скакали на лошадях, похоже, обладавших хорошими скоростными качествами. Он помешкал ровно настолько, чтобы убедиться в том, что они его заметили, и пустил своего гнедого в приятный легкий галоп, взбивший на большаке неторопливый хвост красноватой пыли, и на вершине следующего пригорка убедился, что расстояние между ним и погоней значительно сократилось. Братья наверняка полагали, что золотистый гнедой вскоре устанет под двойной ношей; на самом же деле этот могучий конь не выказывал ни малейших признаков утомления. Они проехали Картленд Бикон, Хай Уиллингз и Тэйвисток, но в Уоллингтоне остановились: Пег клялась, что у нее разрывается мочевой пузырь.

Ближе к вечеру они свернули на тот большак, который тянется между Эксетером и Плимутом, и наконец Питер различил маячивший вдалеке плимутский мол Хоу. Далеко в море можно было разглядеть стоящие носом к Мьюстоуну суда снабжения, охраняемые двумя галионами Лондон-Сити. Еще один взгляд через плечо - и Питер увидел своих преследователей, скачущих сзади, теперь уже примерно в миле от беглецов. Питер рассудил, что въедет в Плимут значительно раньше шести часов, но в его расчеты вовсе не входило, чтобы мстители застали его в «Черном быке» одного, без поддержки товарищей: он хранил глубокое уважение к мускулам и кулакам сыновей франклина Доусона. Поэтому Хоптон перевел скакуна на прохладную рысцу и слушал вполуха, что там болтает Пег, делясь с ним событиями своей интимной жизни, до этого остававшимися взаперти в ее нехитром умишке.

Все беды Пегги начались где-то года три назад, когда проходящий странствующий торговец за хлевом Доусона лишил ее девственности. Видимо, большие голубые глаза девушки, яркие губки и живость лица так разжигали аппетиты местных юнцов, что с тех самых пор семья практически держала ее в доме, как в тюрьме.

- А ты вправду купишь мне платье из красного шелка и юбку с фижмами - такую же большую, как у леди Элеонор Микер? И возьмешь меня посмотреть жонглеров и танцующих медведей? - В теплом предвечернем солнце Пег Доусон казалась необычайно хорошенькой - и нетерпеливой.

- Разумеется, - ухмыльнулся он. - Даже больше: я подарю тебе жемчужину, которую привез из Америки.

Близнецы Джордж и Герберт приблизились уже почти на расстояние слышимости голоса, когда копыта золотогривого гнедого зацокали по булыжникам предместья Плимута. Однако Джайлз на своей ломовой лошади остался далеко позади. Питер прямиком въехал в город, потеряв наконец своих преследователей и надеясь, что они замешкались, выясняя, где находится «Черный бык». Вскоре он спешился на постоялом дворе таверны, ссадил сильно взбудораженную Пег, подмигнув кучке бездельничающих там конюхов. Те в ответ ощерились, зная, что Питер большой бабник.

Торгуясь с трактирщиком насчет комнаты, он пришел к тревожному выводу, что Генри Уайэтт еще не появлялся, хотя ржавые стрелки церковных часов показывали четверть седьмого.

- И ты требуешь отдельную комнату! - вскричал трактирщик. - С ума ты, видно, спятил. В гавани стоит флот лорда Хоуарда и город просто трещит по швам.

Беспокойство Питера все росло, и он уже стал обливаться потом. Зорко следя за дверью и прислушиваясь, не раздастся ли цоканье копыт, он отвел трактирщика в сторону.

- Успокойся, друг Джарвис, мне комната нужна ненадолго - только чтобы переспать с этой деревенской милашкой. К тому же я тебе хорошо заплачу.

Обещание серебряных шиллингов заставило трактирщика посмотреть на вещи в другом свете, и вот, позвякивая ключами, он повел запыленную парочку в собственное жилище, из которого выпроводил свою толстуху, несмотря на визгливые возражения, разносящиеся на всю улицу.

О Господи, ну что там могло задержать Генри? Небось этот подлец кабатчик из Чадли завернул в первый попавшийся удобный переулочек, чтобы там вздремнуть до тех пор, пока не придет время сделать вид, что он якобы возвращается из Плимута.

Когда на постоялом дворе вдруг зазвучали громкие голоса, Пег пискнула, словно попавшаяся в ловушку мышь:

- О Боже, спаси меня. Это мои братья.

Питер слышал их довольно отчетливо: они чертыхались и, запыхавшись, спрашивали, появлялись ли здесь беглецы. Трактирщик отважно клялся, что никакая такая пара, которую они описали, не останавливалась под крышей его гостиницы, но один подвыпивший посетитель испортил все дело, описав Пег так подробно, что красная мозолистая рука Джайлза взяла хозяина за воротник.

«Морского купца»? Решив, что осторожность доблести не помешает, он уже направился к черному ходу, как вдруг увидел в маленькое окошко, выходящее на улицу, Арнольда, боцмана фрегата, подходящего в сопровождении Уайэтта и четырех дюжих йонкеров.

- Спаси меня! Они меня убьют! - визжала Пег жалобно приникла к его руке.

- Тихо, ты, горластая телка, и отпусти мою руку, - резко огрызнулся он. Она еще крепче ухватилась за него, но Питер отшвырнул ее от себя. Девушка упала на кровать и завизжала от страха.

Щерясь от приятного предвкушения предстоящей драки, Питер отпер дверь и крикнул наружу:

- Заходите, дорогие мои друзья, и полюбуйтесь на наши шалости.

«Сюда, Генри, сюда!» - Питер отступил назад, поднял крепкий стул и приготовился к штурму.

Шумный скандал длился дольше, чем предполагалось, так как братья Доусоны в гневе своем оказались невообразимо могучими драчунами. Хозяин гостиницы и его супруга громко призывали на помощь городскую стражу, видя, как разбивают их мебель и окна и как летают по комнате различные предметы, подвернувшиеся под руку дерущимся. Все это время Пег визжала не унимаясь, и слышать эти вопли было невыносимо.

тряпку к кровоточащему носу, Брайан О'Брайан посасывал разбитую губу, а Арнольд ощупывал на лысине здоровенную шишку размером с куриное яйцо.

Сунутые Уайэттом в руки стражников серебряные монеты убедили этих достопочтенных слуг ее величества взглянуть на происшествие как на нечто пустое, не стоящее и выеденного яйца. В конце концов, разве подобные действия со стороны партий вербовщиков не являлись теперь в порядке вещей?!

Примечания

350

…тянула стоунов на одиннадцать. - Стоун - английская мера веса, равна 14 фунтам, или 6, 34 килограмма.