Изумрудное ожерелье

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Изумрудное ожерелье (старая орфография)

Г. А. Бекер. Избранные легенды

(G. А. Becquer. Leyenchs escogidas)

Перевод с испанского Ек. Бекетовой.

С.-Петербург. Издание А. С. Суворина, 1895

Мы остановились в улице Сан Херонимо, у книжного магазина Дюрана, и читали заглавие одного из романов Мери.

Так как это заглавие казалось мне странным, я обратил на него внимание сопровождавшого мемя друга, который воскликнул, взявши мемя под руку: - День прекрасный, как нельзя лучше! пойдем, пройдемся, и во время прогулки я разскажу тебе историйку, в которой сам играл роль главного героя. Ты увидишь, что, когда выслушаешь меня, то не толькь поймешь это заглавие, но и объяснишь его легчайшим образом.

У меня было довольно много дела, но так как я всегда рад найти предлог, чтобы ничего не делать, я принял предложение, и мой приятель начал свой рассказ так:

- Несколько времени тому назад, вечером, я пошел пройтись по улицам, так - ради прогулки. По дороге я останавливался перед магазинами, любовался коллекциями эстампов и фотографий, выставленных в окнах, выбирал бронзу, которою-бы украсил свой дом, если бы он у меня был, и вообще подробно разсматривал все предметы искусства и роскоши, выставленные перед публикой за освещенными стеклами магазинов. Наконец, я на минуту остановился перед выставкой ювелира Сампера.

Не знаю, долго-ли простоял я тут, мысленно покупая всем красивым женщинам, которых я знаю,-- одной жемчужное колье, другой бриллиантовый крест, третьей серьги из аметистов и золота. Я соображал кому-бы преподнести великолепное изумрудное ожерелье, до того богатое и изящное, что оно бросалос в глаза среди всех драгоценностей красотою и блеском своих камней,-- как вдруг нежный, гармонический голос воскликнул около меня с таким выражением, что я не мог не оторваться от своих мечтаний:

- Что за прелестные изумруды!

Я повернул голову в ту сторону, откуда раздался этот женский голос - только женский голос мог так звучать - и, действительно, увидел прекраснейшую женщину. Я ее увидел только на одно мгновение, но её красота произвела на меня глубокое впечатление. У дверей ювелирного магазина, из которого она вышла, стояла карета. Незнакомку сопровождала особа средних лет, слишком молодая, чтобы быть её матерью, и слишком старая, чтобы быть подругой. Оне сели в экипаж; лошади тронулись, а я остался стоять, как дурак, и смотрел вслед, пока оне не скрылись из виду.

- Что за прелестные изумруды! - сказала она. Действительно, изумруды были ослепительны: на её белоснежной шее это ожерелье засияло-бы, как гирлянда нежных миндальных листьев, окропленных росой; на её груди этот аграф казался бы цветком лотоса, когда он колышется на трепетных волнах, увенчанных пеной. Что за прелестные изумруды! Да, может быть, ей хочется их иметь? Она наверное богата и принадлежит к высшему обществу; карета у нея преэлегантная, а на дверцах этой кареты я заметил, как мне кажется, знатный герб. Несомненно, что в жизни этой женщины есть какая-то тайна.

Таковы были размышления, волновавшия меня, когда я потерял ее из виду и когда затих даже стук её кареты. И действительно, в её жизни, на первый взгляд такой приятной и завидной, была страшная тайна. Не стану рассказывать тебе, каким образом это случилось, но только мне удалось проникнуть в эту тайну.

В ранней молодости ее выдали замуж за негодяя, промотавшого все собственное состояние и потому искавшого в выгодном браке средства, чтобы растратить еще и чужое. Примерная жена и мать, эта женщина отказывала себе в малейшей прихоти, чтобы сохранить для своей дочери хоть часть состояния и поддерживать внешним образом свою семью и ипя на той высоте, на какой они всегда стояли в обществе.

Часто говорится о том, на какие великия жертвы способны некоторые женщины; по моему, принимая во внимание особенности женской натуры {Испанской, конечно.}, ничто не сравнится с принесением в жертву страстного желания, в котором участвуют тщеславие и кокетство.

С той минуты, как я узнал скрытую сторону существования этой женщины, благодаря причудливости моего нелепого нрава, все мои стремления обратились к одной цели: овладеть этим чудесным ожерельем и подарить ей его так, чтобы она не могла отвергнуть этого подарка и даже не могла себе представить, откуда он явился.

В числе всевозможных затруднений, которые мне сейчас же представились, когда понадобилось приступить к выполнению моего замысла, конечно, немаловажным оказалось то, что у меня не было денег на покупку драгоценности - совершенно не было. Конечно, я, все-таки, не отчаялся в своем намерении.

Где достать денег? - разсуждал я сам с собой, раздумывая о чудесах "Тысячи и одной ночи", о кабалистических словах, от которых разступалась земля и обнаруживала свои скрытые сокровища, о волшебных палочках, столь могущественных, что если дотронуться ими до скалы, то из недр её вытекает источник - не воды, это еще невеликое чудо, а рубинов, топазов, жемчугов и бриллиантов...

Написал я нечто странное, что не могло нравыться многим, потому что только одна особа могла понять меня, для остальных мое произведение было только набором фраз. Я озаглавил его "Изумрудное ожерелье", а подписался только своими инициалами.

Так как я не Виктор Гюго, и даже очень далек от него, то излишне говорить тебе, что за мой роман мне завъплатили не так много, как за последний роман автору "Парижской Богоматери"; но, как-бы то ни было, дали мне столько, что я мог начать свои действия, согласно задуманному плану.

Вышеупомянутое ожерелье стоило нечто вроде четырнадцати или пятнадцати тысяч дурос {Около 30,000 рублей.}, а для покупки его у меня уже была почтенная сумма в три тысячи реалов {Около 300 рублей.}. Необходимо было играть.

Я так и сделал, и принялся играть так решительно и так счастливо, что в одну ночь выиграл все, что мне было нужно.

Кстати об игре. Я сделал наблюдение, в котором убеждаюсь все больше и больше с каждым днем. Когда приступаешь с полной уверенностью, что должен выиграть, то непременно выиграешь. Нечего приближаться к зеленому полю с колебанием человека, собирающагося попробовать счастья: нужно идти с аппломбом, как будто пришел за своей собственностью. Скажу про себя, что в эту ночь проиграть мне показалось-бы также странно, как еслибы в каком-нибудь солидном банке мне отказались уплатить по векселю Ротишльда.

На другой день я отправился в магазин Самнера. Как ты думаешь, колебался-ли я хоть минуту, когда бросал на прилавок ювелира эту пачку разноцветных бумажек, представлявших для меня по меньшей мере год удовольствий и кутежа со множеством красивых женщин, с путешествием в Италию и шампанским à discrétion?.. Представь себе, что нисколько: я бросил эти деньги с таким-же спокойствием - да что я говорю: спокойствием:-- с таким-же удовольствием, как Бокингэм усыпал когда-то жемчугом паркет во дворце своей возлюбленной.

Я купил убор и принес его домой. Ты не можешь себе представить, до чего было красиво это ожерелье. Неудивительно, что женщины иногда вздыхают, проходя мимо этих витрин, предлагающих такия блестящия искушения; неудивительно, что Мефистофель выбрал ожерелье из драгоценных камней, как предмет, самый подходящий для того, чтобы соблазнить Маргариту: я сам, какой я ни есть мужчина, с минуту пожелал перенестись на Восток и превратиться в одного из этих сказочных монархов, что обвивают свое чело диадемами из золота и драгоценных камней, для того, чтобы украситься этими великолепными изумрудными листьями с бриллиантовыми цветами. Сам царь гномов, чтобы купить поцелуй сильфиды, не съумел-бы отыскать среди безчисленных сокровищ, скрытых скупыми недрами земли, более крупного, прозрачного и чудного изумруда, чем тот, который сиял посередине, скрепляя рубиновый узел.

Овладевши ожерельем, я стал придумывать, каким образом доставить его женщине, которой оно предназначалось.

Через несколько дней, с помощью оставшихся у меня денег, мне удалось так устроить, что одна из её горничных взялась вложить подарок в ящик, где хранились её драгоценности, а для того, чтобы ни в каком случае она не выдала своим поведением, что ей известно происхождение подарка, я отдал ей несколько тысяч реалов, что у меня остались, с тем условием, что как только она положит ожерелье куда следует, то оставит свою службу и переедет в Барселону. Так оно и случилось.

Представь себе, как должна была удивиться госножа, заметив неожиданное исчезновение служанки и, может быть, заподозрив ее в том, что она скрылась, стащивши что-нибудь, когда нашла вместо того великолепное изумрудное ожерелье в своем секретере. Кто угадал её тайное желание? Кто мог подозревать, что время от времени она еще вспоминала со вздохом об этой драгоценности?

Время шло. Я знал, что она сохраняет мой подарок; знал, что производились деятельные розыски, чтобы узнать, откуда он прислан, и, тем не менее, все не видал её украшенною им. Неужели она презирала мой подарок? Ах,-- думал я,-- еслибы она знала, чего он стоил, еслибы она знала, что он почти мог сравняться с приношением того нежного любовника, который заложил зимой свои единственный плащ, чтобы купить букет цветов! Может быть, она думала, что он прислан ей от какого-нибудь вельможи, который явится и сам - если его примут - за получением награды... О, как она ошибается!

В одну прекрасную ночь, когда был бал во дворце, я стал у дверей и ждал, затерянный в толне, появления её кареты. Когда карета остановилась и лакей отворил дверцы, она вышла, сияя красотой, и в толпе пробежал ропот восхищения. Женщины смотрели на нее с завистью, мужчины - с восторгом; я невольно вскрикнул: на ней было изумрудное ожерелье.

музыка, и она проносилась передо мной, сияя разноцветными огненными искрами, и даже мне казалось, что я танцовал с нею...

Происшествие с изумрудами было известно и прежде и служило предметом разговоров многих элегантных дам, когда появилось в её секретере. Но теперь, когда его все увидали, сомнения больше не могло быть, и досужие люди принялись комментировать событие. Она пользовалась незапятнанной репутацией. Несмотря на презрение и небрежность, с которыми обращался с нею мужь, клевета никогда не осмеливалась подняться на ту высоту, на которую ее поставили её добродетельные качества.

Тем не менее, с этих пор подул тот ветерок, с которого клевета начинается, по мнению Дона Базилио.

Однажды, когда я находился в кругу молодежи, зашел разговор про знаменитые изумруды, и какой-то фатишка объявил в заключение, как-бы решая вопрос:

- Нечего и говорить: этот убор столь-же обыкновенного происхождения, как и все прочие, что дарятся на сем свете. Прошли те времена, когда невидимые гении прятали великолепные дары под подушки красавиц, и теперь если кто делает такой ценный подарок, то ужь, конечно, с надеждой на получение награды... Да кто знает, может быть, эта награда получена вперед!..

Не прошло и четверти часа, как мне представился случай придраться к тому, кто ее оскорбил. Не помню ужь, к чему я придрался; но могу тебя уверить, что пристал к нему с такой настойчивостью, чтобы не сказать грубостью, что слово за слово произошла у нас ссора. Этого я и хотел. Друзья, зная мой характер, удивлялись, что я искал вызова из-за такого пустяка и упрямо не соглашался ни давать, ни принимать каких-бы то ни былся объяснений.

Я дрался,-- не знаю, право, как тебе сказать,-- счастливо или несчастливо. Когда я выстрелил, то увидел, что мой противник зашатался и упал, но через мгновенье я почувствовал, что в ушах у меня зазвенело и в глазах потемнело. Я был также ранен, и ранен довольно опасно - в грудь.

Меня перенесли на мою бедную квартирку в сильнейшей лихорадке... Не знаю, как долго я оставался в том-же положении, призывая в бреду кого-то... должно быть - ее... Конечно, у меня достало-бы храбрости страдать целую жизнь, чтобы получить в награду её благодарный взгляд на краю могилы; но умереть, не оставляя по себе даже воспоминания!..

женщина приблизилась к моей постели,-- к убогой, жалкой постели, на которой я томился,-- подняла свой вуаль, и я увидел слезы на её длинных, темных ресницах. Это была она!

- Как! - воскликнул я, прерывая своего друга на этой выходке: - как так? Когда ты был ранен и лежал в постели?

- В постели! Чорт возьми! Я забыл предупредить тебя, что все это выдумал я по дороге от магазина Сампера (где действительно видел изумруды и слышал точно такое восклицание из уст прекрасной женщины) до улицы Сан-Херонимо, где меня толкнул какой-то мальчишка и тем вывел из моего воображаемого мира, как раз против выставки Дюрана, где я увидел роман Мери под заглавием "Histoire de ее qui n'est pas arrivé" - история того, чего никогда не было. Понимаешь-ли ты его теперь?

Услыхав это заключение, я не мог не разсмеяться. В самом деле, я не знаю, о чем говорится в книге Мери, но теперь я понимаю, что под этим заглавием можно написать миллион рассказов - один другого лучше.