Муж побитый, но довольный

Муж побитый, но довольный^[176]

Новелла VIII, о сводне, оказавшей содействие одному молодому слуге, влюбленному в свою госпожу, которая послала своего мужа в сад, сказав, что ее слуга там ждет, и пошел тот муж и был изрядно побит

Рассказано Жемчужиной с моста^[177] 

Нет истории правдивее той, что произошла однажды в городе Перпиньяне^[178]. Жил там богатый торговец сукном и прочими товарами, женатый на весьма красивой молодой женщине, и они очень любили друг друга. Так вот, в их доме служил юноша двадцати двух лет от роду или около того, а жил он у своих хозяев с малого возраста. Звали его Пьер, и надо вам знать, что этот слуга Пьер без памяти влюбился в свою госпожу, но никак не мог осмелиться и признаться в любви, которую он чувствовал к ней. Так что спустя некоторое время он даже сделался болен от несчастной любви. Никто об этом не догадывался, так как он никому и никогда не жаловался.

И вот, прогуливаясь однажды по городу, чтобы развеять меланхолию, овладевшую им, встретил он одну старуху, давнюю свою знакомую. И она с ним ласково поздоровалась, спросила, как он поживает, и пригласила его к себе домой. А введя его в дом, давай допытываться, что с ним. Тогда отвечал ей Пьер:

- Уж поверьте мне, добрая душа, что я в жизни не был так болен, как нынче, и даже не знаю, отчего это мне так худо.

Старуха пощупала ему пульс и нашла, что юноша в добром здравии. Тут она ему говорит:

- Ах, Пьер, мой дружок, вот теперь я знаю, где сидит ваша хворь. Уверяю вас, что вам неможется не от чего иного, как от любви!

- Ах, как же, - спрашивает Пьер, - вы это угадали? Голову даю на отсечение, что все верно.

- Да уж куда вернее, - говорит старуха, - у меня глаз зоркий, а вот теперь скажите мне, по ком это вы вздыхаете?

- Господи, боже мой, - вздохнул Пьер, - да что толку, ежели я и назову ее, - разве вы мне поможете?!

- Пресвятая мадонна, - говорит старуха, - а я о чем вам толкую? Я уж стольким помогла и такие дела устраивала, - не чета вашему. Так что уж говорите, кто это, и дело с концом!

- Да что ж тут скажешь, - говорит Пьер, - не кто иной, как хозяйка моя.

- Святая Мария, - воскликнула старуха, - только и всего?! А ну, скажите, Пьер, дружочек, сколько бы вы дали тому, кто устроил бы ваше дело?

Отвечал Пьер:

- Да сколько вам будет угодно.

- Ну, так и не печальтесь ни о чем, - говорит старуха, - давайте-ка поужинаем с вами повкуснее да пожирнее, и я обещаю, что пришлю сюда вашу хозяйку сразу после ужина, а там уж действуйте половчее, как сами знаете, и договаривайтесь с нею о чем угодно.

- Святой Жеан! - обрадовался Пьер. - На это-то я согласен и очень этого желаю, а вот и деньги, да готовьте поскорее ужин!

Тогда отправилась старуха за покупками для ужина и приготовила отменные блюда, а еще добавила к тому пинту ипокраса^[179], потому что сухая ложка рот дерет.

Так вот, надо вам знать, что пока готовился у старухи ужин, она отправилась к хозяину Пьера и застала его в лавке. Почтительно с ним поздоровавшись, она спросила, как он поживает. На что он отвечал ей, что хорошо, мол, вашими молитвами.

привечали меня, когда я приходила к ним в дом!

На что отвечал ей купец:

- Да, госпожа моя, вы правду говорите, они были весьма достойные люди.

- Ну, мессир, а как поживает ваш слуга Пьер? - спрашивает старуха.

- Ах, поверите ли, я весьма им озабочен, - говорит купец, - что-то он занемог совсем.

- Верно, верно, - говорит старуха, - а знаете ли, отчего я о нем речь веду? Ведь он сейчас лежит в моем доме совсем больной. Проходил мимо наших дверей, да и упал замертво, так что я и мои соседи подумали было, что он вот-вот богу душу отдаст, по он все же отдышался. Оттого я и пришла к вам сказать, что хорошо, кабы вы послали за ним кого-нибудь. Не то чтобы он мне мешал в доме, - боже упаси! Да я бы ему ничего не пожалела в память о покойных его родителях, - уж такие славные были люди, что для их сына все отдай и будет мало!

- А и впрямь, - говорит купец, - надо бы его привести сюда, а мы уж за ним поухаживаем, как за родным сыном.

И он позвал свою жену и велел ей отправиться в дом к этой почтенной женщине и проследить, чтобы Пьер - верный его слуга - был переведен к нему в дом. И велел ей пойти туда тотчас же после ужина. Старуха тогда распрощалась с ними и, придя к Пьеру, рассказала ему, как она провернула дело. Тут сели они вдвоем ужинать и отменно угостились, оросив трапезу купленным ипокрасом, и пришли в то прекрасное расположение духа, когда сам черт не брат.

После ужина старуха и говорит Пьеру:

- Знаете ли что? Я устроила так, что хозяйка ваша придет навестить вас сразу после ужина, - я оставлю вас наедине, и вы милуйтесь сами, как сумеете.

На том они и порешили.

Дама, хозяйка Пьера, прибывает и спрашивает, где лежит ее слуга. Старуха отвела ее в комнату, где он находился, и затем оставила их вдвоем. Тогда приблизилась дама к кровати, взяла Пьера за руку и, пощупав ему пульс, нашла, что юноша здоров и жара у него нет. Тогда она стала его расспрашивать, что с ним и отчего ему неможется.

- Ох, и не спрашивайте, госпожа моя, все у меня болит, и, видно, пришел мой смертный час.

- Да что вы, Пьер, - говорит дама, - неужто нет никакого лекарства от вашего недуга?

- Увы, - говорит Пьер, - только вы можете меня вылечить.

- Да как же это? - спрашивает она.

- Господи боже, - отвечает Пьер, - я ведь вас, хозяйка, так люблю, что прямо вам скажу: коли вы меня не пожалеете, я умру!

- Ну и ну! - говорит она. - Вот так ужасная болезнь! Но скажите же мне, Пьер, как это вы решаетесь нанести такое бесчестье вашему хозяину?

- Да ведь он, - говорит Пьер, - об этом никогда не узнает!

- Как знать! - отвечает она. - Да вправду ли вы меня так сильно любите, как говорите?

- От всего сердца! - отвечает Пьер.

- Тогда вот что я вам скажу, Пьер, - раз уж вы уверяете, что так любите меня, я не хочу, чтобы вы горевали понапрасну. Вы знаете дом и мою комнату, так вот, приходите к нам вечером, около десяти часов, а горничная будет вас ждать. И когда вы придете, закройте двери, а горничную отошлите спать и идите прямо в мою спальню. Вы найдете дверь открытою; проберитесь за кровать, и там я буду вас тихонько ждать.

Очень обрадовался Пьер таким прекрасным речам, и обнял свою хозяйку, и поцеловал ее пять или шесть раз на прощание, после чего она вернулась домой. А Пьер не стал спать и все прислушивался, когда же пробьет десять часов, и был он в такой решимости, как никогда в жизни. Вот пробило десять, и наш молодец встал и отправился к дому своего хозяина и, конечно, нашел дверь отворенною, как и было условлено. Он запер все, как обычно, и отослал горничную спать. Затем отправился он в спальню своей хозяйки и, открыв дверь, пробрался за кровать прямо к своей милой, которая его уже ожидала. Тут он давай ее целовать и прижиматься к ней весьма нежно, а она хвать его крепко за руку обеими руками, а ногой толкает своего мужа так сильно, что он просыпается. И она его спрашивает:

- А что ж, - говорит он, - когда ж еще и спать, как не теперь?

- Ну конечно, - говорит она, - но я хочу с вами немного потолковать. Скажите-ка мне, пожалуйста, что вы любите больше всего на свете?

- Вот уж действительно, - удивился супруг, - ничего себе вопрос в такой-то час!

- Да скажите же мне все-таки, мой друг, - говорит она. Тогда отвечает ей добряк:

- Больше всего на свете я люблю господа нашего.

- Ну хорошо, - говорит она, - а помимо господа нашего кого любите вы более всего на свете?

- Ах, душенька, - отвечает муж, - да вас же!

- А после меня, - не унимается она, - кого вы любите больше всего?

- Пьера, нашего слугу.

- Ах, несчастный, - говорит тогда дама, - да ежели бы вы его получше знали, вы бы так не говорили!

А бедняга Пьер как услышал, что толкуют о нем, так опешил и давай тянуть да дергать свою руку, но хозяйка держала крепко, и ему никак было не вырваться.

- Да что же это, - удивился добряк-хозяин, - отчего вы это так о нем? Я вас уверяю, душенька, что у меня в жизни не бывало лучшего слуги!

- Ах, мой друг, - говорит его жена, - вы ведь всего не знаете, и я вам клянусь именем господним, что скажу сейчас всю правду, как на духу. Как известно, слуга ваш Пьер сильно занемог, но недуг-то его был любовный. И когда я пришла в дом той почтенной женщины, куда вы меня послали, он мне признался в любви и сказал, что хочет со мною спать. И чтобы над ним подшутить, а заодно испытать его, я обещала сегодня ждать его в саду за нашим домом около полуночи, хоть и знаю, что не следовало мне так поступать. Так вот, мой друг, я вас прошу, берите-ка мою юбку, платье да накидку, наденьте все это и ступайте в сад вместо меня. Да прихватите с собой большую палку и хорошенько отделайте наглеца!

- Ну, уж не беспокойтесь, - говорит хозяин, - я ему покажу!

Надел он одежду своей половины и отправился в сад подстерегать Пьера. И незамедлительно за тем, как он вышел, дама встала и накрепко закрыла за ним двери. Тут Пьер и взял в работу свою хозяйку, и одному богу ведомо, чего только они не творили битых полтора часа. А простак муж в это время топтался в саду, пока его работу делали за него. Наконец является в сад Пьер с двухаршинной палкой, - само собой, ему хорошенько растолковали, на что ее употребить, - и, набежав на своего хозяина, поднимает крик:

- Ах ты, шлюха, ах ты, распутница! Так вот ты из каковских! Я и не думал, что ты сюда явишься, - я тебя звал только затем, чтобы испытать, какая ты верная жена, - и вот так-то ты блюдешь честь моего хозяина, моего доброго, честного хозяина! Да я сейчас, клянусь богом, тебя так разукрашу, что живого места не останется!

И давай мочалить палку об спину своего хозяина, притворившись, что принимает его за хозяйку. А хозяин ну улепетывать и укрылся в своей комнате. Пьер же перескочил через ограду и вернулся ночевать к старухе. Вот приходит хозяин в спальню, и жена у него спрашивает, был ли Пьер в саду, как обещал.

- Был ли он в саду?! - стонет муж. - Еще как был! Все кости мне переломал!

- Иисусе! - говорит наша дама. - Да как это, мой дружочек?

- Ах, душенька, - отвечает ей супруг, - тут совсем не то, что вы подумали. Он меня обругал шлюхой и распутницей и так расчехвостил, что и впрямь только шлюхе впору, - ведь он думал, что это вы. Уж и не знаю, как мне удалось удрать от него.

- Как, - говорит дама, - а я сочла, что он хочет учинить мне бесчестье!

- Святой Жеан, - отвечает ей муж, - забудьте и думать об этом, душенька, он не из таковских.

Назавтра утром встал Пьер и отправился прямо в лавку своего хозяина и приветствовал его так:

- Здравствуйте, хозяин, дай вам бог удачи!

- И вам также, Пьер, - отвечает хозяин, - ну, как, вылечились ли вы от своей болезни?

- Слава богу, - говорит Пьер, - прошел мой недуг, все как рукой сняло. А теперь я хотел бы потолковать с вами, хозяин, если вам угодно.

- Ну, послушаем, - говорит хозяин, - что же вы хотите?

уходить подальше отсюда.

- Да отчего же, - спрашивает купец, - вы хотите от нас уйти? Что до денег, так я вам всё отдам, а затем живите у нас и дальше!

- Ох, сказать по правде, хозяин, лучше вас мне не найти, - отвечал Пьер, - но что же делать, коли вам так с женой не повезло? Вы-то небось ее за порядочную считаете, а она ведь как есть шлюха!

И давай ему рассказывать с начала до конца, как он вызвал в сад свою хозяйку и как крепко ее поколотил. Тогда и сказал ему торговец:

- Пьер, друг мой, вы ошиблись, ваша хозяйка - самая честная женщина, какую только можно сыскать отсюда до Рима. И чтобы вас в том убедить, признаюсь, что это не она, а я был в саду в ее одежде, в которой она меня туда послала, и что это меня вы так отделали.

- Ну, сделанного не поправишь, - отвечал купец, - что было, то было, и забудем об этом.

Затем рассчитался он с Пьером и составил новый договор, и Пьер снова зажил в доме, управляя всем, а особенно хозяином с хозяйкой, да так, что, если бы даже хозяин застал Пьера на своей жене, он бы и тогда промолчал, - уж очень он его любил!

Примечания

176

«Муж побитый, но довольный». «Декамерону» (VI, 7), но у Боккаччо дело происходит в Болонье; кроме того, Никола де Труа создал образ сводни, которой в «Декамероне» нет.

А. Михайлов

177

Жемчужина с моста - очевидно, прозвище, понятное лишь современникам Никола де Труа.

А. Михайлов

178

- город на юго-западе Франции, в провинции Руссильон, недалеко от границы с Испанией.

179

Ипокрас - распространенное в средние века подслащенное вино, в которое обычно добавляли корицу.