Натали Саррот. Детство

Натали Саррот. Детство.

Тема. Композиция и решение книги производят довольно тягостное впечатление на неподготовленного читателя. Начинается книга с довольно странного разговора с самой собой. Сознание героини как будто делится на две части - взрослое и детское "Я". Детские воспоминания героини, которыми она делится сама с собой, несложны. Чувства ее в детстве действительно напоминают чувства младенца, с изумлением взирающего на мир, и приходящего в восторг от самых элементарных вещей, напр., от разрезания ножницами шелка канапе или от поучений доктора, как она должна жевать пищу.

Речь идет о том, как маленькая Натали переезжает в городок Каменец-Подольский к дяде Грише Шаптуновскому, адвокату. У дяди просторный семейный дом, и Натали может там играть с кузеном Петей и кузиной Лелей.

Однажды, схватив флакон, Натали выясняет, что он сверкает на солнце. Постепенно у девчушки собирается целая коллекция флаконов.

Вспоминает она и о книге, которую ей читали - "Это была "Хижина Дяди Тома", детское издание. Большая книга в картонном переплете, с сероватыми гравюрами".

Затем речь идет о чудесной жизни в деревянном доме в Иваново.

В Иваново папа поет ей колыбельную, и Натали посещает "фабрику", где любуется разноцветными склянками. С тем же папой гуляет Натали в Люксембургском саду, в Париже.

После того, как Натали прочли отрывок из "Сказок" Андерсена в названном саду, она испытывает странное чувство - "Я глядела на цветущие шпалеры вдоль невысокой ограды из розового кирпича, на деревья в цвету, на ярко-зеленую лужайку, усеянную маргаритками, белыми и розовыми лепестками, небо, разумеется, было голубым, и воздух, казалось, слегка дрожал... и в этот момент произошло... что-то неповторимое... что никогда уже не вернется именно таким же, ощущение столь властное, что и сейчас, когда по прошествии стольких лет оно возвращается ко мне, приглушенное, почти стершееся, я испытываю... но что? какое слово может уловить это? не расплывчатое вроде "счастья", которое подворачивается первым, нет, не оно... "блаженство", "восторг" - слишком уж уродливы, нет, пусть даже не прикасаются... а "экстаз"... перед этим словом все съеживается".

Петербурга. По вечерам она играет в "Квартет писателей". Днем читает "Принца и нищего". Однажды видит в парикмахерской куклу и долго думает о ней. О. беззаботное дитя! - хотелось бы воскликнуть, читая строки о жизни Натали в Петербурге.

Затем речь идет о школе и первых школьных диктантах - "В школе Бребан ко мне относятся очень терпеливо, с участием. Когда удается расшифровать мои каракули, выясняется, что я делаю меньше орфографических ошибок, чем другие, я, очевидно, очень начитанна для своего возраста. Но мне необходимо заново учиться писать". "Школа главенствовала над твоим существованием, придавала ему смысл", - признавалась взрослая Саррот.

Все детство Натали как будто состоит из множества внесюжетных, мелких деталей. Нет ни серьезных увлечений, ни глубоких раздумий. Напр., игры с Люсьен Пинар, дочкой владельцев светлого, уютного кафе. Или трагедия, испытанная нашей героиней в связи с тем, что Лили выбросила, предварительно разодрав на клочки, ее любимого мишку. Так же случайны в мире детства революционеры - друзья отца во главе с заикой и узником Шлиссельбургской крепости Ивановым - "С двадцати до сорока пяти лет господин Иванов пробыл в заключении в Шлиссельбургской крепости ( !? - И.П. ), долгое время в одиночной камере, и единственным его чтением там была Библия... Я часто слышу эти слова - "Шлиссельбургская крепость", "Петропавловка", "охранка", "черная сотня"... Часто говорят о встречающихся в "колонии" подозрительных личностях, которые выдают себя за революционеров, а на самом деле не исключено, что они тайные полицейские агенты, шпионы... Мише они чудятся повсюду, и папа, смеясь, говорит, что господин и госпожа Агафоновы заразили его своей болезнью, "шпиономанией"...

Наша героиня уже читает Бальзака, не отставая от своей подруги Веры - ласковой, веселой, обожающей танцевать, но истеричной. К тому времени она пишет сочинения, и очень расстраивается, когда в классе по сочинению получает не первую отметку, а, напр., вторую или третью.

Верина мама, которую Натали называет "бабушкой", учит ее вязять платки и играть на пианино. Она читает ей "Мнимого больного"... или "Ревизора"... "она здорово читает и иногда сама так хохочет, что даже не может читать".

"погрузиться в нее".

"В русской церкви на улице Дарю, куда меня водила бабушка, я вместе с ней падала ниц, касалась лбом пола, крестилась, но не так, как с Адель, слева направо, всей ладонью, а наоборот, справа налево, тремя пальцами, прижав большой к среднему и указательному.

Не знаю, действительно ли бабушка была верующей, мне кажется, она ходила в церковь по праздникам, чтобы принять участие в любимых ею обрядах, чтобы вспомнить свою Россию, погрузиться в нее, и я погружалась в Россию вместе с ней... я узнавала жар, пламя бесчисленных свечей вокруг себя, иконы в серебряных и золотых, словно из кружева сотканных окладах, освещенные огоньком разноцветных лампадок, церковное пение... узнавала разлитое вокруг и изливавшееся на меня саму какое-то рвение, тихую и спокойную восторженность, которую я уже переживала когда-то... не помню где - в Петербурге или еще раньше, в Иванове".

Мама уезжает в Россию. Но возвращается летом 1914 года, в июле. Они гуляют по фруковому саду. А в августе начинается первая мировая война.

"И вот уже ранним утром Вера провожает меня до угла Орлеанского проспекта и улицы Алезии, к остановке трамвая Монруж - Восточный вокзал... Она помогает мне взобраться на подножку, наклоняется к дверце и говорит кондуктору: "Будьте так любезны ~ "малышка" первый раз едет одна, напомните ей, когда сойти, - на углу бульвара Сен-Жермен..." Она еще раз просит меня быть повнимательнее, я жестом успокаиваю ее и сажусь на деревянную скамейку у окна, мой портфель, тяжело набитый новыми тетрадками и учебниками, стоит у меня между ног, на полу". В финале трамвай "Монруж - Восточный вокзал" как будто увозит Наташу из ее детства.

"Благодарная память". Исследователь замечает, что "реальное" детство Н. Саррот прошло в Подольске, в Швейцарии, в Москве, в Петербурге, в русской деревне и французской "глубинке". Русская бабушка и русская няня, русские песни и сказки, леса и поля, черты русской уездной старины, память русской истории - вот из чего складывается содержание этих воспоминаний о детстве.

Композиция "Детства" довольно проста. Рассказчица ведет читателя от первых отрывочных сцен, оставшихся в памяти пяти-шестилетней девочки, к ее школьным годам, к кануну первой мировой. В сознании девочки якобы вспыхивают и затухают импульсы, так называемые "тропизмы" ( точечные реакции сознания ), ведь романист, по словам Н.Саррот ( см. сборник "Эра подозрений" ), должен обратиться к психологическому началу, так как традиционный роман себя якобы исчерпал. "Тропизмы" Саррот отражают коллизии современного западного мира, заботы нашего времени. Жанр повести определяется как воспоминания, здесь множество интерпретаций тем Пруста. Повесть построена в виде разговора между "взрослым" "Я" Натали и ребенком, именно этот разговор, по словам Мориса Воксмахера, придает повести стереофоничность. Тональность повести определена как "мягкая человечность и доброта".

Вторую - "Причудливые миры Натали Саррот" - написал Александр Таганов.

В связи с названием книги Саррот он вспоминает "реалиями русской действительности" (русские песни и сказки, русская няня, "бесконечные белые равнины", "деревянные избы, белые стволы берез, ели под снегом", "кружево узких резных деревянных наличников" дома в Иванове и многое другое).

Кроме того, Ал.Таганов пишет о психологическом плане повести ( как говорил царь в сказке Л.Филатова, "вызывает интерес и такой ишшо разрез.." ). В повести "Детство" Саррот описывает, как происходит взаимодействие подсознательного психического слоя с индивидуально-личностным сознанием и какие причудливые образования могут возникать из столкновения этих двух начал. По мнению А.Таганова, подсознание - это некий "всеобщий" психический слой, то есть общий знаменатель, к которому сводятся мысли и чувства любого индивида.

Исследователь, отмечает и сложность самого процесса воспоминания у Саррот, его психологическую напряженность и неоднозначность, вспышки неуверенности в переводе образов-воспоминаний на язык слов ("Воскресить воспоминания детства..." как-то неловко от этих слов..." ).

Похожее произведение - "РАССКАЗЫ О ДЕТСТВЕ" - автора этих строк - были опубликованы литературным журналом "Бузовик" в 2009 году. Они тоже содержат глубоко личные воспоминания, которые опираются на записи самого автора, сделанные в возрасте девяти - тринадцати лет. Наиболее удались, заметим, не те, которые уводили в мир фантазии, не связанный никак с основной действительностью, но те, которые содержали в себе описания образов настоящих людей, их поступков, местностей, то есть пережитое в самом деле, непосредственно. Время рассказов о детстве - конец восьмидесятых годов прошлого века. Тем читателям, которые испытывают ностальгию по этому времени, я могу смело рекомендовать названные "РАССКАЗЫ".