| Автор: | Беньян Д., год: 1678 |
| Категории: | Роман, Приключения |
Ярмарка и дом Мнасона
Вот увидали они издали город Суеты, где происходит ярмарка Суеты. Перед тем, как вступить в город, они стали советоваться друг с другом, как лучше себя держать на ярмарке. Кто советовал одно, кто другое.
Дух Тв.: "Вы знаете, что я давно служу проводником пилигримов и часто бываю в этом месте и потому знаком с неким Мнасоном Кипрянином. Он давний ученик, у которого можно нам остановиться (Деян. 21:16). Если хотите, мы можем тотчас отправиться к нему".
"Согласны", -- ответили все пилигримы в один голос. Было под вечер, но проводнику хорошо был известен путь к старику Мнасону, и он привел их прямо к дому старика.
Они постучали, и хозяин, узнав голос Духа Твердости, тотчас сам пришел отворить дверь. Путешественники вошли в дом. "Издалече ли вы сегодня пришли?" -- спросил Мнасон. "От Гаия", -- был ответ.
"Порядочная даль, -- возразил старик, -- и не удивительно, что вы чувствуете утомление. Сядьте отдохнуть". Гости уселись.
"Ободритесь друзья, -- сказал им проводник, -- я уверен, что наш хозяин вам очень рад".
Мнасон: "Конечно рад, и прошу вас не стесняться и спрашивать все, чего бы вам ни понадобилось".
Честный: "Мы до сих пор нуждались в пристанище и в приятном обществе, а теперь, мне кажется, что все это получили разом".
Мнасон: "Что до пристанища, вы видите каково оно; а приятное обществу будет по испытании".
Дух Тв.: "Прошу тебя, хозяин, укажи им на их ночлеги".
Мнасон: "Тотчас".
Он отвел их в разные спальни и показал им также прекрасную столовую, где они могли посидеть и поужинать до отдыха.
Когда они успокоились и стали разговорчивее. Честный спросил хозяина, можно ли встретить в городе добрых людей.
Мнасон: "Есть несколько, но мало, если сравнить с количеством другого рода людей".
Честный: "Как бы нам сойтись с ними? Для пилигрима видеть хорошего человека также утешительно, как месяц и звезды для ночного путешественника".
Мнасон топнул ногой об пол, и вошла дочь его -- Благодать. Он обратился к ней: "Поди скажи моим друзьям Сокрушенному, Безупречному, Люби братьев, Не смей лгать и Кающемуся, что ко мне прибыли дорогие гости, которые желают видеть их".
Благодать вышла передать приглашение отца. Все его знакомые вскоре пришли и сели за стол.
Мнасон: "Любезные соседи, как вы видите, вот общество чужеземцев сегодня навестило меня. Они пилигримы, пришли издалека и отправляются на гору Сион. Но как бы вы думали, кто сия личность? -продолжал он, указывая на Христиану.-Это жена того знаменитого пилигрима Христианина, который с собратом своим Верным претерпели такие гонения в нашем городе".
Вошедшие люди очень этому изумились. Один из них ответил: "Мы никак не думали, когда получили твое приглашение через дочь твою Благодать, что здесь увидим Христиану, и это для нас совершенная неожиданность".
Потом, обратясь к ней, они ее спросили, как она себя чувствует после длинного пути и кто сии юноши, не сыновья ли ее мужа. Получив от нее утвердительный ответ, они обратились к ним со словами: "Царь, которого вы возлюбили и которому служите, да поможет вам жить, как жил отец ваш, и да приведет вас туда, где он ныне в мире".
Сокрушенный: "Могу сказать, что наш город при своей нескончаемой ярмарке в постоянном волнении. Не легко охранять сердце свое и ум от всех окружающих соблазнов. Кто живет в таком месте, как наше, и в сношении с такими людьми, как обитатели нашего города, чувствует необходимость в силе удерживающей его и ежедневно предохраняющей от сетей лукавых".
Честный: "Но ваши соседи как живут теперь, в большом ли спокойствии?"
Сокрушенный: "Да, в настоящее время они гораздо умереннее в своих убеждениях. Вы знаете, как жестоко они поступили с Христианином и Верным. Но с тех пор (как я сейчас уже говорил) они стали гораздо умереннее. Кровь Верного как будто тяжелым камнем легла им на душу, и они с той поры никого более не сожигали. В то время нам было опасно проходить по улице, теперь же мы можем везде показываться без опасения. Тогда имя исповедателя христианства было невыносимо; ныне, в особенности в некоторых частях города (а вы знаете, как он обширен), религиозность даже в большом почете. Но скажите мне, как вы совершили свое путешествие, и в каких отношениях были вы с жителями околодка?"
Честный: "С нами бывало то, что бывает со всеми борющимися людьми: иногда путь наш ровный и чистый, иногда каменистый, то в гору, то под гору. Мы никогда не знаем, что нас ожидает, и ветер не всегда дует нам в спину и не всякий встречный обходится с нами по-приятельски. Уже немалую долю трудностей мы вынесли, а что с нами случится вперед, того не знаем. Мы пришли к тому убеждению, о котором давно твердят люди: хороший человек всегда встречает горе на своем пути -- иначе и быть не может".
Сокрушенный: "А много ли вынесли вы трудностей на своем пути?"
Честный: "Спросите о том нашего проводника: он лучше меня передаст вам это".
Дух Тв.: "Раза три, четыре они отражали нападения". И он подробно рассказал все случившееся с ними и как им удалось убить Великана Бей-Добро.
Безупречный: "Отправляющиеся в пилигримство должны запастись двумя предметами: неустрашимостью и безупречной жизнью. Если они боязливы, трудно им идти по пути, а если они не хранят себя от зла, то пачкают самое имя пилигрима".
Любибратьев: "Я уверен, что к вам это не относится. Но в самом деле не мало людей на свете, которые, желая идти по истинному пути, действуют, однако, как чуждые пилигримству, а не как странники на земле".
Несмейлгать: "Конечно, такие люди ничем не похожи на истинных пилигримов. Пути их кривы и ноги не тверды, обувь их не в порядке, один сапог с стоптанной подошвой, другой вывернут. Одеяние также беспорядочно; тут прореха, там лохмотья, и все это бесчестит их Учителя".
Кающийся: "Следовало бы им, по крайней мере, раскаиваться и исправиться, ибо нельзя ожидать успеха в духовном отношении, если сперва не выпрямить того, что скривлено, и не устранить того, что служит преградой".
Такими беседами занимались наши пилигримы до самого ужина. Тут они сели за стол, чтоб укрепить свои телесные силы, и отправились потом на покой.
Пилигримы оставались долгое время в городе Суета и жили в доме Мнасона. Впоследствии он выдал свою дочь Благодать за Самуила, а вторую, Марфу, за Иосифа -- сыновей Христианы.
Я сказал, что они долго оставались в этом месте, так как жизнь и люди там немало изменились со времен Христианина, и пилигримы познакомились со многими хорошими людьми в городе и старались быть им полезными, насколько это было возможно.
Любовь продолжала шить одежду для неимущих и была всегда готова помочь им в нужде, а они благословляли ее за получаемую пищу и одежду. Таким образом, она прославляла свое имя. Остальные три невестки Христианы не уступали первой в добродетелях, и каждая исполняла свою обязанность с самозабвением.
Они все были в надежде и ожидании нового поколения из рода Христианина, а мать их со всеми друзьями радовалась мысли, что не погибнет имя ее мужа.
В это время появилось чудовище из ближайшего леса, которое истребило не мало жителей в городе. Оно уносило даже детей и вскармливало их своим молоком. Никто в городе не осмеливался нападать на чудовище, но все с ужасом убегали от него, лишь только завидят его издали. Никакой земной зверь не мог с ним сравниться: он видом был дракон с семью головами и десятью рогами. Он причинял большой вред детям, хотя управляем был женщиной. Чудовище давало свои законы людям, и кто предпочитал свою жизнь спасению души, покорялся ему беспрекословно.
они пошли к нему, требуя от него сдаться.
Чудовище бросило им в ответ презрительный взор. Тогда они с разных сторон ринулись на него и принудили его скрыться далее от города. После того они вернулись в дом Мнасона.
Однако чудовище не прекращало своих нападений, но тщательно выбирало свое время, чтоб уносить детей из города. Но в эти часы стали являться и наши бесстрашные бойцы и отражали его каждый раз. Наконец, чудовище получило столько тяжелых ран, что лишилось даже некоторых членов, и потому было не в силах вредить детям. По мнению некоторых, этот гадкий зверь должен был вскоре погибнуть вследствие полученных им ран.
Успешные нападения путеводителя и его товарищей на зверя способствовали сделать имена их известными в целом околодке. Большая часть жителей стала с этих пор уважать людей, одаренных такой силой, хотя и следует при этом заметить, что в этом городе еще не велико было число людей, умеющих ценить истинное достоинство. Пилигримов стали принимать с большим почетом. Но, однако, были еще люди, правда, очень низкого сословия, которые, вместо того, чтобы ценить их неустрашимость и самоотвержение, продолжали насмехаться над ними и презирать их; но это было лишь потому, что таковые всегда слепы и бессмысленны.
один другого защите и покровительству своего князя. Многие выразили при этом свою дружбу некоторыми дарами и снабдили путешественников съестными припасами. Всякий считал обязанностью вручить то, что следовало иметь сильному и слабому, женщинам и мужчинам. "Они снабдили их всем нужным" (Деян. 22:10). После того пилигримы пустились в путь путь, а друзья проводили их на довольно большое расстояние. Тут они расстались, поручая себя милости Владыки.
присоединились Хромоногий с костылями и Слабодушный, который смиренно пристал к малолетним.
Они уже были далеко от города и простились со своими друзьями, когда узнали то место, на котором был сожжен Верный. Тут они остановились, чтобы воздать хвалу Тому, кто дал своему служителю силу принять мученическую смерть ради истины.
В разговоре о двух известных пилигримах. Христианине и Верном, они незаметно прошли очень большое расстояние и дошли до горы Алчность. Тут они вспомнили, что в ней находится Серебряная Руда и что ею Демас был совращен с пути и отказался совсем от пилигримства. Впоследствии Из-выгод также остановился рассматривать руду и, как полагают, в ней погиб. Эти воспоминания заставили их прибавить шагу, и вскоре они увидели соляной столб, воздвигнутый в виду Содома и его прогнивших озер. И они, как и прежние пилигримы, удивлялись, что люди, одаренные умом и познанием Слова Божия, могли дойти до такого нравственного изнеможения, чтобы в этом месте свернуть с истинного пути. Но при дальнейшем размышлении они пришли к убеждению, что бедствия других не изменяют в человеке его природной наклонности ко злу, особенно, если предмет, привлекающий их взор, содержит притягательную силу, вредно действующую на страсти людские.