| Автор: | Мерсье Л. |
| Категории: | Повесть, Фантастика |
Глава тридцать четвертая
СКУЛЬПТУРА И ГРАВИРОВАНИЕ
Скульптура, не менее прекрасная, чем старшая ее сестра, простерла тут же рядом дивные творения своего резца. Она уже не отдавала себя на поругание тем бесстыдным Крезам,{208} что унижали искусство, заставляя увековечивать их продажный облик или другие, столь же достойные презрения предметы. Художники находились теперь на содержании у государства и отдавали свои таланты людям достойным и добродетельным. Я не увидел здесь, как это бывало в нашем Салоне, рядом с бюстами королей бесстыдно выставленное изображение какого-нибудь гнусного откупщика, который этих же королей обманывал и обворовывал. Но если какой-либо человек, достойный предстать взглядам потомков, достигал успеха на избранном им поприще, а другой совершал мужественный поступок - вдохновенный скульптор тотчас же брал на себя выражение всеобщей признательности; он втайне увековечивал одно из памятных деяний героя (не присовокупляя к оному собственного портрета), а затем, неожиданно для всех объявив о своем труде, добивался позволения прославить одновременно и себя. Творение его привлекало всеобщее внимание и не нуждалось ни в каких пояснениях.
Особым приказом здесь строго запрещалось использовать сюжеты, которые ничего не способны сказать душе, поэтому никто уже не портил ни прекрасного мрамора, ни иных цепных материалов.
Запрещены были и те непристойные изображения, что украшали наши каминные доски. Эти простодушные люди никак не могли взять в толк, когда случалось им читать книги по истории, почему это в век, когда то и дело произносились слова «религия» и «нравственность», отцы семейств спокойно позволяли своим детям лицезреть всякие неприличные сцепки под тем предлогом, что они якобы являют собой шедевры, а картины эти способны были лишь разжечь невинное воображение и смутить души, столь открытые всяким впечатлениям. Люди эти сокрушались по поводу преступного обычая развращать юные сердца.[184]
Сопровождавший меня художник, которого я обо всем расспрашивал, с готовностью сообщил мне обо всех этих важных изменениях. От него же я узнал, что в девятнадцатом веке случилась нехватка мрамора, и скульпторам пришлось пустить в ход всю эту уйму отвратительных бюстов финансистов, откупщиков и богатеев, в сущности представлявших собой уже обтесанные глыбы, которые удалось употребить с большей пользой, изваяв из них головы более достойных мужей.
Я перешел в последнюю галерею, представлявшую для меня не меньший интерес, чем остальные, множеством выставленных здесь творений. В этой галерее собраны были рисунки и гравюры всего мира. И хотя искусство гравирования достигло высочайшего совершенства, гравюры прошлых веков не были при этом уничтожены. Ибо с гравюрами дело обстоит иначе, чем с книгами. Если книга не хороша, она уже тем самым дурная книга, между тем как эстамп, оценить который мы можем с первого же взгляда, всегда интересен для сравнения era с другим.
Эта галерея, возникшая в царствование Людовика XV, была совсем не похожа на прежнюю. Тогда это была маленькая комната{209} с небольшим столом посередине, за которым едва умещалось с десяток любителей искусств, и куда надобно было наведываться раз по десять, прежде чем удавалось найти местечко; впускали туда лишь в определенные дни, да и в эти дни она раз десять в году оказывалась закрытой под каким-либо предлогом или просто по прихоти главного смотрителя. Теперь галерея была открыта ежедневно и поручена заботам вежливых и предупредительных служащих, коим исправно платили жалованье, дабы они исправно обслуживали посетителей. В обширном зале легко можно было найти гравюры, воспроизводящие любую из картин или скульптур, находящихся в других картинных галереях. Имелся подробный перечень тех творений искусств, кои позаботились увековечить и делали все для того, чтобы распространить их как можно шире.
Гравирование есть искусство столь же плодовитое и благоприятствующее просвещению, как и искусство типографское: с его помощью можно размножать оттиски, подобно тому как книгопечатание размножает книги; каждое частное лицо и каждый иностранец могли здесь добыть себе копию картины, не уступающую оригиналу. Все граждане имели возможность, ни в ком не возбуждая зависти, украшать стены своих жилищ разного рода сюжетами, являющими примеры добродетели и героизма. И в помине не осталось пресловутых любителей искусств, столь же ретивых, сколь и невежественных, кои, не жалея ни сил своих, ни кошелька, вечно гонялись за воображаемыми шедеврами и оставались в дураках, причем вполне заслуженно.
С жадностью я стал просматривать огромные тома, в которых посредством гравировального резца так легко и прочно были переданы контуры и естественные краски природы. Все изображения были превосходно выполнены, но с особым тщанием воспроизведены были те, что касались до наук и ремесел. Полностью переделанными оказались иллюстрации Энциклопедии,{210} и на сей раз более внимательно отнеслись к их точности, что в данном случае имеет первостепенное значение, ибо всякая ошибка здесь ведет к серьезным последствиям. Увидел я и прекрасный учебник физики с множеством таких рисунков, - и, поскольку сия наука обращается главным образом к органам чувств, быть может именно подобным картинкам и надлежит способствовать постижению всех разделов ее. Здесь умели ценить это искусство, с помощью которого можно размножить столько полезных изображений, и неустанно превозносили его.
Я заметил, что сделано все это было с отменным вкусом и в манере Одранов;{211} причем их манеру даже углубили и усовершенствовали. Виньетки в книге назывались теперь не иначе как «кошены»:{212} таково было слово, заменившее собой множество недостойных слов.[185]
Граверы прекратили, наконец, пользоваться злосчастной лупой, во всех отношениях пагубной для их зрения. Знатоки этого века перестали восхищаться теми мелкими крапинками,{213} что в наше время почитали за главное достоинство гравюр; они предпочитали более широкую, точную, спокойную манеру, которая давала возможность достичь большей выразительности с помощью нескольких четких штрихов и благородно начертанных линий. Граверы прислушивались к советам живописцев, а те, в свою очередь, старались не выказывать своих причуд и не изображать из себя мастеров. Они уважали друг друга, относились друг к другу как равные, и никто не пытался обвинить другого, если случалась неудача. К тому же гравировальное искусство стало приносить государству известную пользу благодаря продаже наших эстампов в другие страны, так что о мастерах этих с полным на то основанием можно было сказать, что в благодетельных их руках «медь становится золотом».{214}
Комментарии
208
Крез (VI в. до н. э.) - последний царь Лидии; имя его стало нарицательным для обозначения несметно богатого человека.
209
…это была маленькая комната… - Речь идет о Кабинете эстампов, созданном при Людовике XIV, в 1667 г.
210
…иллюстрации Энциклопедии… Proust J. L’Encyclopédie, p. 174-175.
211
Одраны - династия французских граверов (XVII-XVIII вв.); родоначальники ее - Шарль и Клод Одран; наиболее известен Жерар Одран (1640-1703).
212
…«кошены»… - Образовано от фамилии Шарля-Никола Кошена (1715-1790), французского графика и рисовальщика.
213
…мелкими крапинками… - Имеется в виду пунктирная гравюра, возникшая в XV в. вследствие стремления дополнить линейный рисунок тоном.
214
…«медь становится золотом».
383
…о прыгунах и канатоходцах. - Представления с их участием во времена Мерсье давались ярмарочными театрами и пользовались большим успехом.
384
Следуя примеру Монтеня… - «Опыты» Монтеня представляют собой обширный сборник заметок, наблюдений, воспоминаний, мыслей по разным вопросам и поводам и т. п. Эту архитектоническую прихотливость их и имеет в виду Мерсье.
385
… сию важную реформу. - Об этом Вольтер писал, в частности, в связи с употреблением термина «cul-de-lampe» (заставка) в «Questions sur l’Encyclopédie» (1771).
184
К прочим развращающим зрелищам, которые следовало бы отменить, можно отнести те непристойные представления, что оскорбляют добрые нравы и здравый смысл, с коим тоже необходимо считаться. В главе о театральных зрелищах мы забыли упомянуть о прыгунах и канатоходцах.{383} Однако в сочинении не так уж важен порядок изложения, а важно, чтобы автор высказал в оном все свои мысли. Следуя примеру Монтеня,{384} и канатоходцам. Как могут дозволять эти представления городские власти? Потратив так много времени на упражнения, столь же поражающие, сколь и бесполезные, они на глазах у публики рискуют собственной жизнью, доказывая собравшимся зрителям, что смерть человека не многого стоит. Они принимают непристойные позы, оскорбляя и глаза и сердце; они приучают людей, быть может еще незрелых, находить удовольствие в том, что граничит с опасностью, и воображать, будто человека можно выставлять на посмешище. Вы скажете, что это безделица, о коей не стоит и думать; но я заметил, что такие прискорбные зрелища производят на толпу куда большее впечатление, нежели все те искусства, в коих присутствует хоть видимость рассудка.
185
Господин де Вольтер должен был тому заранее радоваться, ведь он столько времени ратовал за сию важную реформу.{385}