| Автор: | Мерсье Л. |
| Категории: | Повесть, Фантастика |
Глава сорок вторая
ГАЗЕТЫ
Вернувшись в гостиную, я увидел лежавшие там на столе широкие полосы бумаги, которые были в два раза длиннее, чем английские газеты.{242} С жадностью бросился я к ним. Сверху каждой печатной страницы значилось: «Новости общественной и частной жизни». Хоть я и решил ничему более здесь не удивляться, но, по мере того как я перелистывал страницы этих газет, изумление мое все возрастало. Наиболее поразившие меня статьи я приведу здесь хотя бы в том виде, в каком они мне запомнились.
* * *
Из Пекина, от такого-то числа
Здесь в присутствии императора впервые сыграна была французская трагедия «Цинна».{243} Милосердие Августа, а также красота и благородство характеров произвели большое впечатление на собравшихся.
- Вы подумайте! - сказал я человеку, сидевшему рядом. - Ну и бесстыжий же враль этот газетчик: прочтите-ка…
- Но это истинная правда, - отвечал он мне весьма хладнокровно, - я собственными глазами видел в Пекине представление «Китайского сироты». Позвольте сказать вам, что сам я мандарин и большой любитель изящной словесности, равно как и справедливости. Я переехал через Королевский канал.[251] На путь сюда я потратил около четырех месяцев, но я еще и развлекался дорогой. Я стремился увидеть знаменитый Париж, о коем столько говорят, ибо хотел узнать о множестве таких вещей, которые необходимо самому увидеть, чтобы как следует их оценить. Вот уже двести лет как французский язык в ходу в Пекине, я увезу отсюда несколько хороших книг, чтобы перевести их на китайский.
- Как, господин мандарин! так вы не пользуетесь больше своими иероглифами? И у вас отменен странный закон, запрещавший всякому китайцу выезжать за пределы империи?
- Нам волей-неволей пришлось изменить наш язык и принять более простые буквы с того момента, как мы пожелали свести более тесное с вами знакомство. Это оказалось не труднее, чем изучить алгебру и прочие математические науки. Наш император отменил древний закон, о котором вы говорите, весьма мудро рассудив, что не все же вы похожи на тех священников, коих мы прозвали «полудьяволами» за то, что они даже среди нас стремились разжигать пламя своих распрей.{244} Насколько мне известно, более тесные и близкие связи установились у нас благодаря нескольким медным пластинам. Искусство гравирования было для нас тогда новым и вызвало особенный наш восторг. С тех пор мы в нем почти сравнялись с вами.
- Ах да, помню. На тех пластинах были выгравированы рисунки, изображавшие различные битвы; рисунки эти были посланы нам тем самым императором-поэтом, которому Вольтер направил прелестное послание, а наш король, поручив выполнение гравюр своим лучшим мастерам, преподнес их затем в подарок «Очаровательному китайскому королю».{245}
- Совершенно верно. Ну так вот, с этого-то времени между нами и установились постоянные сношения, и мало-помалу науки, подобно векселям, стали иметь повсеместное хождение. Воззрения одного человека делались воззрениями всего человечества. Книгопечатание, сие несравненное изобретение, всюду разнесло просвещение. Тщетно старались вездесущие тираны человеческого разума остановить неодолимое его шествие. С необычайной стремительностью совершились благодетельные перемены, вызванные в нравственном мире солнцем искусств, все залило оно своим чистым, ярким, немеркнущим светом. В Китае более не господствует палка,{246} и мандарины перестали являть собой некое подобие школьных педелей. Простой народ уже не труслив и не хитер, ибо все сделано для того, чтобы возвысить его душу: его не унижают более постыдными наказаниями, ему внушили понятие чести. Мы по-прежнему чтим Конфуция,{247} который жил почти одновременно с вашим Сократом и так же, как и он, не распространялся много о сущности вещей; он лишь объявил, что для него нет ничего тайного и что порок будет наказан, а добродетель вознаграждена. Наш Конфуций имел даже одно преимущество перед греческим мудрецом: он не разделывался столь решительно с религиозными предрассудками, которые за неимением более благородной опоры служат народам основой нравственности. Он терпеливо ждал, чтобы истина сама, без шума и усилий, проложила себе дорогу. Наконец, это именно он доказал, что государю, дабы хорошо управлять своими владениями, надобно быть философом. Наш император по-прежнему ходит за плугом, но это уже отнюдь не пустая церемония и не проявление детского упрямства…
Раздираемый одновременно желанием и читать, и слушать, я с жадностью внимал своему собеседнику, между тем как глаза мои не менее жадно пробегали одну за другой страницы поразительной газеты. Душа моя словно раздвоилась между двумя этими противоположными занятиями… Вот что я читал:
* * *
Из Эдо,{248} столицы Японии, от такого-то числа
{249} в предмет всеобщего раболепного поклонения, повелел перевести на японский язык «Дух законов» и трактат «О преступлениях и наказаниях».
Священное изображение Амиды{250} провезли по всем улицам города, однако не нашлось ни одного охотника быть раздавленным его колесницей.
Въезд в Японию свободен,{251} и каждый в этой стране с огромным интересом относится к чужеземным искусствам. Самоубийство{252} уже не считается у сего народа добродетелью. Он уразумел, что оно есть следствие отчаяния или же уродливой и преступной бесчувственности.
* * *
Из Персии, от такого-то числа
Персидский монарх нынче обедал со своими братьями, у которых на редкость красивые глаза,{253} братья помогают ему в государственных делах. Главная их обязанность - читать ему депеши. По-прежнему здесь читают и высоко чтят священные книги Зороастра и Саддар,{254} но никто уже не вспоминает ни об Омаре, ни об Али.{255}
* * *
Из города Мехико, от такого-то числа
Город этот обретает свое былое величие под высоким покровительством государей, происходящих от знаменитого Монтезумы.{256} Наш император, всходя на престол, велел перестроить дворец, вернув ему тот вид, в каком он был во времена его предков. Индейцы не ходят уже босиком и без белья. Посреди главной площади воздвигнут памятник, изображающий Гватимозина,{257} распростертого на раскаленных углях. На пьедестале высечены следующие слова: «А я разве возлежу на ложе из роз?».
- Объясните-ка, что это значит? - спросил я мандарина. - Разве это государство запрещено называть Новой Испанией?{258}
Вот что ответил мне мандарин:
- Когда мститель Нового Света изгнал тиранов (если бы вы соединили в одном лице Магомета и Цезаря, то и в таком случае не получили бы полного представления об этом поразительном человеке), сей грозный мститель ограничился тем, что стал законодателем. Он оставил меч свой, стремясь даровать народам священный свод законов. Вы вообразить себе не можете, какой это был гений. Красноречивые его воззвания, казалось, исходили из уст некоего бога. Он разделил Америку на две империи. Император Северной Америки объединил под своим владычеством Мексику, Канаду, Антильские острова, Ямайку, Сан-Доминго. Император Южной Америки - Перу, Парагвай, Чили, Магелланову землю,{259} страну, лежащую по берегам Амазонки.{260} Но у каждого из этих государств есть свой монарх, подчиняющийся общему законодательству, подобно тому как в ваше время цветущая Германская империя{261} разделена была на множество самостоятельных государств, которые при этом составляли единое целое под эгидой одного властелина.
Сей великий человек, сей прославленный законодатель, сей негр, в коем природа достигла предела своих возможностей, вдохнул в каждого из них великую и добродетельную свою душу. Обширные эти государства пребывают в довольстве, они живут в мире и согласии, что было предопределено: к этому, хоть и поздно, привел их разум. Безумие старого мира, эти нелепые, жестокие войны, заставившие в конце концов устыдиться потоков крови, пролитой напрасно, и понять всю неразумность честолюбцев, бывших сему виновниками, послужили достаточным уроком новому континенту и побудили его сделать мир священным божеством своих стран. Ныне война явилась бы для государства таким же позором, каким является воровство для частного лица.
Я слушал его и продолжал читать:
* * *
Из города Асунсион, от такого-то числа
Здесь дан был торжественный праздник в память уничтожения постыдного рабства, в коем томился народ под игом иезуитов;{262} вот уже шесть столетий, как все благодарят Провидение, вспоминая об истреблении этих оборотней в последнем их убежище. Но в то же время народ этот, умеющий быть справедливым, признает, что тем же иезуитам он обязан избавлением от нищеты и приобщением к земледелию и различным ремеслам. О, если б они только наставляли нас, внушали нам священные законы нравственности и этим ограничивались!
* * *
Из Филадельфии, столицы Пенсильвании, от такого-то числа
Этот уголок земли, где вот уже восемьсот лет как нашли себе приют человечность, вера, свобода, согласие, равенство, покрыт самыми цветущими, прекраснейшими городами. Добродетель сумела сделать здесь больше, нежели в других странах сделала доблесть; великодушные квакеры[252] - эти добродетельнейшие из людей, - явив миру зрелище народа, где каждый каждому брат, стали образцом для тех, чье сердце они растопили. Известно, что с самого начала квакеры дали миру тысячи примеров великодушия и благотворительности. Известно, что они были первыми, кто отказался проливать человеческую кровь, кто увидел в войне нечто бессмысленное, жестокое и безумное. Это они образумили народы, что были несчастными жертвами распрей, которые вели их государи. Как и прежде, здесь выходит ежегодник, где перечислены добрые дела, накладывающие на их законодательство печать совершенства.
* * *
Из Марокко,{263} от такого-то числа
Здесь обнаружена комета, движущаяся по направлению к солнцу. Это триста пятьдесят первая комета, которую наблюдают здесь с того времени, как была основана местная обсерватория. Наблюдения, произведенные в глубине Африки, полностью совпадают с нашими.
Подвергнут смертной казни местный житель за то, что он ударил француза, нарушив указ властителя, согласно которому во всяком чужеземце следует видеть брата, приехавшего в гости к лучшим своим друзьям.
* * *
Из Сиама,{264} от такого-то числа
Наше судоходство делает поразительнейшие успехи. Спущены на воду шесть трехпалубных кораблей, они предназначены для дальних путешествий.
Наш король допускает к себе всех тех, кто пожелает лицезреть его: нет монарха, который превосходил бы его в любезности, особенно когда он направляется в пагоду великого Соммонакодома.
Белый слон в настоящее время находится в зверинце и является лишь предметом любопытства, ибо его превосходно выдрессировали.
* * *
С Малабарского побережья, от такого-то числа
Вдова такого-то, молодая, прекрасная собой и в самом расцвете своей красоты, искренно оплакала своего скончавшегося супруга, которого сожгли одного,{265} без нее; а после того как окончился траур, который проявлялся более в душе ее, нежели высказывался в ее одеждах, она вновь вышла замуж за молодого человека, которого любила столь же нежно, как и покойного мужа. Это новое замужество внушило ее согражданам еще большую приязнь и уважение к ней.
* * *
Здесь только что объединились двадцать благословенных островов, кои до сих пор ничего не знали друг о друге и на коих люди жили во всей чистоте и блаженстве первобытного строя. Ныне они образуют поистине братский и взаимно выгодный союз.
* * *
С Земли папуасов[253] от такого-то числа
Чем дальше продвигаешься в глубь этой пятой части света, тем более и более интересные вещи открываешь: на каждом шагу удивляешься ее богатству и обилию, ее многочисленным племенам, живущим в полном мире друг с другом. Они вполне обходятся без наших ремесел. Нравственность их еще более поразительна, нежели внешний облик. Под этим солнцем, освещающим обширные земли, площадь которых превышает и Азию и Африку, не обнаружишь ни одного несчастливого человека, между тем как наша Европа, такая маленькая, такая жалкая и по-прежнему раздираемая всяческими распрями, чуть ли не умостила всю землю свою человеческими костями.
* * *
С острова Таити в Южном море, от такого-то числа
Когда г-н де Бугенвиль открыл этот благодатный остров,{266} где царили нравы золотого века, он, нимало не медля, именем своего короля завладел им. Затем он отплыл домой, увозя с собой некоего таитянина, который в 1770 году в течение недели был предметом любопытства всего Парижа. Никто еще не знал тогда, что один из французов, восхищенный красотой острова, душевной чистотой его обитателей, а более всего встревоженный мыслью об ожидающих их несчастьях, спрятался, в то время как его товарищи садились на корабль, а после того как те отплыли, явился перед таитянами. Собрав всех на широкой равнине, он обратился к ним со следующей речью:
«Я хочу остаться здесь, у вас - и ради собственного счастья, и ради вашего. Примите меня, как брата. Вы скоро убедитесь, что я действительно вам брат, ибо хочу спасти вас от великой беды. О счастливейшие люди, вы, живущие простой и естественной жизнью! Знаете ли вы, какие несчастья вас ждут впереди? Эти учтивые чужеземцы, которых вы так ласково приняли, одарили подарками и знаками уважения, эти мои соотечественники, которых в эту минуту я предаю (если предотвратить гибель добродетельнейшего народа можно считать предательством), вскоре вернутся и привезут вам все те бедствия, от коих уже страдают другие страны. Они заставят вас познакомиться с такими ядовитыми зельями и такими недугами, о которых вы не имеете понятия. Они принесут вам оковы и в своей жестокости попытаются еще доказать вам, что это для вашего же блага. Взгляните на поставленную ими здесь пирамиду, она есть знак того, что земля эта отныне находится от них в зависимости, что она - во владении некоего государя, даже имени которого вы не знаете. Вам будет предписано жить по новым законам. Чужеземцы станут копать вашу землю, они опустошат ваши фруктовые сады, они подчинят себе ваших людей. Они уничтожат то драгоценное равенство, что ныне царит среди вас. Быть может, кровь оросит цветы, что склоняют ныне свои головки под лучами солнца. Вы на вашем острове знаете одно божество - любовь - и лишь ее одну исповедуете, если можно так сказать. Отныне здесь воцарятся ненависть и месть. Доселе вы не знали даже, для чего служит оружие; вас заставят узнать, что такое война, убийство, рабство…».
Народ слушал его в глубоком молчании. Все были бледны и растеряны. Так бледнеют от ужаса дети, застигнутые средь веселых игр, слушая суровый голос, вещающий им о конце света, когда в их головы впервые проникает мысль о бедствиях, о коих они не подозревали.
«О люди, живущие на сем острове, - продолжал оратор, - я полюбил вас, вы умиляете мое сердце, я открою вам способ сохранить ваше счастье и вашу свободу. Каждый чужеземец, который высадится на этот благословенный берег, должен быть убит во имя счастья вашей страны. Приговор сей жесток, но любовь к вашим детям, но забота о грядущем потомстве вашем должна заставить вас возлюбить жестокость. Ибо вы содрогнулись бы еще больше, когда бы я рассказал вам о тех ужасах, что принесли европейцы другим народам, бывшим столь же беззащитными и простодушными, как вы. Оградите же себя от заразы, которую несет в себе само дыхание их уст. Все, даже улыбка их, скрывает в себе те несчастья, кои они задумали обрушить на вас».
Предводители народа, собравшись, единогласно решили передать власть в стране этому французу, который стал отныне благодетелем всего народа, ибо предостерег его от грозивших ему великих бедствий. Был вынесен закон, обрекавший на смерть всякого чужеземца, ступившего на остров. Закон этот соблюдался со всей строгостью во имя добродетели и любви к родине, как некогда выполнялся он в Тавриде,{267} у народа, который, судя по всему, тоже был простодушен, но который ревностно стремился прервать всякие сношения с теми нациями, которые, будучи изобретательны и искусны в ремеслах, отличались при этом жестокостью и тиранством.{268}
Ныне мы узнали, что закон этот только что отменен, ибо жители острова на многочисленных примерах убедились, что Европа уже не является врагом четырех остальных частей света, что она более не покушается на мир и свободу народов, находящихся вдалеке от нее, что она ищет друзей, а не рабов, что ее суда бороздят моря в поисках простых и истинных нравов, а не презренных богатств, и т. д.
* * *
Из Петербурга, от такого-то числа
Нет титула прекраснее, чем титул законодателя. Глава государства становится для своего народа почти божеством, когда дает ему мудрые и незыблемые законы. Мы все еще с восхищением повторяем имя великой Екатерины II; никто не говорит о победах ее и триумфах, говорят о дарованных ею законах. Она считала делом своей чести развеять мрак невежества и заменить варварские обычаи своей страны законами, подсказанными человеколюбием. Более удачливая и более великая, нежели Петр Великий, ибо в ней было больше человечности, она, вопреки множеству противоположных примеров, усердно старалась сделать народ свой процветающим и счастливым. И он стал им, вопреки всем тем общественным и дворцовым бурям, кои пронеслись над ее троном и пошатнули его. Ее мужество позволило ей утвердить на своем челе корону, и весь мир признал, что она ей к лицу. Лишь в самой глубокой древности можно отыскать пример законодателя, исполненного такого достоинства и такого ума. Разбиты были цепи, сковывавшие земледельца, он поднял голову и с радостью увидел, что отныне он человек! Ремесленник, производящий предметы роскоши, перестал считать свое занятие самым прибыльным и почтенным. Гений человечества возвестил всему Северу: «Люди! Будьте свободны, а вы, грядущие поколения, помните: своей свободой вы обязаны женщине». Согласно последней переписи, общее число жителей, населяющих Россию, составляет сорок пять миллионов человек. В 1769 году их насчитывалось четырнадцать миллионов. Однако мудрость законодательницы, ее человеколюбивые установления, непоколебимость трона ее преемников - ибо они были великодушны и любимы народом, - все это способствовало тому, что численность населения соответствует протяженности этой империи, по величине своей превосходящей как Римскую империю, так и империю Александра Великого. А между тем государство более не опирается на военную силу. Государь уже не называет себя самодержцем, и вообще мир ныне слишком просвещен, чтобы допускать столь отвратительную форму правления.[254]
* * *
Из Варшавы, от такого-то числа
Покой Польши не нарушается более нелепейшими беспорядками,{269} столь оскорбляющими права человека, рожденного свободным, столь тягостными для народа. Августейшая Екатерина II в свое время чудеснейшим образом воздействовала на дела этого королевства; еще и поныне здесь вспоминают с великой благодарностью, что это ей обязан крестьянин возвращением личной свободы и права собственности.{270}
Король Польши скончался в шесть часов вечера, и в тот же день на трон взошел его сын,{271} в связи с чем все благородные воеводы принесли ему свои поздравления.
* * *
Счастливейшим событием для всего мира явилось изгнание в XVIII веке турок из Европы.{272} Все друзья человечества выразили свою радость по случаю разгрома зловещего этого государства с его звероподобным деспотом, ласкаемым раболепными пашами, которые, простираясь перед ним, еще превосходили его в злодеяниях. Потомок исконных властителей страны, долгое время пребывавший в изгнании, вступив на родительский престол, вернулся не униженным, но торжествующим, сильным, с твердым намерением содействовать просвещению. Узурпаторы Константинова трона{273} исчезли в тине дремучих болот, откуда они вышли; рухнули те преграды, кои от берегов Савы и Дуная до древнего Танаиса{274} суеверие и неразлучная подруга его - грозная тирания - поставили разуму и искусствам; это было сделано по мановению покровительствовавшей им властной руки одним северным народом.{275} Философия возвратилась в свой прежний храм, и родила Фемистоклов и Мильтиадов,{276} вновь поклонившись свободе, восстала столь же горделивой и великой, как в те прекрасные дни, когда она являла себя во всем своем блеске. Она вернулась в прежние свои земли, и уже никакой Сарданапал{277} не спит здесь сном варварства между визирем и палачом среди ограбленных и истощенных своих владений, объятых мертвым сном. Ныне земли эти охвачены животворным дыханием свободы. Сей творческий дух, незнакомый народам, пребывающим в рабстве, способен творить чудеса. Вначале владения Великого Государя разделили между собой его соседи, но два столетия спустя здесь образовалась республика, достигшая благодаря торговле могущества и процветания.
В тех самых покоях, где некогда помещался сераль, был дан бал-маскарад. Подавались превосходные вина и всякого рода прохладительные напитки, их обилие никак не отразилось на изысканности их вкуса. На следующий день в театре, построенном на развалинах бывшей мечети, именовавшейся Святой Софией,{278} представляли трагедию «Магомет».
* * *
Из Рима,[255] от такого-то числа
Император Италии принял в Капитолии римского епископа, который весьма почтительно сообщил ему о молитвах, кои вознес за него, прося продлить ему дни и ниспослать процветание его империи.[256] Затем епископ отправился домой пешком со всем смирением, приличествующим истинному слуге божьему.
Все те прекрасные памятники древности, которые были подняты со дна Тибра, где они оставались погребенными в течение стольких лет, недавно установлены в различных кварталах Рима: их удалось вытащить, избежав при этом действия вредных испарений.
Римский епископ продолжает составлять свод нравственных правил, основанных на разуме и взывающих к человеческому сердцу. Он собирается выпустить в свет катехизис человеческого разума. Особенные усилия прилагает он к тому, чтобы сделать как можно более очевидными истины, действительно необходимые человеку. Он ведет учет всем добродетельным поступкам, всем проявлениям великодушия и милосердия, и широко оповещает о них, особо останавливаясь на каждом виде добродетели. Своей пламенной любовью к человечеству он снискал себе право быть судьей над королями и народами и имеет над ними ту непреодолимую власть, которую дают мудрость, справедливость и истина. Он сближает и умиротворяет народы. Его буллы, написанные на всех языках, уже не толкуют о непонятных и бесполезных догмах, сем предмете вечных споров; они говорят о боге, о том, что он всегда и везде с нами, о грядущей жизни, о величии добра. Китаец, японец, житель Суринама,{279} Камчатки - всякий читает их с пользой для себя.
* * *
Из Неаполя, от такого-то числа
Неаполитанская академия изящной словесности присудила премию некоему г-ну ***. Соискателям надлежало точно определить, что представляли собой кардиналы в XVIII веке, рассказать о нравах и понятиях этих странных особ, о том, что делали и говорили они в тюрьме конклава,{280} и указать, когда именно вновь стали они тем, чем были во времена раннего христианства. Победитель конкурса полностью выполнил все требования, предъявленные академией. Он даже дал подробное описание кардинальской шапки и шапочки.{281} Диссертация эта весьма основательна по своей сути и может служить забавным чтением.
{282} некогда разыгравшийся вполне серьезно. Известно, что чудо с заклинанием крови повторялось ежегодно. Весь этот нелепый вздор был высмеян столь едко и остроумно, что публика хохотала от души.
Сокровища церкви богоматери в Лоретто,{283} из которых ранее черпались средства на приобретение пищи и одежды для бедняков, на этот раз были употреблены для постройки акведука, ввиду того что не осталось нуждающихся в помощи. Таким же образом намерены поступить с богатствами бывшего Толедского собора, разрушенного в 1867 году. По этому вопросу см. ученые работы г-на ***, опубликованные в 1999 году.[257]
* * *
Из Мадрида, от такого-то числа
Обнародован указ, запрещающий называться именем Доминик, ввиду того что так звали варвара,{284} некогда учредившего инквизицию.[258] Обнародован также указ, предписывающий изъять имя Филиппа II{285} из списка испанских королей.
Трудолюбивый дух народа что ни день проявляется в полезных открытиях, сделанных в различных областях, и Академия наук только что предложила новую теорию электричества, которая основана на более чем двадцати тысячах отдельных опытов.
* * *
Из Лондона, от такого-то числа
Город этот по сравнению с тем, каким был он в XVIII веке, вырос в три раза, и, поскольку вся сила Англии безо всякой опасности для нее может быть сосредоточена в ее столице, ибо душой ее является торговля, а торговля в республике не приводит к столь роковым последствиям, к каким она приводит в монархиях, Англия следует своей прежней системе. Система эта тем хороша, что обогащается не монарх, а частные лица: отсюда рождается равенство, которое препятствует как чрезмерному богатству, так и чрезмерной бедности.
Англичане по-прежнему - первая нация Европы; как и прежде, они пользуются славой народа, сумевшего подать своим соседям пример правления, подобающего тем, кто печется о своих правах и своем счастье.
Здесь не устраивают более процессий в память Карла I; люди стали лучше разбираться в политике.
Сооружена новая статуя протектора Кромвеля. Трудно определить, сделана ли она из белого или из черного мрамора, настолько они смешаны. Отныне народные собрания будут происходить подле этой статуи, ибо великий муж, коего она изображает, является подлинным творцом их столь удачной и нерушимой конституции.[259]
Шотландцы и ирландцы обратились в Парламент с ходатайством об уничтожении названий Шотландия и Ирландия,{286} желая отныне составлять с Англией единое целое и по имени, и по духу, ибо их объединяет общая любовь к родине.
* * *
Из Вены, от такого-то числа
Австрия, которая во все времена поставляла Европе прелестных принцесс,{287} сообщает, что в настоящее время у нее имеется семь красавиц, достигших брачного возраста. Каждая из них готова выйти замуж за государя, который сумеет дать наиболее убедительные доказательства любви, коей он пользуется у своего народа.
* * *
Из Гааги, от такого-то числа
деятельность, показывая миру, чего можно добиться с помощью мужества, терпения и правильного употребления времени. Он уже не так обуреваем страстью к золоту.{288} Эта республика сумела стать более могущественной после того, как обнаружила едва заметные ловушки, которые рано или поздно должны были ее погубить. Она поняла, что легче сдержать плотиной разъяренный океан, нежели противостоять развращающему влиянию золота; и ныне она столь же мужественно борется с распространением роскоши, как и с натиском моря.
* * *
Из Парижа, от такого-то числа
В столицу прибыло двенадцать кораблей водоизмещением в шестьсот тонн каждый, груженных всякого рода товарами. Парижане едят рыбу, уже не платя за нее в десять раз дороже действительной стоимости. Новое русло Сены, прорытое от Руана до Парижа, требует некоторых усовершенствований. На этот предмет ассигновано полтора миллиона, полученные из государственной казны. Названной суммы должно хватить, поскольку в работах этих не участвуют ни управители, ни подрядчики.
Ныне на брегах Сены царит не опустошительная, наглая, капризная, нелепая роскошь, но роскошь полезная, созидательная, доставляющая человеку новые удобства, способствующая его благополучию, роскошь полезная и необходимая, которую легко распознать и которую не следует смешивать с роскошью показной, рождаемой тщеславием, той, что толкает людей на непомерные расходы и в конце концов лишает состояния[260] - как с помощью заемных писем, так и примером.
Статуя знаменитого Вольтера{289} вновь обрела свою белизну. Эта та самая, которую еще при жизни его воздвигли писатели, известные своими талантами и своей честностью. Как вы знаете, правой ногой он попирает мерзкую голову Ф…на,{290} но поскольку публика, выражая свое презрение к сему Зоилу, основательно подпортила ему лицо, памятник собираются подновить, дабы он напоминал всем глупым критикам об ожидающем их позоре. Однако портрета этого бумагомарателя, который зарабатывал себе на жизнь изданием журнала, не сохранилось, и потому тут никак не могут решить, мордой какого же подлого, завистливого и вредоносного животного лучше всего заменить его физиономию.
У парижанина имеются четкие представления о естественном государственном гражданском праве. Он уже не столь глуп, чтобы воображать, будто сам он позволил другому человеку распоряжаться своей судьбой и своим имуществом. Он по-прежнему мастер острить, сочинять песенки и водевили; но в то же время научился придавать своим шуткам бо́льшую серьезность.
* * *
Я переворачивал вновь и вновь газетные листы, надеясь обнаружить еще какие-нибудь интересные статейки. Я искал какое-нибудь сообщение из Версаля, но жадные мои глаза ничего подобного не находили.
Хозяин дома, заметив мое недоумение, спросил, что я ищу.
- Я ищу то, что более всего занимает свет, - отвечал я, - новости из того места, где обычно пребывает королевский двор, словом, сообщение из Версаля, которое в «Газет де Франс»{291} всегда бывает столь подробным, содержательным и забавным.[261]
Хозяин улыбнулся и сказал:
- Не знаю, право, какова судьба «Газет де Франс». В нашей газете печатается только правда, и никто из пишущих не позволит себе грешить против нее. Король нынче живет в самой столице, на глазах у всего народа, и всегда готов внимать ему. Он не скрывается в своего рода пустыне, окруженный толпой рабов в позолоченном платье. Он пребывает в центре своего государства, подобно тому как солнце - в центре вселенной. И это для него лишняя узда, которая всегда удерживает его в границах долга. Глас народа, беспрепятственно идущий прямо к трону, - вот единственный источник, из коего король может узнать о том, что ему надобно знать. Мешать этому голосу значило бы нарушить наши законы, ибо монарх принадлежит народу, народ же ему не принадлежит.
Комментарии
242
…английские газеты. - Как правило, английские газеты имели большой формат.
243
«Цинна» - трагедия П. Корнеля «Цинна, или Милосердие Августа» (1640).
244
…на тех священников… распрей. - Речь идет о миссионерах-иезуитах, проникновение которых в Китай относится ко второй половине XVI в.
245
…«Очаровательному китайскому королю». - Намек на послание Вольтера «Китайскому королю по случаю издания сборника его стихотворений», начинавшееся словами: «Прими мои поздравления, очаровательный китайский король». Обращенное к китайскому императору-поэту, правившему под девизом Цянь-лун (1736-1795), произведение это представляло собой обычную для Вольтера апологию Китая; опубликовано оно было в 1771 г. Мерсье мог с ним ознакомиться в списке. Ср.: Voltaire’s Correspondence, t. 76. Genève, 1962, № 15532; t. 77, № 15732, 15742, 15778.
246
В Китае более не господствует палка… - О «господство палки» в Китае писал иезуит Ж.-Б. дю Альд (Du Halde J.-B. Description géographique, historique, chronologique, politique et physique de l’Empire de la Chine et de la Tartarie chinoise. Paris, 1735, t. 2, p. 134).
247
Конфуций (551-478 до н. э.) - китайский мыслитель, в представлении французских просветителей и прежде всего Вольтера - образец мудрого законодателя и философа, один из творцов «естественной религии». См.: Guy B. The French image of China before and after Voltaire. - Studies on Voltaire and Eighteenth century, vol. 21. Genève, 1963, chap. 5.
248
Эдо - древняя столица Японии; в 1868 г. переименована в Токио.
249
…Тайко, превратившего Дайри… - Под именем Тайко вошел в историю Тоетоми Хидэёси (1536-1598), полководец и государственный деятель феодальной Японии; сосредоточив в своих руках всю светскую власть (официально он носил титул канцлера - кампаку), Тайко духовную власть оставил императору - Дайри. Возможный источник этих сведений: Charlevoix P.-F.-X. Histoire et description du Japon, t. 2. Paris, 1736, p. 101-102.
250
Амида (Амитабха) - священный будда, культ которого возник в Японии в XII в. и существует поныне. Амидаизм - буддийское учение о рае («чистой стране»), где человека ожидает высшее блаженство - нирвана. Фрагмент восходит к «Опыту о нравах и духе народов» Вольтера (гл. 142).
251
Въезд в Японию свободен… - С середины XVII в. въезд в Японию иностранцев и выезд из страны были запрещены.
252
Самоубийство…
253
…красивые глаза… - О том, что персидские монархи выкалывали глаза возможным претендентам на престол, Мерсье мог прочесть у Вольтера в «Опыте о нравах и духе народов» (гл. 158).
254
…священные книги Зороастра и Саддар… - Имеется в виду Авеста, собрание священных книг зороастризма, религии, распространенной в древности и в раннем средневековье в Иране, Средней Азии, Азербайджане и Афганистане; Саддар - сборник извлечений из Авесты и их комментированных переводов на среднеперсидский язык; упоминается Вольтером в «Опыте о нравах и духе народов» (гл. 5).
255
…никто уже не вспоминает ни об Омаре, ни об Али. - Другими словами: древняя религия персов возобладала над исламом. Омар I-ибн-аль Хаттаб (583 или 593-644) - второй халиф, один из ближайших сподвижников Магомета; Али-ибн-Али-Талиб (600-661) - четвертый халиф, зять Магомета. Последователи Омара образуют секту мусульман-суннитов, последователи Али - секту мусульман-шиитов.
256
Монтезума, правильнее Монтекухсома (1466-1520) - правитель ацтеков с 1503 г., был взят в плен испанцами; выступил с призывом покориться завоевателям, за что был убит восставшими индейцами (по другой версии - умерщвлен испанцами).
257
Гватимозин, правильнее Куатемок (1494-1525) - племянник Монтезумы, верховный правитель ацтеков; попал в плен к испанцам, был обвинен в заговоре против Кортеса и повешен. Слова, приведенные Мерсье, он произнес во время пыток, которым его подвергали испанцы; это был его ответ жаловавшемуся на свою судьбу министру, которого пытали рядом с ним.
258
…Новой Испанией? - В 1535 г. на территории захваченной испанцами Мексики было создано вице-королевство Новая Испания.
259
…Магелланову землю… - Мерсье так называет Огненную землю - группу островов на крайнем юге Южной Америки, отделенную от материка Магеллановым проливом.
260
…страну, лежащую по берегам Амазонки. - Подразумевается территория нынешней Бразилии.
261
- так называемая «Священная Римская империя германской нации», просуществовавшая с 800 до 1806 г.
262
…под игом иезуитов… - В начале XVII в. на территории Парагвая возникло государство иезуитов, всячески прославлявшееся католическим духовенством как идеальное теократическое государство. Легенде этой решительно противодействовал Вольтер (см.:
263
Из Марокко… - Фрагмент мог быть внушен соответствующей статьей «Энциклопедии», где отмечались крайняя отсталость страны и царящий в ней произвол.
264
Из Сиама… - Сведения, от которых отталкивается Мерсье в этом фрагменте, восходят к «Путешествию в Сиам» Ги Ташара (1688), широко использованному во «Всеобщей истории путешествий» (Histoire générale des voyages, t. 9. Paris, 1751, p. 138, 145-146, 297-299).
265
… сожгли одного… - Имеется в виду существовавший в Индии обычай, согласно которому вдове подобало сжечь себя на погребальном костре супруга; Малабарское побережье названо под впечатлением от трагедии А.-М. Лемьера «Малабарская вдова» (первое представление 30 июля 1770 г.).
266
Когда г-н де Бугенвиль открыл этот благодатный остров… - Остров Таити был открыт 2 апреля 1768 г. во время первой французской кругосветной экспедиции, возглавлявшейся Луи-Антуаном де Бугенвилем (1729-1811); возвращаясь на родину, Бугенвиль взял с собой туземца по имени Аотуру, который прожил в Париже около года. Об этом подробно рассказано в книге Бугенвиля «Кругосветное путешествие на фрегате Будез и транспорте Этуаль» (1771; рус. изд. - М., 1961, с. 154-187).
267
…в Тавриде… «Ифигения в Тавриде».
268
…отличались… жестокостью и тиранством. - Мерсье имеет в виду скифов, с которыми в первые века нашей эры частично смешались тавры, издавна населявшие горную и прибрежную часть Крыма (Таврики); в представлении французских просветителей, скиф - добродетельный и благородный дикарь.
269
Покой Польши… нелепейшими беспорядками… - В середине XVIII в. «политическая жизнь Польши являла собой картину полнейшей анархии. Бесконечные интриги магнатов и шляхты, бескоролевье и борьба за престол, правительство, не способное провести на сейме никакого решения, малочисленная, плохо организованная и вооруженная армия, лишенная твердой дисциплины, - все это приводило Речь Посполитую в состояние полного развала» (История Польши, т. 1. М., 1956, с. 332).
270
…Екатерина II… права собственности. - Отмена крепостного права и равенство всех состояний в Польше были провозглашены лишь по конституции 1807 г.
271
…на трон взошел его сын… - После прекращения династии Ягеллонов (1578) власть польских королей перестала быть наследственной: они избирались сеймом.
272
…изгнание… турок из Европы.
273
…Константинова трона… - Римский император Константин Великий (274-337) перенес свою столицу из Рима в Византию, получившую в 326 г. название Константинополя; с 395 г. город стал столицей Византийской империи; в 1453 г. взят турками и переименован в Стамбул.
274
Танаис - греческое название Дона.
275
…это было сделано… одним северным народом. - Подразумевается: русскими, «по мановению руки» Екатерины II (роман Мерсье появился в разгар русско-турецкой войны, ознаменовавшейся рядом блистательных побед русского оружия).
276
…родила Фемистоклов и Мильтиадов… - Фемистокл (ок. 514-449 до н. э.) - древнегреческий государственный деятель; Мильтиад Младший (конец IV - нач. V в. до н. э.) - древнегреческий государственный деятель и полководец.
277
Сарданапал
278
…Святой Софией… - Храм св. Софии был воздвигнут в 532 г. в Константинополе императором Юстинианом; после завоевания города турками был превращен в мечеть.
279
Суринам - с 1667 г. голландская колония в Южной Америке (Нидерландская Гвиана).
280
…в тюрьме конклава… - Конклавом называется место, где собираются кардиналы для избрания нового папы, и самое собрание; на протяжении всей процедуры выборов кардиналы лишены права общения с внешним миром.
281
…кардинальской шапки и шапочки. - Первая - круглая, с двумя шелковыми шнурами; вторая - четырехугольная; обе красного цвета.
282
…о чуде св. Януария… время которой кровь в сосуде начинает кипеть, что считается добрым предзнаменованием для города.
283
…церкви богоматери в Лоретто… - Имеется в виду собор в итальянском городке Лоретто (провинция Анкона), внутри которого находится дом, где якобы жила богоматерь; по преданию, он был перенесен в Лоретто из Назарета ангелами; в соборе были сосредоточены огромные богатства.
284
…так звали варвара… - Имеется в виду Доминик де Гусман (1170-1221), основатель ордена доминиканцев и инквизиции.
285
(1527-1598) - испанский король, жестокий и фанатичный; время его правления - «золотой век» инквизиции.
286
…об уничтожении названий Шотландия и Ирландия… - Намек на англо-шотландские и англо-ирландские противоречия.
287
…прелестных принцесс…
288
Он уже не так обуреваем страстью к золоту. - Типичное для французских просветителей представление о Голландии. Ср., например, в «Прогулках одинокого мечтателя» Руссо (гл. 9): «Говорят, что в Голландии просят денег, сообщая вам, который час и как пройти; торговать так самыми естественными человеческими обязанностями может лишь весьма презренный народ».
289
Статуя знаменитого Вольтера… - Имеется в виду статуя, которую в 1770 г. решили соорудить друзья и почитатели «фернейского патриарха»; выполнение замысла было поручено скульптору Ж.-Б. Пигалю; сбор средств осуществлялся по подписке; среди подписчиков был и Мерсье.
290
…попирает мерзкую голову Ф…на… - Намек на Эли-Катрин Фрерона (1719-1776), заклятого врага Вольтера, французского литератора-антипросветителя, с 1754 г. до конца жизни издававшего журнал «Année littéraire». Деталь статуи, указанная Мерсье, реализации не получила.
291
«Газет де Франс» - старейшая французская газета, основанная в 1631 г. Теофрастом Ренодо.
414
Королевский канал… «Всеобщей истории путешествий» (Histoire générale des voyages, t. 5-6. Paris, 1748).
415
…с их ключами и тиарами…
416
…все Калигулы… Домицианы… - Калигула (12-41), Домициан (51-96) - римские императоры, оба отличались крайней жестокостью, оба были убиты.
417
- в зороастризме олицетворение зла, источник вредных сил природы.
418
Сколько капитулов! - Капитул - в римско-католической церкви коллегия духовных лиц, состоящая при епископе и его кафедре.
419
Торквемада «великий инквизитор», выработал инквизиционный кодекс и процедуру инквизиционного суда, отличался исключительной жестокостью.
420
…волки, некогда ее опустошавшие. - Волки были истреблены в Англии на рубеже XV-XVI вв., в Шотландии - в конце XVII в., в Ирландии - вначале XVIII в.
Примечания
251
Королевский канал{414} до десяти лье по прямой линии; они служат для снабжения большинства городов в селений. Мосты построены с такой смелостью и таким великолепием, что намного превосходят все то, что предлагает в этом роде Европа. А мы, проявляющие такую ограниченность, слабость и скаредность когда речь идет об общественных сооружениях, тратим наше умение, наши орудия и редкие познания на то, чтобы увековечить наше тщеславие, в возводим великолепные пустяки. Почти все наши строительные шедевры - не более как детские забавы.
252
Неужто правители Севера решились бы пренебречь немеркнущей славой, не уничтожив в своих владениях рабство и не вернув земледельцу хотя бы личную свободу? Разве не слышат они раздающихся повсюду призывов к сему высокому благодеянию? По какому праву стали бы они наперекор собственным интересам удерживать в унизительном порабощении наиболее трудолюбивую часть своих подданных, когда перед глазами у них - пример квакеров, предоставивших свободу всем своим рабам-неграм? Как не понимают они, что, став свободными, подданные их будут лишь более преданны и что сделаться людьми они могут, лишь перестав быть рабами.
253
Земля папуасов находится в 4000 лье от Парижа.
254
Тот, кто предсказал бы нам восемьдесят лет тому назад, что в Петербурге станут одеваться по вашим модам, носить ваши парики, читать наши брошюры и смотреть наши комические оперы, несомненно был бы сочтен безумцем. Надо примириться с тем, что тебя будут считать безумным, когда тебе приходит какая-либо мысль, выходящая за пределы общепринятых представлений. Все в Европе устремлено к внезапным переменам.
255
Как отвратителен мне самый звук твоего имени, Рим! Сколько бедствий принес он миру, этот город! С самого своего основания, которым обязан он шайке бандитов, оставался он достойным своих учредителей! Где найти другой пример столь пламенного, столь глубокого и бесчеловечного властолюбия? Он наложил оковы на весь мир. Сила, мужество, добродетель, героизм - ничто не спасло народа от рабства. Какой демон вел сей город к его победам и направлял полет его орлов? О зловещая республика! Никакой самый чудовищный деспотизм не мог бы привести к более ужасным последствиям! О Рим, как ненавижу я тебя! Каким может быть народ, который, пройдя по всему свету и уничтожая свободу человека, в конце концов уничтожил собственную свободу? Каким может быть народ, который, будучи окружен прекраснейшими искусствами, мог наслаждаться боями гладиаторов и с любопытством смотреть на какого-нибудь несчастного, истекающего кровью, да еще требовать, чтобы эта жертва, побеждая ужас смерти, лгала в последнее мгновение природе, показывая тысячам жестокосердных римлян, что польщена их рукоплесканиями. Каким может быть народ, который, принеся порабощение всему миру, безропотно терпел, чтобы такое множество императоров поворачивали кинжал в собственной его груди, выказывая при этом столь же низкое раболепие, сколь высокомерной была его тирания. Но этого мало. Трону сих деспотов суждено было стать престолом самого дикого, самого нелепого суеверия. Невежество и жестокость стали его орудиями. Раньше убивали именем родины, теперь стали убивать именем бога. Впервые кровь стала проливаться ради каких-то призрачных интересов неба: это было нечто доселе неслыханное, беспримерное. Рим оказался той зловонной бездной, откуда поднялись все эти роковые идеи, что разделили людей и вооружили их друг против друга во имя каких-то химер. Вскоре из этого лона вышли мерзкие чудовища, что зовутся первосвященниками и величают себя наместниками бога. По сравнению с этими тиграми с их ключами и тиарами{415} {416} - всего лишь заурядные негодяи. Тысячелетие прозябают под игом деспотической теократии словно оглушенные ударом дубины народы. Церковная империя все подавляет, все затопляет своим мраком. Человеческий разум отныне существует лишь затем, чтобы повиноваться велениям одного обожествленного человека. Ему стоит лишь сказать слово - и слово это подобно раскатам грома. Крестовые походы, суды инквизиции, казни, изгнания, предания анафеме, отлучения - все эти невидимые молнии достигают самых отдаленных концов земли, и сердце христианина, исполненное веры и ненависти, жаждет новых убийств. Ему нужен новый мир, целый мир, дабы утолить эту неистовую жажду крови, он силой заставит ближних своих принять свою веру. Изображение Христа - вот сигнал к сим ужасающим опустошениям. Всюду, где оно появляется, льется потоками кровь; и сегодня эта самая религия узаконивает рабство тех несчастных, что добывают из недр земных золото, идолопоклонником коего является Рим. О город на семи холмах! Какое сонмище бедствий извергло адское твое лоно! Что ты такое? Почему обрел ты такую власть на этом несчастном земном шаре? Не вредоносный ли Ариман{417} расположился под твоими стенами? Уж не соприкасаются ли они со сводами ада? Не та ли это дверь, через которую входит несчастье? Когда же будет разбит он, сей роковой талисман, который хотя немного и поубавился в силе, но еще достаточно силен, чтобы вредить миру. О, как ненавижу я тебя, Рим! Пусть по крайней мере никогда не сотрется память о злодеяниях твоих! Пусть будешь ты навеки покрыт позором! И пусть во всех сердцах имя твое вызывает ту же справедливую ненависть, которую испытываю я, лишь услышав его!
256
257
В течение пятнадцати веков в Европе не строилось никаких иных памятников, кроме безвкусных церквей с высокими островерхими колокольнями. Картины, которые мы в них видим, в большинстве своем представляют собой самую мерзкую и вызывающую лишь отвращение мазню. Сколько монастырей существует за счет богатых пожертвований! Сколько процветающих семинарий! Сколько капитулов!{418} могло бы процветать, когда бы все эти огромные суммы, вместо того чтобы способствовать обогащению священников и монахов, были употреблены на постройку акведуков и каналов!
258
Всякая душа, в коей религиозный фанатизм не задушил еще чувства человечности, горит негодованием и раздирается от жалости при мысли о тех жестокостях, о тех изощренных пытках, которые творили люди, охваченные религиозным неистовством. История каннибалов и антропофагов менее страшна, чем наша. Испанский инквизитор Торквемада{419} похвалялся тем, что огнем и мечом истребил более пятидесяти тысяч еретиков. И повсюду находим мы кровавые следы жестокости и нетерпимости. Неужто это и есть божественный закон, в котором видят оплот государства и нравственности?
259
Жан-Жак Руссо приписывает силу, богатство и свободу Англии тому, что в ней уничтожены были волки, некогда ее опустошавшие.{420} О счастливая нация! Она изгнала в тысячу раз более опасных волков, которые еще и поныне разоряют другие страны.
260
труженик напрасно тщится вырваться из нищеты, в которую ввергают его законы собственной страны, а другой протягивает дрожащую руку к ближнему своему, избегая его взгляда и страшась отказа! Когда не будем мы видеть этих чудовищ, что равнодушно отказывают ему в куске хлеба! Когда перестанут они морить голодом город, где съестные припасы продаются, словно в осажденной крепости! Но финансы истощены, торговля приходит в упадок, народ изнурен - все страдают, а это значит, что ужасающе падают нравы. Увы! Увы! Увы!
261
Каким тяжким бедствием оказывается типографское искусство, когда с его помощью всему народу сообщается о том, что такой-то тогда-то прибыл ко двору, дабы играть там постыдную роль раба; что другой торжественно опозорил свое имя, а третий дождался наконец награды за все свои подлости! Какое-то собрание пошлостей! И что за подлый, подобострастный тон!