Ветры дивные закатов,
Как тревожите вы грудь!
Волны летних ароматов
Луговых, куда ваш путь?
Может быть, на снежный брег,
К родине моей ваш бег?
Донесете ль в мир былого -
Сердца горестное слово?
Солнце алое сгорело,
Скрылось в каменной золе.
Я стою белее мела
В одиночестве и мгле.
Нет в краю родимом скал.
Ах, но я безроден стал!
Лишь во сне я вижу травы,
Зелень дремлющей дубравы.
Ты, норвежец, в день ненастья,
Помнишь - горько клялся в том,
Что покой, любовь и счастье
Дарит лишь родимый дом.
Вел такой же разговор!
Манит вас тоска святая,
Скал привычных цепь литая.
В вашей памяти утесы
Неприступные царят,
Мне же голых глыб откосы
Ум гнетут и ранят взгляд.
Я пою хвалу сосне,
Датским букам по весне!
Здесь же - разве успокою
Душу бледною рукою?
Не текут в моей отчизне
Реки в глиняной пыли;
Море там - праматерь жизни -
Серебром горит вдали!
Дарит Дании покой,
Гладит ласковой рукой,
И прибой, волной атласной,
Льнет к груди ее прекрасной.
Тихо, тихо! В лодке зыбкой
Дева сквозь тростник плывет,
С нежной цитрой и улыбкой
В час полуночный поет.
Эта песня - к сердцу ключ.
Но печалюсь я и плачу.
Что я в милой песне значу?
То - не датские напевы,
И слова - язык иной.
Нет, не так мне пели девы
В отчем доме, под сосной.
Может, эта речь звучней,
Но слова чужие в ней.
Песнь твоя прекрасней грезы.
Но прости мне эти слезы.
Песня Дании печальна,
Словно вздох, слетевший с уст.
Струи вод грустят кристально,
Запах трав росистых густ.
В милой роще столько раз
Я сидел в закатный час.
Мчат мечты меня в былое,-
Вот и плачу оттого я.
Пела мама, умирая;
Путь мой скорбен с малых лет.
Дания, - ты мать вторая,-
Вновь увидимся ль, мой свет?
Смею ль я, издалека
Возвратясь, в последней муке