Маленькая принцесса. Приключения Сары Кру.
XV. ВОЛШЕБСТВО

XV
ВОЛШЕБСТВО

Когда Сара проходила мимо дома индийского джентльмена, в его кабинете ярко горел камин, а сам он сидел около него, опустив голову на руку, и казался таким же больным и грустным, как всегда.

- Бедный! - сказала Сара. - Хотелось бы мне знать, о чем он думает.

А вот о чем думал в эту минуту м-р Кэррисфард.

"Даже и в том случае, если Кармикелу удастся найти этих русских в Москве, - думал он, - может легко оказаться, что девочка, которую они взяли из школы m-me Паскаль, - не дочь Ральфа Кру. Что предпримем мы тогда?"

Войдя в школу, Сара встретилась с мисс Минчин, которая возвращалась из кухни, куда ходила, чтобы сделать выговор кухарке.

- Где это вы пропадали столько времени? - спросила она Сару. - Вам уже давно следовало бы вернуться.

- Сегодня очень сыро и грязно, - ответила Сара. - Мне было трудно идти в моих худых башмаках.

- Пожалуйста, без отговорок, - остановила ее мисс Минчин, - и не лгите.

Сара пошла к кухарке. Ту только что разбранили, и потому она была в отвратительном расположении духа. Приход Сары пришелся для нее как нельзя более кстати: теперь ей было на кого излить свой гнев.

- Наконец-то! - воскликнула она. - Как это вы еще не проходили всю ночь!

- Вот покупки, - сказала Сара, положив их на стол.

Кухарка, ворча, взяла к внимательно осмотрела покупки.

- Можно мне что-нибудь поесть? - спросила Сара.

- Чай давно уже отпили, - отрезала кухарка. - Неужели вы воображаете, что я стану заваривать его для вас?

- Я не обедала сегодня, - после небольшого молчания тихо сказала Сара. Она боялась, что у нее задрожит голос, и потому говорила тихо.

- Вы будете есть хлеб, - сказала кухарка, - Ничего другого нельзя получить в такой час.

Сара открыла буфет и взяла кусок хлеба. Он был совсем черствый. Съев его, она пошла к себе. Когда Сара уставала днем, ей всегда было трудно входить по лестнице на чердак. Лестница была такая длинная и такая крутая! А в этот вечер она стала как будто еще длиннее, и Сара принуждена была останавливаться несколько раз, чтобы перевести дух. Ей казалось, что она никогда не дойдет до верхней площадки. Добравшись, наконец, до нее, Сара с радостью увидала под своей дверью полоску света. Значит, Эрменгарда пришла к ней, слава Богу! Это гораздо лучше, чем прийти усталой и голодной в пустую комнату. От одного присутствия добродушной, толстой Эрменгарды у нее станет легче на душе.

Сара не ошиблась. Отворив дверь, она увидала Эрменгарду, которая сидела на постели, предусмотрительно подобрав ноги. Она никак не могла привыкнуть к Мельхиседеку и его семье, хоть часто с восхищением смотрела на них. Когда она была на чердаке одна, то до прихода Сары всегда сидела на постели, поджав ноги. На этот раз она сильно перепугалась и чуть не вскрикнула, когда Мельхиседек вышел из своей норки и, усевшись на задние лапки, стал нюхать воздух в том направлении, где сидела она.

прямо на меня и начинает нюхать. Как ты думаешь, не вспрыгнет он на постель?

- Нет, не беспокойся, - ответила Сара. Эрменгарда подвинулась поближе к краю постели и

взглянула на Сару.

- Ты, должно быть, очень устала, - сказала она, - ты такая бледная.

- Да, я устала, - сказала Сара, садясь на хромоногую табуретку. - Ах, вот и Мельхиседек - он пришел за ужином.

Мельхиседек действительно вышел из своей норки, как будто услыхав ее шаги. Сара была уверена, что он различает их. Она опустила руку в карман, но, не найдя там ничего, вывернула его и покачала головой.

- Мне очень жаль, - сказала она. - У меня нет ни одной корочки, Мельхиседек. Ступай домой и скажи жене, что у меня не было ничего. Я забыла про тебя, потому что кухарка и мисс Минчин были обе очень не в духе.

Мельхиседек как будто понял ее слова и с покорным видом пошел к себе домой.

- Я не думала, что ты придешь сегодня, Эрми, - сказала Сара.

- Мисс Амелия ушла к своей старой тетке и будет ночевать у нее, - объяснила Эрменгарда. - А кроме нее никто не приходит в спальни после того, как мы ляжем спать. Сегодня я могла бы остаться у тебя хоть до утра... А знаешь, Сара, - грустно прибавила она, - папа прислал мне еще книг. Вот они, - и она показала на стол, на котором лежало несколько книг.

Сара подбежала к столу и, схватив толстую книгу, стала просматривать ее. Глаза ее заблестели, щеки вспыхнули, и она на минуту забыла обо всех своих огорчениях.

- Ах, как хорошо! - воскликнула она. - Это "История французской революции" Карлейля. Мне так хотелось прочитать ее!

- А мне не хочется, - сказала Эрменгарда. - Но папа рассердится, если я не прочитаю. Он думает, что я могу запомнить все, что здесь написано, и станет спрашивать меня, когда я приеду домой на праздники. Что я буду делать?

Сара положила книгу и взглянула на Эрменгарду.

- Если ты дашь мне эти книги, - сказала она, - я прочитаю их и потом расскажу тебе так, что ты запомнишь все.

- Ах, Господи! - воскликнула Эрменгарда. - Неужели ты сладишь сделать это?

- Да, я знаю, что слажу, - ответила Сара. - Маленькие всегда помнят все, что я рассказываю им.

- Если ты сделаешь это, Сара, - сказала Эрменгарда, и круглое лицо ее просияло, - если ты сделаешь это, я дам тебе все, чего бы ты не пожелала!

- Мне не нужно всего, - возразила Сара. - Мне нужны только твои книги. Я так бы хотела прочитать их!

- Так возьми их, - сказала Эрменгарда. - Хорошо, если бы они были нужны и мне, но они мне совсем не нужны. Я глупая, а мой папа умный, и ему хочется, чтобы я тоже была умная и читала побольше книг.

- Да, он будет доволен, ему все равно, как бы я ни запомнила, - согласилась Эрменгарда. - И ты была бы довольна, если бы была моим папой?

- Ты не виновата, что тебе трудно учиться, - сказала Сара. - Одному ученье дается легко, а другому нет - вот и все.

Она всегда относилась очень нежно к Эрменгарде и старалась не дать ей заметить, насколько велика разница между ними.

- К тому же, - прибавила она, - ум и хорошие способности - еще не самое главное. Гораздо важнее быть доброй. Если бы мисс Минчин была необыкновенно умна и знала все на свете, то не сделалась бы от этого лучше, и все, как и теперь, ненавидели бы ее. Умные люди часто делали много зла. Например, Робеспьер...

Сара остановилась и пристально взглянула на Эрменгарду, на лице которой появилось какое-то растерянное выражение.

- Разве ты не помнишь? - спросила Сара. - Я недавно рассказывала тебе про него. Ты забыла?

- Я не помню всего, - ответила Эрменгарда.

- Так погоди минутку, - сказала Сара. - Я только разденусь, а потом закутаюсь в одеяло и расскажу тебе.

Сара сняла шляпу и кофточку, стащила мокрые башмаки и надела туфли. Потом она завернулась в одеяло и, усевшись на постель, обхватила руками колени.

- Ну, слушай, - сказала она.

И она начала рассказывать разные кровавые эпизоды из французской революции так живо, что у Эрменгарды стали от ужаса совсем круглые глаза, а по телу пробегала дрожь. Она слушала с наслаждением, сдерживая дыхание, и после этого уж никогда не забывала ни о Робеспьере, ни о принцессе Ламбаль.

- Они воткнули ее голову на пику и плясали кругом нее! - воскликнула Сара. - У нее были великолепные белокурые волосы. И когда я думаю о ней, она никогда не представляется мне как живая. Я всегда вижу ее вздетую на пику голову с развевающимися волосами и безумных жестоких людей, пляшущих кругом нее!

Эрменгарда жадно ловила каждое слово Сары и сидела, как очарованная, до тех пор, пока та не кончила.

- Ну, теперь поговорим о другом, - сказала Сара. - Как идут твои уроки французского языка?

- Гораздо лучше с тех пор, как я была у тебя в последний раз и ты объяснила мне спряжения. На другой день я отлично знала урок. Мисс Минчин даже удивилась!

Сара засмеялась и крепче обхватила руками колени.

- Она удивляется и тому, что Лотти не делает ошибок в сложении. Она не знает, что Лотти приходила ко мне и я занималась с нею. - Сара огляделась кругом и сказала, усмехнувшись: - А ведь эта комната могла бы быть красива, если бы не была так безобразна!

Эрменгарда не подозревала, сколько лишений и неприятностей приходится переносить Саре. Та ничего не говорила ей, а у нее самой было не настолько живое воображение, чтобы представить себе это. В тех редких случаях, когда ей удавалось прийти к Саре, она слушала ее рассказы и фантазии и под обаянием их не думала о том, каково живется ее подруге. Иногда она замечала, что Сара бледна, что она как будто похудела, но не придавала этому значения, потому что та никогда не жаловалась и не говорила, что ей часто приходится даже голодать. Сара быстро росла, много ходила, и потому у нее был отличный аппетит; а между тем ее кормили плохо и она очень редко бывала сыта.

"Должно быть, так же приходится голодать солдатам во время похода, - думала она. - Папе, наверное, тоже приходилось терпеть голод".

"Если бы я жила в замке, - думала она, - а Эрменгарда была владелицею другого замка, она приехала бы ко мне в сопровождении рыцарей и вассалов. Услыхав звуки рога у подъемного моста, я вышла бы к ней навстречу и велела бы приготовить роскошное угощение в торжественной зале и пригласить менестрелей, чтобы развлекать ее музыкой и пением. Теперь же, когда она приходит ко мне на чердак, я не могу угощать ее, но могу рассказывать ей разные интересные истории и скрывать от нее все неприятное".

Сара была гостеприимная хозяйка и щедро раздавала единственное, что у нее было, - свои мечты и фантазии, служившие ей самой утешением и поддержкой.

И так, когда они сидели рядом на постели, Эрменгарде и в голову не приходило, что Сара страшно голодна, что она даже боится не заснуть от голода в эту ночь.

- Я бы хотела быть такой же худенькой, как ты, Сара, - сказала вдруг Эрменгарда. - А знаешь что? Ты в последнее время очень похудела. Глаза твои кажутся такими огромными, а вот тут, у локтя, у тебя совсем высовываются кости.

Сара опустила приподнявшийся рукав.

- Я всегда была худа, - бодро проговорила она, - и у меня всегда были большие зеленые глаза.

- Мне нравятся твои глаза, - сказала Эрменгарда, с любовью и восхищением глядя на Сару. - Они всегда смотрят как будто куда-то вдаль. Я люблю их, и мне нравится, что они зеленые; впрочем, они почти всегда кажутся черными.

- У меня кошачьи глаза, - засмеявшись, сказала Сара, - но я не могу видеть в темноте. Я пробовала и узнала, что не могу.

В это время легкий шум послышался около окна. Темное лицо заглянуло в комнату и тотчас же исчезло. Сара, обладавшая тонким слухом, оглянулась и посмотрела на крышу.

- Что это такое? - сказала она.

- Про что ты говоришь? - спросила Эрменгарда.

- Ты не слыхала ничего?

- Нет. А ты?

- Может быть, я ошиблась, - сказала Сара. - Мне послышался какой-то шум на крыше, как будто кто-то тихо шел по ней.

- Кто же это был? - воскликнула Эрменгарда. - Уж не воры ли?

- Нет, - с улыбкой ответила Сара. - Здесь нечего укра...

Она остановилась, не докончив слова. Теперь обе девочки услыхали шум, но не на крыше, а внизу, на лестнице. Оттуда доносился гневный голос мисс Минчин. Сара вскочила и задула свечу.

- Мисс Минчин бранит Бекки, - шепнула она. - Она довела ее до слез.

- Она, пожалуй, придет сюда? - с ужасом сказала Эрменгарда.

Мисс Минчин очень редко поднималась по лестнице до самого верха. Это случилось только раз с тех пор, как Сара поселилась на чердаке. Но теперь мисс Минчин была сильно раздражена и продолжала идти вперед.

- Ах вы наглая, бессовестная девчонка! - кричала она. - Кухарка говорит, что это уже не в первый раз!

- Это не я, сударыня, - рыдая, оправдывалась Бекки, - Я была очень голодна, но это не я!

- Вас следовало бы отправить в тюрьму! - крикнула мисс Минчин. - Вы уже дошли до воровства!.. Утащить половину пирога с мясом!

- Это не я, - со слезами уверяла Бекки. - Я могла бы съесть целый пирог, но я не дотрагивалась до этой половины!

Мисс Минчин задыхалась от гнева. Этот пирог она рассчитывала съесть сама за ужином.

- Не лгите! - воскликнула она. - Ступайте сию же минуту в вашу комнату!

Сара и Эрменгарда услыхали звук пощечины, а затем шаги Бекки, бежавшей в своих стоптанных башмаках на чердак. Она затворила за собою дверь и бросилась на постель.

- Я могла бы съесть хоть два пирога, - в отчаянии проговорила она, - но я не брала ни кусочка. Сама же кухарка съела его!

Сара стояла посреди комнаты, стиснув зубы и сжав руки. Наконец мисс Минчин сошла вниз и все затихло.

- Злая, жестокая женщина! - воскликнула Сара. - Кухарка всегда наговаривает на Бекки. А она никогда не возьмет ничего чужого, несмотря на то, что иногда ест с голоду даже корки из мусорного ящика.

Сара закрыла лицо руками и зарыдала. Эрменгарда окаменела от ужаса. Сара плачет! Сара, которую ничто не могло довести до слез! Что это с нею? А вдруг она... она?.. Страшная мысль промелькнула в уме доброй недогадливой Эрменгарды. Она соскочила с постели, подошла ощупью к столу, нашла спички и зажгла свечу.

- Сара, - робко сказала она, с испугом глядя на нее. - Ты не... Ты никогда не говорила мне... Я не хочу обидеть тебя... Ты тоже бываешь голодна?

Саре было в эту минуту так тяжело, что она забыла свою обычную сдержанность.

- Да, бываю! - воскликнула она. - Я и теперь так голодна, что могла бы съесть даже тебя! А бедная Бекки еще голоднее меня.

- Господи! - жалобно проговорила Эрменгарда. - А я и не знала!

- Я не хотела, чтобы ты знала, - сказала Сара. - Ты тогда сочла бы меня за нищую. Я знаю, что похожа на нищую.

- Нет, нет, совсем не похожа! - воскликнула Эрменгарда. - Твое платье немножко странно, но ты не можешь быть похожа на нищую. У тебя совсем не такое лицо.

- Раз маленький мальчик подал мне милостыню, - усмехнувшись, сказала Сара. - Вот его сикспенс, - прибавила она, вытащив надетую у нее на шее ленточку. - Он не дал бы мне своего рождественского подарка, если бы я не была похожа на нищую.

- Какой же это мальчик дал тебе? - спросила Эрменгарда.

- Милый маленький мальчик с толстыми ножками, - ответила Сара. - Это один из детей Монморанси - тот, которого я называю Гюй Кларенс. Его детская была, наверное, набита битком рождественскими подарками и всевозможными сластями, а у меня, как он догадался, не было ничего.

Эрменгарда вдруг вскочила с места. Слова Сары что-то напомнили ей.

- Ах, Сара! - возбужденно воскликнула она. - Как раз сегодня тетя прислала мне разных вкусных вещей. Я еще ничего не трогала, потому что очень наелась пудинга за обедом, да и не до того мне было после того, как я получила книги от папы. Тетя прислала всего-всего - пирожков с мясом и с вареньем, тартинок с ветчиной, лепешек, апельсинов, конфет, шоколаду и бутылку слабого вина из красной смородины. Я проберусь назад в свою комнату и в одну минуту принесу сюда все.

Сара схватила ее за руку.

- Ты думаешь, что тебе удастся сделать это? - спросила она.

- Я знаю, что удастся, - ответила Эрменгарда.

Она подбежала к двери, осторожно приотворила ее и, высунув голову, прислушалась.

- Лампы потушены, - сказала она, затворив дверь и подходя к Саре. - Все спят. Я пойду тихо-тихо, так что никто не услышит.

- Эрми! - воскликнула Сара, и глаза ее заблестели. - Представим себе, что это званый вечер. И... разве ты не пригласишь заключенную в соседней камере?

- Да, да, постучи в стену. Тюремщик не услышит.

Сара подошла к стене и постучала в нее четыре раза.

- Это значит: "Иди ко мне через потайной проход", - объяснила она. - "Мне нужно кое-что сообщить тебе".

Бекки стукнула в ответ пять раз.

- Она идет, - сказала Сара.

Через секунду дверь отворилась и вошла Бекки. Глаза ее были красны, чепчик сбился набок. Увидав Эрменгарду, она растерялась и стала тереть себе лицо фартуком.

- Не бойся меня, Бекки! - воскликнула Эрменгарда.

- Мисс Эрменгарда приглашает тебя на вечер, - сказала Сара. - Ее тетя прислала ей много хороших вещей, и она сейчас принесет их сюда.

Это известие так взволновало Бекки, что чепчик чуть совсем не свалился у нее с головы.

- Да, - ответила Сара, - и мы представим себе, что у нас званый вечер.

- И ты будешь есть, сколько захочешь, Бекки, - прибавила Эрменгарда. - Я в одну минуту вернусь.

Она так спешила, что, выходя из комнаты, уронила свой красный платок. Никто не заметил этого. Бекки не помнила себя от радости.

- Я знаю, мисс, - прошептала она, - что вы попросили мисс Эрменгарду пригласить меня. И когда я думаю об этом, мне хочется плакать.

Она подошла к Саре и остановилась, с обожанием смотря на нее. А глаза Сары блестели: ее воображение уже начинало работать. Здесь, на чердаке, в холодную ночь, после того, как ей пришлось так много ходить по грязным улицам, после того, как она видела голодные глаза маленькой нищей, которых не могла забыть, - совершенно неожиданно, как по волшебству, оказалось возможным так великолепно закончить день!

- Нет, нет, плакать не нужно! - сказала она, положив руку на плечо Бекки. - Мы должны поскорее приняться за дело и накрывать на стол.

- Накрывать на стол, мисс? - спросила Бекки, осматриваясь кругом. - Да ведь у нас нет ничего.

Сара тоже огляделась кругом.

- Пожалуй, что и так, - усмехнувшись, сказала она и вдруг увидала платок Эрменгарды. - Вот волшебная скатерть! - воскликнула она. - Мы постелем ее на стол; я знаю, что Эрменгарда не рассердится.

Они выдвинули старый стол и накрыли его платком.

Красный цвет оживил комнату, и она стала гораздо красивее.

- А теперь я поищу, не найдется ли чего-нибудь в моем старом дорожном сундуке, - сказала Сара, - где лежали мои вещи, когда я была принцессой.

Она побежала в угол и опустилась на колени. Сундук поставили у нее в комнате, потому что для него не нашлось места внизу. Теперь в нем лежали разные ненужные вещи и тряпье; но Сара все-таки надеялась, что ей удастся отыскать что-нибудь подходящее. В уголке она увидала маленький сверток. Он был такой скромный на вид, что на него не обратили внимания и оставили его в сундуке. В нем оказалась дюжина носовых платков. Сара схватила их и разложила на красной скатерти.

- Это тарелки, - сказала она, - золотые тарелки. А это украшенные великолепной вышивкой салфетки. Их вышивали испанские монахини в своих монастырях.

- Неужели, мисс? - прошептала Бекки.

- Ты можешь представить себе это. Если представишь хорошенько, то увидишь все.

- Да, понимаю, мисс, - сказала Бекки и, когда Сара отошла к сундуку, решила попытаться и представить себе и золотые тарелки, и вышитые монахинями салфетки.

Через минуту Сара, случайно оглянувшись, с изумлением взглянула на нее. Бекки стояла окодо стола, закрыв глаза и делая какие-то странные гримасы. Руки ее были опущены и крепко прижаты к бокам. Казалось, она старается поднять какую-то страшную тяжесть.

- Что с тобою, Бекки? - воскликнула Сара. - Что такое ты делаешь?

- Я старалась представить себе, мисс, - ответила она. - Я хотела увидать все так же, как вы. И я чуть не увидала, - с довольной усмешкой прибавила она. - Но это ужасно трудно.

- Да, потому что ты не привыкла, - сказала Сара. - Потом будет легче. Смотри!

У нее в руках была старая шляпа с гирляндой цветов.

- Это цветы для украшения стола, - сказала она. - Чувствуешь, как хорошо вдруг запахло?.. Дай мне кружку и мыльницу с умывального стола, Бекки!

Бекки почтительно подала их ей.

- Чем же они сделались, мисс? - спросила она. - Кажется, что они фарфоровые, но я знаю, что это не так.

- Это серебряный кубок, - сказала Сара, обвивая цветами кружку, - а это, - прибавила она, положив в мыльницу несколько роз, - это ваза из чистого алебастра с инкрустацией из драгоценных камней.

- Ах, как красиво! - прошептала Бекки.

- Нужно бы еще что-нибудь для конфет, - задумчиво проговорила Сара. - А, знаю! - воскликнула она, снова подбежав к сундуку.

В нем лежал моток шерсти, завернутый в белую и пунцовую тонкую бумагу. Через минуту тарелочки из белой бумаги уже лежали на скатерти, а подсвечник был обвит пунцовой бумагой и украшен оставшимися цветами.

Убрав стол, Сара сделала несколько шагов назад и взглянула на него; она совершенно ясно видела все, что представляла себе. Бекки, тоже полюбовавшись на накрытый стол, сказала, понизив голос:

- Здесь все еще Бастилия, мисс... или теперь это что-нибудь другое?

- Конечно, другое, - сказала Сара. - Совсем другое! Это пиршественная зала.

- Ах, батюшки! - воскликнула Бекки. - Простынная зала!

И еще с большим изумлением стала оглядывать окружающее ее великолепие.

- Пиршественная зала, - поправила ее Сара. - Большая комната, где даются пиры. У нее сводчатый потолок, галерея для менестрелей и громадный камин, в котором пылают дубовые поленья. А по стенам горят смоляные факелы.

- Ах, батюшки! - снова воскликнула Бекки.

Дверь отворилась, и в комнату вошла Эрменгарда, с трудом таща большую корзину. Она вскрикнула от удивления. Так приятно было, выйдя из темноты, совершенно неожиданно увидать накрытый пунцовой скатертью стал, с белыми салфетками и украшенной цветами посудой.

- Ах, Сара! - воскликнула Эрменгарда. - Никто, кроме тебя, не сумел бы сделать это!

И Сара описала все: золотые тарелки - сводчатый потолок - пылающие в камине поленья - и смоляные факелы.

Затем на столе появились вынутые из корзины пирожки, фрукты, конфеты и вино. Пир обещал быть на славу!

- Точно настоящий званый обед! - воскликнула Эрменгарда.

- У королевы! - прошептала Бекки.

- Знаешь что, Сара! - сказала вдруг Эрменгарда. - Представим себе, что ты принцесса и угощаешь нас.

- Ты здесь хозяйка, - возразила Сара, - и ты должна быть принцессой.

- Нет, я не могу, - сказала Эрменгарда. - Я слишком толста, и я не умею. Пожалуйста, будь принцессой сама.

- Ну, хорошо, - согласилась Сара.

Вдруг какая-то мысль пришла ей в голову, и она подбежала к камину.

- Здесь много ненужной бумаги и всякого хлама! - воскликнула она. - Бели зажечь его, то в продолжение нескольких минут у нас будет яркий огонь, и нам покажется, что камин в самом деле топится.

Она взяла спички и подожгла бумагу. Яркое пламя осветило комнату.

- Как хорошо! - воскликнула Сара.

Она подошла к столу и движением руки пригласила Эрменгарду и Бекки следовать за собой.

- Прошу вас садиться, прекрасные дамы, - сказала она. - Мой благородный отец, король, уехал в дальнее путешествие и поручил мне пригласить вас на пир... Что же вы не начинаете, менестрели? Мы хотим послушать вас... Принцессы, - торопливо объяснила она Эрменгарде и Бекки, - всегда приглашали на пир менестрелей...

Только что успели принцесса и ее гостьи взять по пирожку, как тотчас же вскочили и, побледнев, стали прислушиваться, смотря на дверь.

Кто-то шел по лестнице. Ошибки быть не могло. Они узнали знакомые шаги и поняли, что пиру наступил конец.

- Это... хозяйка! - задыхаясь, прошептала Бекки и уронила на пол свой пирожок.

- Да, - сказала Сара, и глаза ее казались огромными на худеньком побледневшем лице. - Мисс Минчин поймала нас.

Мисс Минчин отворила дверь. Она тоже была бледна, но от гнева. Посмотрев на испуганные лица девочек, она перевела глаза сначала на пиршественный стол, а потом на догоравшую в камине бумагу.

И так они узнали, что Лавиния выдала их. Мисс Минчин подошла к Бекки и дала ей пощечину во второй раз в этот злополучный день.

- Наглая тварь! - воскликнула она. - Вы завтра же утром оставите мой дом!

Сара стояла спокойно, только глаза ее становились все больше, а лицо бледнее. Эрменгарда заплакала.

- Не отказывайте ей, мисс Минчин! - сказала она. - Тетя прислала мне вот эту корзину с лакомствами. Мы только... У нас был званый вечер.

- Да, я вижу, - грозно проговорила мисс Минчин, - с принцессой Сарой во главе... Я знаю, что эта ваша затея, - сказала она, обернувшись к Саре. - Эрменгарде никогда не пришла бы в голову такая мысль. И вы же, без сомнения, украсили стол этим тряпьем и обрывками бумаги?.. Ступайте в свою комнату!.. - крикнула она Бекки, и та, закрыв лицо фартуком, проскользнула в дверь. Плечи ее вздрагивали.

Наступила очередь Сары.

- Я поговорю с вами завтра, - сказала мисс Минчин, - но предупреждаю вас теперь же, что вы останетесь без завтрака, без обеда и без ужина.

- Я и сегодня не обедала и не ужинала, мисс Минчин, - сказала Сара.

- Тем лучше. По крайней мере, в другой раз вы не позволите себе ничего подобного. Что же вы стоите?.. Убирайте все опять в корзину!

И мисс Минчин начала сама сбрасывать в нее пирожки, конфеты, фрукты и тартинки.

- А это что такое? - вдруг воскликнула она, увидав книги. - Как могли вы, Эрменгарда, принести ваши хорошенькие, новые книги на этот грязный чердак? Возьмите их и ложитесь в постель. Вы останетесь завтра на целый день в своей комнате, и я напишу вашему папе. Что бы он сказал, если бы знал, где вы были сегодня вечером?

В эту минуту на лице Сары появилось то спокойное, задумчивое выражение, которое так раздражало мисс Минчин.

- Что вы так смотрите на меня? - гневно спросила она.

- Я думала, - ответила Сара, как отвечала некоторое время тому назад на тот же вопрос.

- О чем же вы думали?

Сара и теперь говорила не дерзко, а спокойно и грустно.

- Я думала, - тихо проговорила она, - о том, что сказал бы мой папа, если бы мог увидать меня здесь.

Мисс Минчин пришла в страшную ярость и забылась так же, как и тогда в классе. Она бросилась к Саре и ударила ее.

- Дерзкая девчонка! - воскликнула она. - Как вы смеете?

- Теперь вы можете думать сколько угодно, - сказала она Саре. - Ложитесь в постель сию же минуту!

Она захлопнула дверь за собой и за бледной, спотыкавшейся под тяжестью корзины Эрменгардой, и Сара осталась одна.

Прекрасный сон кончился. Последняя искорка погасла в камине; золотые тарелки, украшенные роскошной вышивкой салфетки и душистые гирлянды снова превратились в старые носовые платки, обрывки белой и красной бумаги и оборванные искусственные цветы; менестрели исчезли, и музыка смолкла. Эмили сидела, прислонившись к стене, и смотрела очень сурово. Сара подошла к ней и взяла ее в свои дрожащие руки.

- Никакого пира уже нет, Эмили, - сказала она, - и принцессы нет. Остались только две заключенные в Бастилии.

Сара села и закрыла лицо руками.

Не знаю, что бы случилось, если бы она оглянулась и посмотрела на окно. Во всяком случае эта глава была бы тогда написана совсем иначе. Если бы Сара взглянула на окно, то увидала бы в нем лицо Рам Дасса, глядевшего на нее, как в тот вечер, когда у нее была Эрменгарда.

Но Сара не смотрела ни на что.. Она некоторое время сидела, закрыв лицо руками, а потом встала и тихо подошла к постели.

- Я не могу представить себе ничего, - сказала она. - Лягу лучше спать; может быть, увижу что-нибудь хорошее хоть во сне.

Она вдруг почувствовала такую слабость - должно быть, от голода, - что должна была присесть на постель.

- Как хорошо, если бы в комнате горел веселый огонек, - прошептала она, - а около него стоял мягкий стул... и стол с горячим, горячим ужином... а постель была бы мягкая, с теплым одеялом и большими пуховыми подушками... и если бы... если бы... - Сара закуталась в свое тоненькое одеяло, закрыла глаза и заснула.

Сара так устала за день, что спала очень крепко. Она не проснулась бы и в том случае, если бы Мельхиседек вздумал выйти из норки со всей своей семьей и его сыновья и дочери начали бы со страшным писком прыгать, драться и играть.

Но Сара спала недолго. Стук захлопнувшегося окна разбудил ее, хоть она и не знала, отчего проснулась. Окно стукнуло, когда Рам Дасс проскользнул из него на крышу и лег так, что ему была видна вся комната, а Сара не могла увидеть его.

Сара проснулась, но лежала с закрытыми глазами. Ей хотелось спать и - странно! - было очень тепло и мягко лежать. Она даже не поверила, что проснулась: так хорошо бывало только во сне.

- Какой чудесный сон! - прошептала она. - Как мне хорошо! Я не хочу просыпаться.

нужно просыпаться!

Вдруг Сара услыхала звук, которого до сих пор не замечала. Он был похож на треск разгоравшегося угля.

- Я проснулась, - жалобно проговорила Сара, - теперь я уже не засну.

Она открыла глаза и улыбнулась: то, что она увидала у себя в комнате, никогда не было и не могло быть здесь.

--- Нет, я не проснулась, - прошептала она, приподнимаясь на локте и осматриваясь кругом, - я все еще сплю.

складной столик с белой скатертью, на котором были расставлены покрытые крышками блюда, миска, чашка с блюдечком, чайник и лампа с розовым абажуром; на постели лежало новое теплое одеяло и атласное на пуху одеяльце для ног; около кровати висел хорошенький шелковый капотик на вате, на полу стояли туфли, на полке лежало несколько книг. Комната стала совершенно такой, какую представляла себе Сара в своих мечтах.

Сара села и оперлась на руку; она дышала часто и отрывисто.

- Она не исчезает, - дрожащим от волнения голосом проговорила она. - Никогда, никогда не видела я такого сна!

Сара боялась пошевелиться и некоторое время сидела неподвижно. Наконец она решилась сбросить одеяло и встать с постели.

- Я вижу во сне... что я встаю с постели, - сказала она, прислушиваясь к своему голосу и оглядываясь кругом. - Я сплю и вижу сон. Все эти вещи снятся мне, а я думаю, что они настоящие. Мне только кажется, что я вижу их!

- Не может быть, чтобы это было на самом деле, - воскликнула она, - а между тем все так похоже на настоящее!

Она подошла к камину, опустилась на колени и протянула руки к огню, но от сильного жара тотчас же отдернула их.

- Если бы я видела огонь во сне, он бы не жегся! - воскликнула Сара.

Вскочив с колен, она дотронулась до стола, до блюд, до ковра и, подойдя к постели, потрогала одеяло. Потом она взяла мягкий стеганый на вате капотик, прижала его к груди и приложила к щекам.

Она накинула его на себя и надела туфли.

- Они тоже настоящие! Все здесь настоящее! - воскликнула она. - И я... я не сплю!

Она подбежала к книгам и развернула лежавшую наверху. Что-то было написано на заглавном листе - всего несколько слов.

"Маленькой девочке на чердаке. От друга".

- Я не знаю, кто написал это, - прошептала она, - но кто-то заботится обо мне. У меня есть друг.

Она взяла свечу и пошла к Бекки.

- Бекки! Бекки! - крикнула она, подойдя к ее постели. - Вставай!

Бекки проснулась и, приподнявшись, с изумлением устремила глаза на чудное видение в роскошном пунцовом шелковом капотике. Это была принцесса Сара, совершенно такая же, какой была раньше!

Бекки была так испугана, что не могла произнести ни слова. Она встала и последовала за Сарой молча, широко открыв глаза и рот.

Когда они вышли на площадку, Сара тихонько притворила дверь и ввела Бекки в свою теплую, ярко освещенную комнатку, такую хорошенькую теперь!

- Это все настоящее! Настоящее! - воскликнула она. - Я трогала все вещи. Волшебник приходил сюда, Бекки, пока мы спали, и сделал все это!