Праздничный пир Родера
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Праздничный пир Родера

Праздничный пиръ Родера.

Неожиданный прiездъ депутата былъ настоящимъ праздникомъ для начальника округа. Депутатъ былъ важнымъ господиномъ изъ Мадрида и казался всемогущимъ доброму люду, говорившему о немъ, какъ о Святомъ Провиденiи. Въ саду алькада состоялся роскошный, лукулловскiй пиръ подъ звуки местнаго оркестра, а сквозь садовую ограду глядели на пирующихъ любопытные глаза бабъ и ребятъ.

Весь цветъ округа собрался на пиръ; тутъ были и священники изъ четырехъ или пяти деревень, потому что депутатъ былъ сторонникомъ порядка и здравыхъ принциповъ, и алькады, и все господа, которые шатались во время выборовъ въ кортесы по всему округу и приносили дону Хосе незаполненные листы съ результатами выборовъ, предоставляя ему самому заполнить ихъ девственную чистоту чудовищными цифрами.

Среди новыхъ рясъ и праздничныхъ нарядовъ, сохранившихъ запахъ камфары и складки отъ лежанья въ сундукахъ, величественно выделялись очки въ золотой оправе и черный фракъ депутата; но несмотря на все свое величiе, Провиденiе округа мало привлекало всеобщее вниманiе.

Взгляды всехъ были обращены на маленькаго человечка въ плисовыхъ панталонахъ и черномъ платке на голове, худого, загорелаго, съ сильно развитыми челюстями; подле него стояла тяжелая, короткая винтовка и, пересаживаясь на новое место, онъ всегда переносилъ съ собою это старое ружье, составлявшее, казалось, часть его тела.

Это былъ знаменитый Кико Больсонъ, герой округа, родеръ, имевшiй за собою тридцать летъ подвиговъ. Молодежь глядела на него съ почти суевернымъ страхомъ, вспоминая раннее детство, когда матери говорили, чтобы заставить детей молчать: - Погоди, вотъ придетъ Больсонъ.

Ему было двадцать летъ, когда онъ убилъ двоихъ изъ ревности, и спасся съ ружьемъ въ горы, живя тамъ съ техъ поръ жизнью родера, странствующаго рыцаря сiерры. Противъ него было затеяно более сорока процессовъ, въ ожиданiи, что онъ окажется столь любезнымъ, чтобы дать себя поймать. Но Больсонъ былъ не такъ глупъ! Онъ прыгалъ, какъ коза, зналъ каждый уголокъ въ горахъ, разбивалъ выстреломъ монету на лету, и жандармы, уставшiе отъ вечныхъ безплодныхъ поисковъ, кончили темъ, что перестали преследовать его.

Воромъ онъ не былъ никогда. Онъ отличался рыцарскимъ духомъ и питался въ горахъ темъ, что ему давали изъ страха или искренняго уваженiя местные фермеры. Если же въ округе появлялся воръ, винтовка Больсона скоро пресекала его преступленiя. Родеръ быле честенъ по своему и не терпелъ воровства. Кровь... это другое дело; руки его были до локтей въ крови. Въ его глазахъ жизнь человеческая стоила меньше камня на большой дороге. Это хищное животное великолепно пользовалось всеми средствами для убiйства враговъ - пулею, ножомъ, съ глазу на глазъ, когда у людей хватало мужества выступить противъ него открыто, и изъ засады, когда люди были такъ же осторожны и хитры, какъ онъ самъ. Изъ ревности онъ уничтожилъ всехъ остальныхъ родеровъ, хозяйничавшихъ въ горахъ; сегодня одного, завтра другого, онъ отправилъ на тотъ светъ многихъ прежнихъ враговъ и не разъ спускался по воскресеньямъ въ деревни и укладывалъ на площади, по выходе изъ церкви, алькадовъ и влiятельныхъ помещиковъ.

Теперь уже его перестали безпокоить и преследовать. Онъ убивалъ только по политическимъ соображенiямъ людей, которыхъ почти не зналъ, ради обезпеченiя торжества дона Хосе, вечнаго представителя округа. Хищное животное было безсознательною лапою того крупнаго избирательнаго полипа, который приводился въ движенiе тамъ далеко въ министерстве внутреннихъ делъ.

Больсонъ былъ женатъ на женщине, изъ-за которой онъ совершилъ первое убiйство, и жилъ въ соседней деревне_? окруженный детьми, какъ славный, добродушный отецъ семейства, покуривая сигары съ жандармами, исполнявшими веленiя свыше; а когда, изъ-за какого-нибудь новаго подвига, надо было сделать видъ, что его преследуютъ, онъ проводилъ несколько дней, охотясь въ горахъ и упражняясь въ изумительной меткости прицела.

Стоило только поглядеть, какъ его угощали и какъ ухаживали за нимъ видные персонажи округа. - Больсонъ, кусочекъ цыпленка; Больсонъ, еще глотокъ вина. - Даже священники добродушно хохотали, похлопывая его по плечу и приговаривая по отечески: - Ахъ, Больсонетъ, какой ты нехорошiй!

Этотъ пиръ давался для него и ни для кого иного. Только ради него остановился здесь величественный донъ Хосе проездомъ въ Валенсiю. Онъ желалъ успокоить Больсона и положить конецъ его жалобамъ, которыя становились все грознее.

Въ награду за его труды во время выборовъ депутатъ обещалъ ему полное помилованiе. Больсонъ, чувствовавшiй приближенiе старости и жаждавшiй жить спокойно, какъ честный крестьянинъ, повиновался всемогущему сеньору, воображая, по своей некультурности, что каждое политическое преступленiе, каждое варварство приближаютъ его къ помилованiю.

Но годы шли, и обещанiя оставались обещанiями. Родеръ продолжалъ твердо верить во всемогущество депутата и объяснялъ задержку въ помилованiи небрежностью дона Хосе.

Но въ конце концовъ покорность родера сменилась угрозами, и донъ Хосе струсилъ, какъ укротитель передъ разъяреннымъ дикимъ животнымъ. Больсонъ писалъ ему каждую неделю въ Мадридъ въ угрожающемъ тоне, и эти письма, нацарапанныя кровавою лапою дикаго зверя, произвели наконецъ на депутата должное впечатленiе и вынудили его предпринять поездку въ округъ.

Стоило поглядеть, какъ эти двое разговариваютъ после пира въ одномъ уголку сада. Депутатъ говорилъ подобострастно и любезно, Больсонъ - грозно нахмурившись и угрюмо:

- Я прiехалъ исключительно съ целью повидать тебя, - говорилъ донъ Хосе, подчеркивая оказанную имъ родеру честь. - Чего ты торопишь меня? Разве тебе плохо живется, дорогой Кико? Я поставилъ тебя подъ покровительство губернатора; жандармы тебя не трогаютъ. Чего же тебе еще надо?

Ничего и все. Правда, его не безпокоили, но это было очень ненадежно. Времена могли измениться, и ему пришлось бы тогда вернуться въ горы. Онъ требовалъ исполненiя обещаннаго - помилованiе и все тутъ! И онъ выражалъ свое требованiе то на валенсiйскомъ наречiи, то на испанскомъ языке, но съ невероятнымъ выговоромъ.

- Получишь его, голубчикъ, получишь. Помилованiе должно выйти очень скоро, несомненно въ одинъ изъ ближайшихъ дней.

Больсонъ улыбнулся съ жестокой иронiей. Онъ былъ не такъ глупъ, какъ полагали. Онъ посоветовался въ Валенсiи съ однимъ адвокатомъ, который посмеялся и надъ нимъ, и надъ обещаннымъ помилованiемъ. Ему нужно было дать себя арестовать, терпеливо принять двести или триста летъ тюремнаго заключенiя, къ которымъ его могли приговорить по безчисленнымъ процессамъ, а затемъ, когда онъ отсидитъ часть срока въ тюрьме, - ну, скажемъ примерно летъ сто! - получить помилованiе. Чортъ возьми! Довольно съ него шутокъ. Онъ никому не позволяетъ насмехаться надъ собою.

Депутатъ встревожился, увидя, что почти лишился доверiя родера.

- Этотъ адвокатъ - дуракъ. Неужели ты серьезно воображаешь, что для правительства существуетъ что-либо невозможное? Знай твердо, что ты скоро избавишься отъ всехъ своихъ бедъ. Клянусь тебе въ этомъ.

И депутатъ излилъ на него потокъ своего красноречiя, зная издавна влiянiе своей болтовни на эту тупую голову.

Хосе. Онъ, конечно, депутатъ и важный баринъ, но для пули все люди одинаковы.

И закончивъ речь этою угрозою, онъ взялъ свое ружье и попрощался со всей честной компанiей. Онъ возвращался домой въ деревню и хотелъ воспользоваться вечеромъ, потому что такiе люди, какъ онъ выходятъ по ночамъ на дорогу только въ случае необходимости.

Съ нимъ ездилъ мясникъ изъ той же деревни, где жилъ онъ самъ; это былъ крупный парень, восхищавшiйся его силою и ловкостью и сопровождавшiй его всюду.

Депутатъ попрощался съ ними притворно-любезно.

- Прощай, дорогой Кико, - сказалъ онъ, пожимая руку родера. - Успокойся, скоро настанетъ конецъ твоимъ непрiятностямъ. Желаю тебе, чтобы детки были здоровы. И скажи жене, что я помню еще, какъ ласково она приняла меня последнiй разъ.

Родеръ и его поклонникъ уселись въ деревенскую тартану; въ ней сидели уже три бабы изъ ихъ деревни, приветливо поздоровавшiяся съ синьоромъ Кико, и несколько ребятишекъ, погладившихъ руками его заряженное ружье, точно это была святая икона.

Тартана покатилась, подскакивая на ухабахъ между фруктовыми садами, полными цветущихъ апельсинныхъ деревьевъ. Канавы блестели подъ нежными лучами заходящаго солнца, и воздухъ былъ полонъ теплаго дыханiя весны, напоеннаго чуднымъ благоуханiемъ и нежными звуками.

Больсонъ былъ доволенъ. Сто разъ обещали ему помилованiе, но на этотъ разъ онъ твердо верилъ, что действительно получитъ его. Его поклонникъ и оруженосецъ слушалъ его молча.

По дороге имъ повстречалось двое жандармовъ, и Больсонъ приветливо поклонился имъ.

На повороте появилось еще двое жандармовъ, и мясникъ заерзалъ на сиденье, точно его ущипнули. Это было слишкомъ много для такого короткаго разстоянiя. Родеръ успокоилъ его. Местная полицiя была поднята на ноги изъ-за прiезда дона Хосе.

выскочить скорее, броситься въ поля и спастись въ горахъ. Если все будетъ благополучно, можно, ведь, вернуться къ ночи домой.

- Верно, синьоръ Кико, верно, - испуганно говорили женщины.

Но синьоръ Кико только смеялся надъ страхомъ этихъ людей.

- Погоняй, кучеръ... погоняй.

И экипажъ катился дальше, пока не выскочило вдругъ на дорогу пятнадцать или двадцать жандармовъ - целое облако треуголокъ со старымъ офицеромъ во главе. Въ окнахъ тартаны появились дула ружей, обращенныхъ на родера; женщины и дети завизжали и откинулись въ страхе въ глубь экипажа.

Родеръ вышелъ со своимъ поклонникомъ. He успелъ онъ ступить на землю, какъ былъ уже обезоруженъ. Онъ находился еще подъ впечатленiемъ болтовни своего покровителя и не желалъ сопротивляться, чтобы не задержать страстно жданнаго помилованiя новымъ преступленiемъ.

Онъ крикнулъ мяснику, чтобы тотъ сбегалъ назадъ въ деревню и известилъ дона Хосе о случившемся. Это, очевидно, ошибка, неверно понятое распоряженiе.

Мясникъ увиделъ, какъ родера втолкнули въ ближайшiй апельсинный садъ, и быстро побежалъ назадъ, встречая по дороге прежнихъ жандармовъ, не пропускавшихъ обратно тартану.

Ему не пришлось долго бежать. Навстречу ему попался ехавшiй верхомъ алькадъ, изъ техъ, что присутствовали на праздничномъ обеде... Донъ Хосе!.. Где донъ Хосе?..

Все стало сразу ясно для мясника: - и бегство депутата, и улыбка алькада, и насмешливый взглядъ стараго офицера, когда родеръ заговорилъ о своемъ покровителе, вообразивъ, что онъ - жертва ошибки.

Онъ побежалъ обратно къ фруктовому саду. Но не успелъ онъ добежать, какъ белое и нежное, словно клочекъ ваты, облачко поднялось надъ вершинами деревьевъ, и раздался громкiй и раскатистый залпъ, словно раздиралась земля.

Это разстреляли Больсона.

Мясникъ увиделъ его лежащимъ на красной земле; половина туловища находилась въ тени подъ апельсиннымъ деревомъ, и почва обагрилась кровью, вытекавшею струею изъ его простреленной головы. Насекомыя, опьяненныя цветочною пылью съ апельсинныхъ деревьевъ, сверкали на солнце, точно золотыя пуговицы, кружась надъ его окровавленными губами.

Офицеръ положилъ ему руку на плечо.

- Ты, ученикъ родера, погляди, какъ умираютъ негодяи.

Ученикъ обернулся въ негодованiи, но взглядъ его устремился въ даль, какъ будто виделъ за полями дорогу въ Валенсiю, и глаза его, полные слезъ, говорили, казалось: - "Негодяй, пусть; но еще большiй негодяй - тотъ, кто удираетъ".