| Автор: | Борн Г., год: 1870 |
| Категории: | Роман, Приключения |
VI. ПЕРЕД ОБРАЗОМ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ
Спустя полчаса после того, как Эбергард и принцесса Шарлотта отстали от группы придворных, камергер Шлеве, расставшись с принцем Вольдемаром, поспешил к месту свидания. Барон боялся опоздать, так как ему известна была гордость мисс Брэндон. Сколько пришлось потратить усилий, чтобы уговорить ее согласиться на это свидание, и если теперь он опоздает, то гордая красавица не станет ждать и все его надежды рухнут. Барону помогло имя Эбергарда. Только благодаря тому, что в изящной записочке, посланной им Леоне, упоминалось о графе, с которым у нее, видимо, были свои счеты, она согласилась на свидание.
Камергер Шлеве имел какие-то планы относительно прекрасной мисс Брэндон - недаром он беспрестанно обращал внимание принца на таинственную незнакомку, которая своей смелостью приводила в изумление жителей столицы.
Барон стремился взять принца Вольдемара в руки в надежде не только увеличить этим свою власть, но и нажить состояние. Он был весьма опытен и хитроумен в составлении и осуществлении разных планов и здесь также ловко и напористо принялся за дело.
Вскоре он уже был возле павильона, что находился на границе парка, привязал лошадь к дереву и, прихрамывая, побрел к стеклянной двери домика.
Мисс Брэндон еще не было, так что он, пододвинув кресло к окну, стал нетерпеливо поджидать царицу львов.
Павильон состоял из четырех обособленных комнат, в каждую из которых вела самостоятельная дверь; но камергер не сомневался, что мисс Брэндон войдет именно туда, где сидел он, так как эта комната находилась ближе всего к дороге, что вела в парк.
Его болезненно-желтое лицо, расплата за развратное прошлое, почти всегда, когда он оставался наедине с. собой, имело хитрое выражение. Однако, как только он оказывался в обществе того, в ком нуждался или кого хотел прибрать к рукам, оно становилось ласковым и заискивающе-покорным. Даже в его голосе появлялись добродушие и благосклонность, которые могли обмануть всякого, кто его не знал. Таким образом он сумел снискать себе доверие не только принца Вольдемара, что придало ему большое влияние при дворе.
Но вот серые глазки его заблестели - он увидел Леону, которая соскочила с лошади и, передав поводья своему провожатому, в котором камергер узнал ее страстного обожателя Гэрри, слепое орудие воли укротительницы, направилась к павильону.
Барон встал, отодвинул кресло и отворил дверь. Безупречная красота приближавшейся женщины, ее стройный стан вызвали у камергера немой восторг. Черное платье с длинным шлейфом выигрышно обрисовывало прекрасную фигуру и делало ее выше ростом. Лицо ее немного раскраснелось от езды, но сохраняло мраморную холодность. В его чертах читались властолюбие, отвага и железная воля. Ее римский нос с горбинкой, четко очерченный рот, сочные губы, как-то дико и гордо глядящие глаза, на первый взгляд, противоречили ледяному спокойствию этой натуры. Казалось, сердце этой женщины не способно на горячую и искреннюю любовь.
Она холодно поклонилась барону, который ввел ее в комнату и затворил дверь.
-- Господин камергер, я намерена,-- проговорила Леона, опускаясь в кресло,-- пробыть здесь весьма недолго.-- Небрежно, но рассчитанным движением она отбросила шлейф своего тяжелого черного платья.-- Вы пригласили меня сюда - я хотела бы узнать цель этого таинственного свидания.
-- Прошу простить меня, милостивая мисс Брэндон, что я избрал этот отдаленный домик местом нашего разговора, но его не должно слышать третье лицо,-- стараясь быть предельно любезным, отвечал Шлеве.-- Разговор столь важен, что я даже не осмелился доверить его бумаге.
-- Вы в самом деле возбуждаете мое любопытство, говорите скорее. В вашем любезном письме было упомянуто имя...
-- Имя графа Монте-Веро.
-- Так что же?
-- Мне кажется, ваши отношения с ним могли бы помочь нам в осуществлении нашей общей цели.
-- Отношения? В самом деле,-- отвечала Леона, внимательно следя за выражением лица барона и стараясь понять, что ему нужно от Эбергарда.
-- В таком случае вы, может быть, изволите сообщить мне некоторые сведения о графе.
-- Какого рода, господин камергер?
-- Сведения, которые бы немного рассеяли тайну вокруг этого человека.
-- Значит, вы... приняли сторону противников графа! - быстро проговорила Леона. Она едва не сказала: "Вы ненавидите графа", и еще более заинтересовалась разговором.
Понимайте, как хотите, прелестная мисс Брэндон.-- Камергер с саркастической улыбкой следил за выражением лица Леоны и понял, что она готова стать его союзницей.-- Услуга за услугу, дорогая мисс. Помогите мне прибрать к рукам графа Монте-Веро, и я передам в ваши прекрасные маленькие руки весьма высокопоставленное лицо. Вы любите властвовать, я это знаю. Я доставлю вам, которая сумела сделать рабами своей воли царей пустыни, случай показать свою силу и ловкость и в другом, не менее легком деле; я ни минуты не сомневаюсь, что вы отлично справитесь с ним.
-- Называйте вещи своими именами, любезный барон; полагаю, мы поймем друг друга.
-- Принц Вольдемар до безумия влюблен в вас, от вас зависит сделать его чувство еще сильнее. Прежде вы должны мне позволить поднести ему дикий цветок, который он увидел здесь за городом и хочет сорвать, но я обещаю вам, что цветок этот скоро завянет для него! Принц - странная натура! Он с тем большей страстью преклонит колени перед вашим скипетром, чем скорее будет исполнено его желание сорвать тот дикий цветок.
-- Перейдем теперь к сути вашего предложения,-- сказала Леона.
-- Вы имеете в виду графа? О, какое нетерпение! Это похоже на отвергнутую любовь.
Леона наказала дерзкого таким презрительным взглядом, что барон Шлеве, как бы прося прощения, смущенно склонил перед нею голову.
-- К чему вы ведете весь этот разговор? Хотите всего лишь сказать, что принц меня любит? Я жду главной причины, побудившей вас пригласить меня сюда. Простите за откровенность, но ради этого сообщения мне не стоило предпринимать столь далекую поездку.
-- В таком случае я буду говорить прямо: мы оба ненавидим графа! - Фон Шлеве понял свою собеседницу.-- Я тоже люблю откровенность: мы оба ненавидим графа,-- повторил он.-- И вы должны передать его в мои руки, услуга с моей стороны - принц!
Леона неприязненно улыбнулась. Уже совсем стемнело; мисс Брэндон, величественная, словно королева из древних времен, стояла перед камергером, с нетерпением ожидавшим ответа.
-- Значит, предлагаете заключить союз? - проговорила она, наконец, шепотом.
Барон невольно впился в нее взглядом.
-- Непременно, милостивая государыня, и я надеюсь, что он пойдет нам обоим на пользу.
-- Так сделаем же первый шаг!
-- Прежде всего я должен просить вас сообщить мне сведения о графе Монте-Веро, они, вероятно, такого рода, что его падение будет неизбежно.
-- Только падение? - спросила Леона, и барон понял смысл ее вопроса.
-- Его гибель, мисс Брэндон, если прикажете,-- уточнил камергер, рассчитывая, что тем самым скорее склонит Леону на свою сторону.
-- Когда, завтра?
-- Завтра вечером, а теперь - сведения!
-- Они несложны, господин барон. Если граф Монте-Веро.останется жив, я не могу принять предложения принца.
-- Я понял, сударыня. Значит, завтра вечером графа надо завлечь в западню; он так же силен, как ловок и умен.
-- Вы думаете, необходимы особые приготовления, чтобы заставить его прийти? - спросила Леона, но затем быстро прибавила: - Назначьте место, даю вам слово, что граф явится!
-- Один?
-- Если хотите, один.
В таком случае потрудитесь устроить, чтобы он завтра вечером явился на перекресток дорог, находящийся близ рощи.
-- Отлично! А вы имеете верного слугу?
-- Я найду его. Есть человек, который охотно затевает ссоры и при этом обыкновенно прибегает к оружию; он меня не знает, но я знаю его; товарищи называют его Кастеляном.
Глаза Леоны заблестели.
-- Место, назначенное вами, достаточно безлюдное и уединенное? - поинтересовалась она.
-- Весьма уединенное. Потрудитесь назначить графу явиться в шесть часов вечера, уже будет достаточно темно. Могу ли я быть уверен в вашей услуге?
-- Несомненно, барон, и на будущее можете смело располагать мною,-- отвечала коварная красавица.-- У меня тоже есть человек, который не остановится ни перед какими препятствиями, лишь бы сделать мне приятное.
-- Вы имеете в виду преданного вам Гэрри?
-- Угадали! Только он слишком вспыльчив и безрассуден, поэтому я только заставлю его, не говоря с какой целью, написать приглашение, которое, я надеюсь, достигнет своей цели.
-- Вы волшебница, сударыня,-- воскликнул он и, увидев, что Леона собирается к отъезду, добавил: - Через несколько дней я буду иметь честь справиться о вашем здоровье.
Эти слова смутно, как бы во сне, услышала в соседней комнате принцесса, придя в себя после обморока.
Когда Леона и барон Шлеве вышли наружу, на освещенную луной лужайку, последний обратил внимание своей спутницы на то, что слышал звуки, доносившиеся с другой стороны павильона или с опушки леса. Мисс Брэндон, которую Эбергард называл "графиней Понинской", поднялась на взгорок, чтобы оттуда обозреть всю местность; камергер, стараясь, по возможности, скрыть свою хромоту, последовал за ней.
Мы уже знаем, что они вдруг увидели перед собой того самого человека, которого только что поклялись убить, и не одного, а в сопровождении особы, появление которой привело камергера в неописуемое изумление.
После того как принцесса и граф Монте-Веро скрылись в лесу, Леона, демонически улыбаясь, подала своему единомышленнику руку в знак нерушимого союза. Содрогание вызвала бы эта ужасная пара, освещаемая бледным светом луны, у каждого, кому довелось бы их сейчас видеть.
Когда на следующее утро Эбергард проснулся в своей спальне в столице, куда королевский поезд прибыл уже далеко за полночь, перед его постелью, которая помещалась в большой прохладной комнате позади известного уже нам кабинета, стоял негр Сандок. Он походил на статую из черного мрамора. Черные руки в белых перчатках держали золотой поднос.
-- Что это у тебя, Сандок? - спросил Эбергард по-португальски.
-- Очень важное письмо, господин граф! - отвечал негр, многозначительно моргнув глазами.
-- Уже письмо! - удивился Эбергард.-- Кто и когда принес его?
-- Какой-то неизвестный человек четверть часа назад.
Эбергард встал и схватил письмо, почерк был ему незнаком. Быстро развернув листок, он пробежал его глазами; с каждой строкой лицо его выражало все большее удивление.
Письмо было следующего содержания:
Господин граф! Я слышал, что вы ищете свою дочь, которую мне передала дама почти четырнадцать лет назад. Если вы желаете узнать подробности о ее местопребывании, потрудитесь явиться сегодня вечером в шесть часов без провожатых на перекресток дорог близ рощи. Если же вы явитесь не один, то труд ваш будет напрасен - вы никогда не услышите обо мне, так как я сегодня же вечером уезжаю отсюда.
Фукс,
мысль, не довести ли это до сведения суда. Но тогда он, как сказано в письме, мог бы навсегда лишиться возможности узнать что-либо о своей дочери. Осторожная Леона хорошо обдумала свой план и, нужно отдать ей должное, исполнила свое дело мастерски.
Еще никогда для графа Монте-Веро время не тянулось так долго, как сегодня. Он было пробовал заняться делом в своем кабинете, но его мучило нетерпение. Да и могло ли быть иначе! Он должен был, наконец, получить известие о своей дочери, которую искал уже столько лет!
Под вечер Эбергард, прихватив на всякий случай оружие и накинув на плечи легкий плащ, покинул свой дворец на Марштальской улице, не взяв с собой Мартина и не сказав никому, куда отправляется.
Вскоре он был уже на улице, в многочисленной толпе. Солнце уже начинало заходить - и он поспешил по направлению к заставе, чтобы через Мельничную улицу выйти на отдаленный перекресток дорог.
Закатное солнце огненным шаром повисло над самым горизонтом. Багровые облака неслись по вечернему небу, а ветер играл ветвями деревьев, росших по сторонам дороги. Эбергард жадно вдыхал свежий аромат приближающейся ночи. Странные чувства наполняли его душу в то время, как он шел по пустынной дороге. Возбужденные письмом надежды одушевляли его. Фукс был единственным человеком в мире, который мог ответить на его вопрос. Сколько времени искал он его, сколько было потрачено энергии и сил. И вот теперь настал счастливейший час его жизни.
путнику удобное место для отдыха и молитвы.
Эбергард невольно остановился, затем тихо приблизился к образу, но вдруг снова замер: перед образом на коленях молилась девушка, она была так прекрасна, что Эбергард долго не мог оторвать от нее глаз. Прохладный ветер играл ее золотистыми кудрями, черное платье стягивало стройную фигурку. На вид ей было не более шестнадцати лет.
Не смея мешать молившейся, благоговейно устремившей взор на лик Богоматери, Эбергард пошел по мягкому песку дальше. Ему казалось, что чудное видение сейчас исчезнет, и он решил еще раз увидеть это прекрасное создание. Какая-то невидимая сила так и тянула его к кустарнику, откуда он мог наблюдать за ней. Погруженная в молитву, девушка не замечала графа. Наконец Эбергард достиг деревьев, последний луч заходившего солнца осветил чудное лицо девушки. Ее темно-голубые глаза, опушенные Длинными ресницами, были устремлены на образ, слеза, как перл, блестела на них. Прелестное лицо было грустным, легкий румянец играл на ее щеках, губы шептали тихую молитву. Эбергарду казалось, что он видит перед собой не простую смертную, а какое-то высшее существо, ангела, который молится за спасение душ человеческих.
И, действительно, по странному стечению обстоятельств, эта девушка невольно стала его ангелом-хранителем.
На башнях отдаленного города пробило шесть часов. Эбергард ничего не слышал. Как зачарованный, стоял он перед чудной картиной, не смея дышать. Мир и тишина царили вокруг, ничто не нарушало святости этого часа.
Эбергард хотел удержать ее, но она проскользнула через кусты шиповника. Он звал ее, кричал, хотел броситься следом, но напрасно, она скрылась в сгущавшейся темноте.
Ангельское виденье исчезло, и он с унынием долго глядел ему вслед.
В эту минуту ему послышался крик о помощи и шум голосов, он выскочил из куста на дорогу, но вокруг опять все стихло.
Теперь только Эбергард заметил, что час, назначенный ему для свидания, давно прошел, и потому, удостоверившись, что оружие при нем, поспешил к месту встречи.
стихли.
Луна скрылась за тучами, ночной ветер глухо завывал в ветвях, но кругом было тихо.
Эбергард взял в правую руку револьвер, чтобы каждый миг быть готовым к защите,-- тот, к кому он шел, был опасным человеком.
В лесу сделалось так темно, что ничего не было видно и в шаге от себя, и Эбергард подумал, что, быть может, и спрятавшийся где-нибудь за кустом Фукс теперь может не заметить его.
-- Фукс! - громко закричал он.
Фукс! - отозвалось эхо в лесу.
Всякий другой не решился бы оставаться здесь в такую пору, но Эбергард, привыкший к опасностям, только удивился, что Фукс так долго не откликался.
у Эбергарда. Он нагнулся, чтобы ощупать этот предмет, так как ничего не мог рассмотреть в непроницаемом мраке.
Рука Эбергарда ощутила лицо человека. Он подумал, не хитрые ли это замыслы преступника, и быстро схватил труп второй рукой на случай, если Фукс окажется мнимым мертвецом. Однако вскоре Эбергард убедился, что держит в руках действительно безжизненное тело; он понес его на более открытое место, чтобы осмотреть лицо. Из глубокой раны над сердцем на песок стекала кровь.
Эбергард подозревал в этом преступлении Фукса, который, не дождавшись его, вероятно, бежал; он еще раз позвал преступника по имени, затем решил доставить труп в столицу, чтобы там по этому поводу провели расследование.
Когда Леона диктовала ему письмо к Эбергарду, в котором за подписью Фукса приглашала его на роковое свидание, в уме Гэрри пробудилось подозрение, что эта женщина, которую он любил до безумия, назначает тайное свидание Эбергарду,. и потому окольными путями он пробрался в назначенный час на перекресток дорог и тут-то попал в руки того ловкого злодея, которого камергер Шлеве называл Кастеляном.
Волею судьбы Эбергард, пропустивший время свидания, созерцая молитву молодой и невинной души, спас свою жизнь.
Как граф должен был быть ей благодарен! Но он и не подозревал, что совершившееся преступление имеет под собой романтическую почву.