| Автор: | Борн Г., год: 1870 |
| Категории: | Роман, Приключения, Историческое произведение |
ДВЕ МАРИИ
Вэтот вечер Рамиро отправился в развалины замка Теба. С тех пор, как вместе с прилегающим лесом они стали его собственностью, развалины приобрели для него двойной интерес, и поэтому он с каким-то радостным чувством двинулся в путь.
На банкете во дворце молодой граф отлично провел время: маленькая инфанта Мария приводила его в восторг.
Юная принцесса, получив хорошее воспитание и усвоив неплохие знания от своих учителей, легко могла поддерживать разговор с Рамиро. Она, по примеру своей августейшей матери, держала пари и весьма кокетливо поставила условием, что тот, кто первый придет к ней с розой, выиграет его.
Граф Теба, улыбаясь, согласился и воткнул в петлицу своего мундира полураспустившуюся розу.
При прощании инфанта Мария с милостивой улыбкой позволила ему поцеловать свою маленькую ручку и прошептала:
-- Я вас очень люблю, граф Рамиро.
Это было такое по-детски наивное объяснение в любви, что молодой офицер невольно улыбнулся.
Пока Рамиро, находясь под впечатлением этой сцены, скачет по дороге к замку, мы вернемся к его обитателям.
Энрика с Марией все еще жили у старой Жуаны, которая после смерти своего Фрацко стала совершенно седой. Несмотря на перенесенные испытания, молодая женщина оставалась такой же прекрасной, какой мы видели ее в начале нашего повествования. Казалось, что горе и мучения долгих лет не оставили никаких следов, а нужда как бы в вознаграждение придала ее благородным чертам только
больше совершенства.
Мария превратилась в прелестную девушку. Ее стройный стан, изящные манеры и миловидные черты лица живо напоминали ту Энрику, которую много лет тому назад мы видели в хижине Дельмонте. Жуана - дочь богатого севильского торговца, получила отличное образование и занималась теперь с Марией, которую любила, как свою дочь. Мария была так понятлива и любознательна, что быстро усвоила все, чему учила ее Жуана.
Аццо, их верный покровитель, некоторое время тому назад опять заметил Жозе и отправился в Мадрид на его поиски. "Если мне удастся поймать его, - думал он, - этот ненавистный монах уже никогда не будет тревожить Энрику". Свой острый кинжал Аццо держал наготове, но надо было очень осторожно приступить к делу, потому что Санта Мадре до сих пор охотился за цыганом.
Жуана и Мария гуляли по опушке леса. За ними медленно следовала Энрика.
Вдруг на вершине холма показался всадник. Мария, весело захлопав в ладоши и прыгая от радости, вскрикнула:
-- Это Рамиро! О, это точно Рамиро, который наконец-то приехал навестить нас.
-- Наконец! - проговорила изумленная Жуана. - Ты говоришь так, как будто давно ждешь его!
-- Разумеется, я его ждала, тетя Жуана. Рамиро обещал мне скоро приехать, и я была уверена, что он сдержит слово.
Она с легкостью газели бросилась навстречу дорогому гостю.
Рамиро ловко спрыгнул с лошади и, взяв ее левой рукой под уздцы, подал правую Марии, смущение которой тотчас же исчезло.
-- О, здравствуй, здравствуй, - радостно проговорила она, - как давно мы тебя не видели!
-- Я сдержал слово, Мария, приехал проведать вас, но уже завтра должен уехать.
-- Так скоро! Ты, значит, живешь далеко отсюда?
-- Очень далеко, я причислен к посольству в Париже.
-- В Париже, - грустно повторила девушка, - это, конечно, очень далеко, мы редко теперь будем видеть друг друга.
-- Время мое принадлежит не мне, Мария, я солдат.
-- Какой ты стал взрослый и серьезный! Я едва узнала тебя, и как идет тебе этот мундир!
Рамиро улыбнулся.
-- Помнишь ли, Мария, как мы мечтали о сегодняшнем дне?
Ведь все сбылось - я офицер.
-- Сбылось, но не так, как мы думали.
Он привязал лошадь и вошел в маленькое жилище своих друзей.
Энрика, замирая от волнения, вопросительно взглянула на Рамиро. Ей хотелось спросить его о Франциско. Как ни тяжело ей было произнести эти слова, она все-таки хотела узнать, в Мадриде ли он. Энрика не могла появляться на улицах Мадрида, не подвергаясь опасности быть схваченной сыщиками Санта Мадре, и не хотела тревожить Франциско, который, возможно, уже забыл ее или стыдится их прежних отношений.
-- Хотя ты и обедал за королевским столом, - сказала Жуана, - все-таки не смеешь отказаться быть нашим гостем.
-- С удовольствием, милая тетя! - проговорил Рамиро, улыбаясь радушным словам, которые давно не приходилось ему слышать, - я попробую твоего пучеро, ты всегда была на это мастерица.
-- О, льстец! Смотрите, он думает этим искупить свою вину!
Вскоре они сидели в маленькой, но уютной комнате, убранство которой свидетельствовало о заботливой женской руке. На подоконниках маленьких окон, украшенных красивыми, собственной работы занавесками, стояли горшки с цветами. В углу комнаты находилась маленькая андалузская прялка с незаконченной работой.
Рамиро рассказал женщинам, что случилось с ним за последнее время. Когда он передал разговор с императрицей Евгенией, которая просила его считать ее своей матерью, по щекам доброй Жуаны покатились слезы.
-- Да, она так красива и добра, что я обожаю ее, - продолжал Рамиро и поведал далее, что императрица просила его остаться в Париже и подарила развалины замка с окрестностями.
-- Значит, мы твои жильцы! - засмеялась Жуана. - О добрая донна Евгения! Какой радостный для меня день! Пойдем, Мария, подадим закуску господину графу.
Энрика осталась наедине с Рамиро.
-- Вы были сегодня при дворе и давно знакомы с разными грандами, дон Рамиро. Скажите, пожалуйста, знаете ли вы Франциско Серано, - проговорила она нерешительно.
-- Герцога де ла Торре?
-- Нет, дона Франциско Серано Домингуеса.
-- Ну да, сеньора, тот, о ком вы говорите, теперь герцог де ла Торре и маршал Испании. Я очень хорошо знаю его и несколько часов тому назад обедал с ним за столом королевы. Он друг моего отца.
-- Герцог де ла Торре, - шепотом повторила Энрика, - маршал Испании... за столом королевы, которая преследует меня и готова отдать в руки Санта Мадре! Дон Франциско Серано, значит, все еще в Мадриде? - спросила она.
-- Говорят, он редко посещает двор. Завтра герцог с генералом Примом и доном Олоцагой отправляется в Париж.
Энрика замолчала, потому что в эту минуту в комнату вошли Жуана и Мария с закуской для молодого графа Теба. Он, улыбаясь, заметил, что добрая старушка очистила всю свою кладовую. К ее великой радости, он, рассыпаясь в похвалах, попробовал все и уже поздно ночью стал собираться в дорогу.
-- Ну, теперь мы долго не увидим тебя, - вздохнула добрая Жуана.
-- Кто знает, милая тетя. Я не завишу от себя. Но если когда-нибудь опять приеду в Мадрид, то, конечно, навещу вас. Помните всегда, что я всем сердцем люблю вас.
-- Как хочется верить в это!
-- Разве я лгал когда-нибудь? Ты всегда хвалила меня за то, что я говорю правду.
-- Да, да, ты прав. Где то время?
Мария робко смотрела на своего друга. После его рассказов вся ее прежняя смелость улетучилась: он был знаком с императрицами и королевами, сделался графом.
-- Ну, простимся, Мария, - сказал Рамиро, подходя к лошади, - не забывай меня!
-- Мне так грустно...
-- Это оттого, что мы расстаемся, моя милая сестренка.
Граф Теба совершенно забыл о цветке. Он взглянул на него - действительно, роза совсем распустилась.
Когда Рамиро ускакал на своей лошади, в его воображении возникли две картины. Одна Мария - полевой цветок, нежный и душистый, в светло-красном одеянии из листьев диких роз. Она улыбалась ему, как ясное майское утро, и, протягивая руки, шептала: "Следуй за мной, мое сердце непорочно и бьется для тебя, я цвету для тебя одного".
Другая Мария - молодая принцесса, в длинном, шитом золотом платье. Она прельщала его своими гордыми чертами лица и маленькой короной. Сияющая, подобно южному летнему дню, она шла рядом и говорила: "Следуй за мной, мое сердце жаждет тебя, я хочу любить тебя".
На следующее утро граф Теба со свежей розой в петлице направился во дворец, в покои, где жила инфанта Мария со своими воспитательницами и гофмейстерами. Попросив не называть инфанте его имени, он имел счастье первым подойти к прекрасной Марии с розой.
-- О, граф победил меня, граф выиграл! - вскрикнула она, не то смеясь, не то сердясь, - но роза так хороша, что я хочу носить ее.
Перед отъездом граф Теба, находившийся в это время с доном Олоцагой и графом Рейсом у маршала Испании, получил через камергера королевы маленький продолговатый запечатанный ящик. Открыв его, он нашел маленькую изящную записку:
"С добрым утром! Мария".
Там же лежала тщательно завернутая шпага, рукоять которой украшали драгоценные камни. Олоцага улыбнулся.
-- От инфанты? - спросил Прим. - Ну, дон Рамиро делает во всех отношениях блестящие успехи.
Через час все они были на дороге в Париж.
В это самое время в черном зале инквизиции собрались трое всемогущих святых отцов, перед ними стоял духовник королевы.
-- "Так мы отнимем у святых отцов их сокровища" - это были слова честолюбивого генерала! - доносил Кларет.
-- Сегодня пришли известия из Парижа от брата Флорентино, посланца преподобного архиепископа Мексиканского.
-- Экспедиция трех соединенных войск - Англии, Франции и Испании, решена. Через несколько месяцев флот отправляется в Мексику, - произнес старик Антонио, - Луи-Наполеон всем другим командующим предпочитает Жуана Прима.
-- Жуан Прим простирает руки к короне мексиканского государства, - произнес Фульдженчио.
-- Пеладжио Антонио, преподобный архиепископ, будет извещен обо всем, прежде чем этот искатель приключений со своим войском достигнет Мексики. Он очень хорошо знает, что Жуан Прим женат на племяннице министра Этхеверриа - Марианне дель Кастро, и берет жену с собой. Дель Кастро очень влиятелен и богат, так что Пеладжио Антонио придется действовать очень осторожно. Но у него еще есть время, потому что брат Флорентино только завтра отправляется в обратный путь, - сказал великий инквизитор, - архиепископ считает бывшего президента Мексики своим поверенным и, кроме того, на его стороне ловкий и неустрашимый полковник Мигуэль Лопес.
-- Значит, брат Флорентино возвращается один.
-- Он и еще два брата с нашими шифрованными приказаниями спешат по разным дорогам обратно в Мексику. Если один погибнет, а другого постигнет какое-нибудь несчастье, то третий доедет и передаст благочестивому Пеладжио Антонио наше послание.
-- Жуан Прим - один из приговоренных к смерти.
-- Но Луи-Наполеон не изменит своего намерения.
-- Тогда он сам себе выроет могилу: Мексика принадлежит обществу иезуитов.
Такое решение было принято в эту ночь в Санта Мадре. Могущество этих людей простиралось за моря, и воля их была выше воли монархов.