| Автор: | Борн Г., год: 1877 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение, Приключения |
XVIII. Победа
Сади и Зора оставили поле битвы, где в честном бою пали сыновья эмира. Они быстро поскакали по направлению к открытой равнине, узнав от молодого пастуха о неприятельских силах, приближавшихся сюда, по-видимому, с целью окружить их и взять в плен.
-- Боюсь, что тшауш со своим отрядом попался в руки бедуинов! -- сказал Зора своему товарищу. -- Он рискнул зайти слишком далеко!
-- Коварные арабы заманили его к своему лагерю, -- отвечал Сади, -- должно быть, Кровавая Невеста уже там, а то ее воины не могли бы выступить на помощь ее братьям, чтобы захватить нас в плен.
-- Теперь, прежде всего, нам надо пробраться в свой лагерь, -- продолжал Зора, -- все остальное в настоящую минуту -- вещь второстепенная. Только бы нам удалось соединиться со своими солдатами, а там мы уж одолеем врагов.
-- Так, так, мой храбрый Зора-бей, надо приступить к решительному шагу!
-- Чем скорее мы это сделаем, тем раньше сможем победителями вернуться на родину!
-- Знаю, что ты жаждешь вернуться в Стамбул!
-- Я беспокоюсь о Реции!
-- А я думал, что тебя обворожила принцесса! Она тебя любит, Сади, и недурно было бы, если бы ты стал пашой и женился на принцессе! Не возражай ничего, друг мой, -- полушутя, полусерьезно сказал Зора, -- не следует бежать от счастья, если оно случайно выпадает нам на долю. Оно и без того только раз в жизни улыбается человеку! Если он им вовремя не воспользуется, то потеряет его навсегда, и всю жизнь будет в этом раскаиваться. Будь благоразумен, Сади, следуй голосу рассудка и не давай воли своим чувствам!
-- Ты хорошо умеешь читать наставления другим! -- сказал, смеясь, Сади. -- Как-то идут твои дела с прекрасной англичанкой, а?
-- То совсем другое дело, Сади, она -- дипломат, и я чувствую большое желание в случае счастливого возвращения на родину избрать то же поприще! Ты же намерен продолжать военную карьеру, и, если достигнешь звания паши, как будет заманчиво для тебя жениться на принцессе! Поверь мне, гордость и честолюбие возрастают вместе с нашим возвышением. Теперь ты еще и не думаешь об этом, сегодня ты сомневаешься в справедливости моих слов, но придет время, когда ты на пути к славе будешь ослеплен честолюбием.
-- Принцесса ко мне благосклонна, не думаешь ли ты, что я буду отрицать это?
-- Короче говоря, она любит тебя!
-- Это может быть, но между нами лежит такая глубокая пропасть, что нечего и думать об исполнении твоих слов, друг мой!
-- Пропасть эта в скором времени будет уничтожена! Вспомни о Нури-паше, об Эдхсме-паше -- оба женаты на принцессах.
-- Я не хотел бы быть на их месте.
-- То опять-таки другое дело, Сади! Они не то, чем был бы ты, не хозяева в своем доме. Но что там такое -- видишь ли ты дым?
-- Это пыль, друг мой! -- отвечал Сади. -- Облако пыли, поднятое лошадьми наших врагов!
Твоя правда, теперь я и сам это вижу, мы должны держать немного правее, чтобы, миновав их, добраться до своего лагеря. Мы потом наверняка найдем их на тех горах, где мы только что были!
-- Мы должны держать вправо, -- сказал Сади через несколько минут, когда они уже свернули немного в сторону от видневшегося вдали облака пыли, -- но посмотри-ка сюда, Зора, и тут, кажется, тоже подымается вдали легкий туман.
-- Клянусь бородой пророка, и это облако пыли!
-- Если мы повернем еще правее, нам придется сделать круг!
-- Это нам не поможет, Сади, однако не можем же мы броситься в руки такого количества арабов, чтобы они окружили и убили нас! Это было бы безумием! -- Зора повернул немного правее, и Сади последовал за Ним, хотя и с внутренним колебанием. Бедуины были близко и должны были увидеть их на далекой пустынной песчаной равнине, только местами прерываемой холмами. Чтобы остаться незамеченными, они должны были сделать дальний обход. Оба товарища слегка пришпорили лошадей, и верные животные с быстротой ветра понеслись по пустыне.
Вдруг Сади вздрогнул и остановил своего коня.
-- Что такое? -- спросил, подскочив к нему, Зора.
-- Стой! -- закричал Сади. -- Посмотри-ка туда! -- и он указал ему на другую сторону горизонта, и там вдали мало-помалу подымалось облако, а другие сбоку -- заметно увеличивались.
-- Мне кажется, мы окружены неприятелями, -- мрачно сказал Зора и остановил лошадь, увидев облака пыли, -- со Есех сторон идут сюда небольшие отряды!
-- В таком случае нам ничего больше не остается, как, спрятавшись где-нибудь поблизости, ждать их приближения и затем в самом удобном месте пробиться сквозь их ряды, -- отвечал Сади, -- это единственное для нас средство соединиться со своими солдатами!
-- Они хотят отрезать нас от отряда, окружить и взять в плен. Спешимся, Сади! И кони, и всадники должны лечь, если они увидят нас, прежде чем пойдут врассыпную, то нам придется иметь дело не с отдельными воинами, не с маленьким отрядом, а со всеми, и тогда мы погибнем безвозвратно!
Оба офицера проворно соскочили с лошадей.
-- Пойдем вон туда, где буря нанесла песка наподобие окопа, -- вскричал Сади, и за узду отвел своего коня к тому месту, -- ляжем за этот холм и будем караулить неприятеля. -- Зора последовал за ним к нанесенному ветром песчаному холму, за которым, по всей вероятности, со всех сторон окруженные неприятелями офицеры, хотя и не нашли бы себе защиты, зато могли укрыться до тех пор, пока не высмотрят, с какой стороны удобнее пробиться сквозь неприятельские ряды.
Там они легли, подняв вверх головы. Вместе с ними улеглись и лошади.
Оба офицера были теперь прикрыты, мчавшиеся вдали со всех сторон неприятели не могли их видеть.
Должно быть, их созвала сюда Кровавая Невеста, и сама предводительствовала ими, так как в одном отряде Сади вскоре заметил развевающееся по ветру знамя.
Чтобы не упустить неприятельских офицеров из своих рук, арабы, как увидели теперь Сади и Зора, разделились на небольшие отряды, которые на некотором расстоянии друг от друга мчались к одному общему пункту, где они и намерены были соединиться.
Каждый из них, по-видимому, состоял из двадцати или тридцати воинов, на расстоянии около четверти мили отряд от отряда. Таким образом, ничто не могло ускользнуть от них, и Сади, и Зора поняли, что они только чудом могли счастливо проскочить между этими отрядами.
Из своей засады они ясно видели направление отдельных неприятельских отрядов, и при их приближении заметили, что отряд со знаменем остался далеко влево. Но два отряда все еще мчались прямо на них, но чем ближе подходили они, тем больше становился между ними промежуток, только вдали казавшийся незначительным. Вместе с тем возросли и надежды офицеров пробиться между отрядами.
Кругом, с семи различных сторон, приближались отдельные отряды бедуинов и, может быть, было еще много других, которых не могли пока видеть Сади и Зора.
-- Здесь мы должны пробиться, -- решительно сказал Сади, -- дадим им подойти на несколько сотен шагов, затем вскочим на лошадей и бросимся вперед! Враги с обеих сторон кинутся на нас. Мы выстрелим в ближайших, а там пришпорим лошадей и ринемся вперед к нашему лагерю.
-- Ты прав, Сади, мы так и сделаем! -- согласился Зора. -- Теперь уже лучше можно судить о величине отрядов, в каждом, я думаю, больше сорока всадников, Кровавая Невеста собрала все свои силы и разделила их на отряды, чтобы тем вернее уничтожить нас, значит ей удалось оторваться от тшауша и его солдат.
-- Тем лучше, друг мой, только бы нам избежать опасности и добраться до лагеря, там мы можем позволить Кровавой Невесте и всем ее силам напасть на нас и дадим им последнюю, решительную битву!
-- Они подходят ближе. Вон тот отряд налево на значительное расстояние отстоит от нас, другой -- направо -- тоже далеко, хотя и ближе первого, в ту сторону мы и должны пробиваться. Заряжено ли твое ружье?
-- Да, и ружье, и оба пистолета.
-- Мое тоже! -- вполголоса сказал Сади. -- Не надо упускать удобной минуты -- раз, два, три -- вперед! Да поможет нам Аллах!
Они проворно вскочили, когда неприятельские отряды с обеих сторон промчались мимо.
Они увидели и узнали офицеров неприятеля! Раздался дикий крик, бедуины бросились за ними.
Сади и Зора, казалось, погибли, около сотни всадников бросились на них, на двоих, в каждом отряде было до пятидесяти человек.
Сади и Зора первые выстрелили из своих ружей, затем перебросили их за плечи, так как некогда было заряжать их, и поскакали.
Беспорядочный шум поднялся со всех сторон, арабы помчались к ним и за ними. Гремели выстрелы, и пули свистели, догоняя двух смелых всадников, пытавшихся пробиться сквозь окружавшие их неприятельские ряды.
Поднялась невообразимая суматоха, крики бешенства, выстрелы, ржание лошадей -- все это сливалось в какой-то беспорядочный гул. Притом бедуины так поспешно бросились в погоню за неприятелем, что следы их обозначались двумя столбами пыли.
Когда они рассеялись, видно было, что арабы, пригнувшись к шеям лошадей, в своих белых развевающихся плащах мчались в одном направлении. Оба офицера угрожали ускользнуть от них.
Они уже, хоть и немного, но выиграли расстояние, и так как дело шло об их жизни, то они не хотели потерять своего преимущества. Позади них раздавались еще отдельные выстрелы, но пули не попадали в цель. Мало-помалу бедуины израсходовали все заряды, а заряжать им тоже было некогда: надо было догнать неприятелей, а у арабов были такие лошади, с которыми редко какая другая могла сравниться в быстроте и выносливости.
Эти-то всадники и пустились теперь в погоню, надо же было показать, на что способны их кони. Сади и Зоре совершенно невозможно было ускользнуть от них, как бы ни гнали они своих лошадей.
Когда другие арабы увидели, что шесть лошадей, известных всем за лучших скакуноЕ, помчались в погоню и через несколько минут уже далеко оставили за собой всех остальных, то раздались дикие крики радости. Оба офицера услышали их и, повернувшись назад, увидели, что шесть бедуинов на самых быстрых лошадях опередили других и приближались к ним.
-- Они нас догоняют! -- закричал Сади своему товарищу, ехавшему впереди. -- Но им не схватить нас! С шестью бедуинами мы справимся, если дело дойдет до этого.
-- Вперед! Пришпорим, остальные тоже близко, -- отвечал Зора, -- с сотней нам не справиться, не то что с шестью, где на каждого из нас придется только по три противника, а это еще немного.
-- Смелее! С таким товарищем, как ты, я справлюсь и с сотней! -- вскричал Сади, взмахнув рукой.
Арабы все больше и больше отстают, и только шестеро быстро приближаются к нам. Пистолеты в руки, Сади, каждому из нас надо сделать по два выстрела, на каждый из них должно пасть по одному врагу, тогда останутся только двое, а с ними мы живо справимся.
Сади горел нетерпением покончить со своими преследователями и выстрелил еще раньше приглашения Зоры. Пуля сшибла одного араба с лошади.
-- Ловко попал! -- закричал Зора и тоже выстрелил, не остановив лошади, а только обернувшись в седле.
Почти в то же время и Сади сделал второй выстрел, и, по какой-то странной случайности, обе пули попали в одного.
-- Как жаль! -- воскликнул Сади. -- Могли бы быть два.
-- Ты слишком торопишься, выстрел пропал даром, теперь остался последний.
Видя, как товарищи их пали, сраженные неприятельскими пулями, остальные четверо бедуинов проворно отскочили в разные стороны, заметив, что Зора еще раз прицелился в них.
Но Зора был меткий стрелок. Хотя он и не попал в того всадника, в которого метил, так как тот неожиданно рванул в сторону свою лошадь, вставшую при этом на дыбы, но зато пуля ударила в глаз лошади и прошла в мозг, бедное животное сделало бешеный прыжок и грохнулось на землю, придавив ногу всадника.
-- И от этого мы избавились, -- сказал Зора, -- осталось только трое, а с ними мы справимся, если они нас догонят.
-- Остальные, кажется, бросили преследовать нас.
-- Как видно, они рассылают во все стороны гонцов, вероятно, для того, чтобы уведомить остальные отряды о своей неудаче.
-- Пусть они соединяются, -- отвечал на это Сади, -- потом не надо нам будет сгонять их.
Трое оставшихся арабов, увидев, что офицеры истратили все заряды, с удвоенной быстротой бросились за ними, им хотелось отомстить врагам за убитых, хотелось догнать их и ловким взмахом копья выбить из седла.
Опасность все еще была велика для Сади и Зоры, перевес теперь был на стороне врагов. У них же для защиты не было ничего, кроме ятаганов, но нечего делать, надо было довольствоваться и этим.
Они проворно обнажили клинки, на которых оставались еще запекшиеся капли крови сыновей эмира.
-- Стой! -- закричал Сади.
Он внезапно повернул лошадь и, взмахнув ятаганом, бросился на бедуинов.
Его примеру последовал и Зора. Копье было опасным оружием в руках сыновей пустыни, лошади которых повиновались малейшему знаку своего господина. Но ничто не могло противостоять безграничному мужеству обоих офицеров.
Нападение их было так быстро и неожиданно, что арабы невольно отступили.
Сади и Зора поспешили воспользоваться своим преимуществом. Пока Сади был занят двумя арабами, Зоре удалось ловким ударом повалить лошадь третьего, а бедуин без лошади все равно, что побежден. Хотя он ловко выскочил из седла, но выронил при этом копье.
на лошадь одного из убитых и, не вступая в битву, бросился к своим товарищам, чтобы известить их об участи пятерых воинов.
-- Это еще более разозлит их, -- сказал Сади, вместе с Зорой отправляясь дальше, -- клянусь бородой пророка, мы сделали сегодня пробу. Вперед! Мы должны как можно скорей добраться до лагеря и немедленно вместе со всеми солдатами выступить против них. День этот еще не окончен! Надеюсь, что он будет славным днем нашей жизни.
-- Тебе следует награда победителя, -- отвечал Зора, -- твое мужество увлекательно. Но еще важнее твои расчеты и умение пользоваться благоприятной минутой. Принцесса была права, открыв в тебе талант и предсказав тебе блестящее будущее. Тебе, Сади, предоставляю я лавры и охотно отступаю перед твоим превосходством.
-- Ни слова больше, Зора, -- перебил его Сади, -- мы оба выдержали тяжелый день и из настоящей опасности спасли свою жизнь, но он еще не окончен.
-- Мы можем отдохнуть немного, -- заметил Зора после небольшого молчания и медленно пустил своего сильно взмыленного коня. -- Кажется, в пылу боя мы свернули с настоящей дороги.
-- Солнце садится там, значит, ехать надо сюда, -- сказал Сади.
-- Видишь ли ты возвышенности вокруг?
-- Нет, горизонт заволокло тучами.
-- Мы или не на той дороге, или еще так далеко до лагеря, что раньше ночи нам до него не добраться. Однако молодой пастух полагал, что он на расстоянии всего трех или четырех миль.
-- Едем дальше, -- предложил Сади.
-- Лошади очень устали.
-- Я думаю, мы с тобой, Зора, устали еще больше, однако не смеем и заикнуться об этом.
-- Ну так едем, -- согласился Зора.
-- Будем держаться левее, -- сказал немного спустя Сади, -- кажется, в той стороне лежат холмы, полузакрытые фиолетовым туманом.
-- В этой пустыне гораздо хуже, чем в море, -- сказал Зора, -- кажется, нам здесь легче всего сбиться с пути!
-- К ночи будет вдвое хуже!
-- А мой желудок дьявольски пуст! Что такое молоко -- наша единственная пища сегодня!
-- Успокойся, -- улыбнулся Сади, -- в лагере мы найдем все необходимое. -- И он такими яркими красками стал рисовать своему товарищу все удовольствия хорошего обеда, что скоро одержал верх, и Зора, смеясь, снова погнал лошадь.
-- Ого, посмотри-ка туда! -- закричал он наконец, как только последние лучи заходящего солнца засияли на горизонте. -- Что там такое, друг мой?
-- Хорошо, если бы оправдались твои слова и это были бы те холмы, за которыми лежит наш лагерь, -- отвечал Зора, -- но теперь мне и самому кажется, что мы на правильной дороге.
Уже наступила ночь, когда они были окликнуты часовыми и увидели перед собой лагерь. Тшауш со своим отрядом не вернулся, наверное, они попали в руки Кровавой Невесты и стали жертвой ее дикой мести.
Пока оба офицера после тяжелых трудов и продолжительного поста, подкреплялись ужином, солдаты готовились к выступлению.
Пушки снова были разобраны и навьючены на верблюдов. Войско выстроилось, приведя в порядок ружья и прихватив с собой провиант. Через полчаса солдаты, вооруженные и вполне готовые к бою, сидели на конях.
Поев и немного отдохнув, Сади и Зора объявили своим воинам, что на этот раз надо одержать решительную победу, что все враги собрались на равнине и что придется выдержать упорный бой.
Солдаты радостными криками отвечали своим смелым офицерам, подвиги которых были им уже известны и мужество которых вдохновляюще действовало на них. Зора и Сади стали во главе своих отрядов и с разных сторон оставили лагерь. Они решили разъединиться и потом с обеих сторон внезапно напасть на неприятеля, чтобы, во что бы то ни стало, вызвать его на решительный бой и одержать блистательную победу.
Впрочем, они держались недалеко друг от друга, чтобы при внезапном нападении иметь возможность после первых же выстрелов немедленно соединиться.
Между тем Кровавая Невеста была в невыразимом бешенстве, когда услыхала, что все принятые ею меры были напрасны, и что оба офицера падишаха все-таки ускользнули от нее, в то время как она уже твердо рассчитывала иметь их в своей власти. Не было никакой надежды на успех дальнейшего преследования, и Солия решила лучше отыскать сначала братьев и затем уже, соединившись с ними, продолжать враждебные действия против турецких войск. Каков же был ее ужас, когда она нашла обоих братьев убитыми!
Это еще сильнее разожгло в груди Солии дикое бешенство и неукротимую жажду мести! Как сумасшедшая, бросилась она на трупы, которые печально обступили воины, затем вскочила и дрожащим голосом поклялась до тех пор не успокаиваться, пока не истребит всех врагов или сама не падет в битве.
Арабы последовали ее призыву и столпились под знаменем Кровавой Невесты. Все клятвенно обещали или страшно отомстить за смерть своих вождей, или пасть в сражении. Затем обоих воинов похоронили на том самом месте, где нашла их Солия, и огромными камнями завалили их могилу. Так среди пустыни покоились рядом, головами к Мекке, оба брата Кровавой Невесты.
Совершив погребение, бедуины снова вскочили на коней. Солия развернула знамя, так как решила немедленно вести своих воинов на врага, победить или умереть. Ей хотелось известием об окончательном истреблении ненавистных врагов обрадовать престарелого отца, с одним старым слугой оставшегося в лагере, прежде чем сообщить ему печальную весть о смерти обоих сыновей.
Бешенство и жажда мести неудержимо влекли ее вперед; словно вихрь, мчалась она во главе своих войск по равнине, залитой лучами заходящего солнца, по направлению к неприятельскому лагерю.
Ей хотелось не только истребить войска падишаха, но и жестоко наказать те соседние племена, которые отказались помочь ей и тем нанесли всем им оскорбление, которое Солия хотела непременно смыть кровью.
Кровь, одна кровь наполняла все планы и замыслы этой дочери пустыни. Неукротимая жажда мести руководила каждым ее шагом. Ненависть пересилила то чудное чувство, которое овладело ею при виде смелого неприятельского офицера, и она хотела видеть всех врагов мертвыми у своих ног и не успокоиться до тех пор, пока последний не испустит дух.
Воины Кровавой Невесты были увлечены ее мужеством. Жажда брани томила их с той минуты, как они увидели трупы сыновей их эмира. До последнего человека, до последней капли крови решили они биться и дико стремились за развевающимся по ветру знаменем Кровавой Невесты, которая, как героиня, впереди всех мчалась в неприятельский лагерь.
При взгляде на это войско, при последних лучах заходящего солнца скачущее по пустыне, всякий бы подумал, что ничто не в состоянии удержать его. Как рой призраков, в белых развевающихся плащах мчались бедуины, численностью своей превосходя военные силы, бывшие в распоряжении у Сади и Зоры.
Солнце уже закатилось, и вечерняя мгла покрыла пустыню. На небе засияли первые звезды, и прохлада сменила удушливый дневной жар.
Но вот Солия внезапно вздрогнула: она увидела вдали какую-то движущуюся по направлению к ним черную массу.
Это было турецкое войко.
Воины Кровавой Невесты тоже увидали приближающихся солдат падишаха.
Такое быстрое нападение всегда имело успех, это она не раз испытала. Тщетными оставались всегда все попытки регулярных войск противостоять дикому натиску такой орды, пускающей в дело сначала пули, а затем свои длинные копья.
Бледный свет луны и звезд освещал равнину.
Ослепленная ненавистью, не имея понятия о настоящем военном искусстве, она видела только приближавшихся неприятелей и не подозревала, что, бросившись вперед со своим знаменем и давая сигнал к всеобщей атаке, она вела своих воинов на верную смерть.
Длинной шеренгой последовали за ней с воодушевлением бедуины и в одну минуту далеко растянулись в обе стороны, чтобы окружить неприятеля. Проворно выстрелили они из своих длинных ружей, и когда солдаты ответили им тем же, арабы отскочили в разные стороны и снова с поднятыми копьями бросились на неприятеля.
Отрядом турецких войск командовал Сади. С невозмутимым спокойствием отдавал он приказания и велел своим солдатам открыть сильный огонь по бедуинам.
Кровавая Невеста и ее воины были встречены градом пуль, много их легло на месте, по оставшиеся все же неудержимо стремились вперед.
Завязался горячий, отчаянный бой. В несколько минут сыновья пустыни окружили весь отряд Сади и своими длинными копьями страшно опустошали ряды солдат падишаха.
Бедуины были уже уверены в своей победе, бившаяся в передних рядах Кровавая Невеста уже заранее торжествовала, как вдруг битва неожиданно приняла другой оборот.
Вдали раздались звуки трубы.
Зора-бей по выстрелам узнал о начале боя и поспешил со своим отрядом помочь Сади принудить к сдаче или окончательно уничтожить племя Бени-Кавасов.
Чудесной музыкой прозвучали трубы для Сади, который сражался, как лев, и намерен был победить и без помощи Зоры. Но врагам давали большой перевес их оружие и хорошо выдрессированные лошади, и много солдат плавали уже в своей крови. Зато и кровь бедуинов тоже окрасила песок пустыни. Много храбрых воинов Солии легло на месте.
Неоспоримое искусство арабов владеть копьями непременно одержало бы победу, так как они были вдвое сильнее отряда Сади, но, к счастью последнего, раздавшиеся звуки труб имели могущественное действие на солдат, число которых уменьшилось процентов на десять.
Воодушевленные новым мужеством, с еще большим ожесточением бросились они за своим командиром на бедуинов, словно хотели одни пожать лавры этой ночи, не поделившись с приближающимися товарищами.
В своей неукротимой злобе Солия не слышала сигналов приближающихся врагов. Она даже не следила больше за успехами своих воинов, однажды убедившись в их перевесе. Глаза ее были прикованы к Сади, смелому неприятельскому предводителю. Она хотела добраться до него, чтобы сразиться с ним самой.
Невесту, так как, чтобы удобнее было сражаться, она передала знамя одному из своих воинов. Но страстный крик, вырвавшийся из ее груди, выдал в ней женщину. Несколькими прыжками коня он очутился перед ней.
-- Сдавайся мне со всеми своими воинами! -- закричал он. -- Ты -- Кровавая Невеста!
-- Нет, нет, никогда! -- страстно воскликнула Солия, бросаясь на Сади.
-- В таком случае ты погибла вместе со всем своим племенем! -- отвечал Сади. -- Не хочешь иначе, так умри же!
Начался поединок, глядя на который трудно было решить, чему больше дивиться: дикой ли настойчивости и неукротимой злобе Солии или искусству Сади, который хотел не убивать ее, а живой захватить в плен.
Около них образовался пустой круг, казалось, происходил кровавый турнир, где борьба шла не на жизнь, а на смерть.
Во время этого поединка появился со своим отрядом Зора, и с этой минуты участь арабов была уже решена. Они были внезапно окружены вновь прибывшими неприятелями; и хотя они ясно видели свое поражение, но не согласились с требованием Зоры сдаться.
Но вот одному из солдат Сади удалось овладеть знаменем, убив ятаганом несшего его воина.
Арабы испугались, они искали Кровавую Невесту, но свет луны был слишком слаб для того, чтобы можно было ясно видеть все, что происходило кругом: знамя было потеряно, Кровавой Невесты нигде не было видно...
В ту же минуту смелому Сади, все еще сражавшемуся с Солией, удалось наконец обезоружить свою противницу, ранив ее в правую руку.
-- Убей меня! -- закричала Кровавая Невеста. -- За мою голову назначена награда! Убей же меня!
-- Нет, -- отвечал Сади, -- ты должна живой сдаться мне. Сдавайся же!
-- Нет, никогда! -- вскричала Солия и хотела левой рукой вонзить себе в сердце кинжал. Но Сади вовремя успел схватить ее за руку и, соскочив с седла, силой снял с лошади бешено сопротивлявшуюся Солию.
-- Покорись своей участи! -- закричал он ей. -- Посмотри-ка туда: сейчас только остаток твоего племени сдался победителям!
С мрачно сверкающими глазами, не говоря ни слова, в невыразимом отчаянии стояла связанная Кровавая Невеста и видела, как маленькая кучка ее воинов, избежавших смерти, сложила оружие.
Побежденная Солия находилась теперь в руках ненавистных врагов, под властью того, кого она ненавидела больше всех остальных.
Она только выжидала удобного случая убить себя. Со связанными руками, окруженная караулом неприятелей, она стояла, подобно заключенной в неволе гиене, и мрачно и пристально смотрела на покрытое кровью и трупами поле битвы, где племя ее кончило свое существование.
Торопливо соскочив с лошади, он бросился обнимать своего друга.
-- Победа, Сади, победа! -- радостно воскликнул он, горячо сжимая его в своих объятиях. -- Я услышал выстрелы и поспешил сюда, но пришел только затем, чтобы быть свидетелем твоих подвигов! Ты взял в плен Кровавую Невесту! Большего торжества и желать нельзя!
-- Мы у цели, друг мой, -- отвечал Сади, -- спасибо тебе за твое появление на поле битвы, без тебя победа не была бы одержана так быстро и решительно!
-- Тебе следует получить награду победителя, Сади, ты с пленной Кровавой Невестой возвратишься в Стамбул, чтобы в триумфальном шествии отвести ее во дворец султана, я мог только довершить твою победу. Вы все, -- обратился он к солдатам, -- приветствуйте нашего храброго и победоносного Сади-бея!
-- Да здравствует Сади-бей! -- громко разнеслось по воздуху. В первый раз войска султана торжествовали такую блистательную победу среди этой пустыни.
-- На коней! -- скомандовали офицеры, когда пленные арабы были уже привязаны: Кровавая Невеста -- к седлу своей лошади, а прочие воины -- к лошадям солдат. -- Пусть с рассветом пришлют из Бедра помощь раненым, а мертвым найдется здесь одна общая могила!
Затем шествие вместе с пленниками двинулось к отдаленному неприятельскому лагерю, чтобы прихватить в плен еще нескольких оставшихся там воинов. Это длинное шествие, в котором можно было видеть и ликующие, и печальные, удрученные горем и отчаянием лица, медленно продвигалось по песчаной пустыне, слабо освещенной бледным светом луны.
Только к утру добрались они до лагеря Бени-Кавасов, но он казался вымершим. Ни один звук, ни одно движение между палатками не нарушали его мертвой тишины.
У входа в палатку они нашли престарелого эмира мертвым -- он предпочел лучше умереть, чем пережить поражение. Возле пего лежали и воин, принесший известие о поражении, и старый слуга, последовавший примеру своего господина и, подобно ему, лишивший себя жизни.
-- Он предпочел смерть позору, -- сказал Сади, указывая на труп эмира, -- в душе этого человека было много истинного величия. Отдадим же ему последний долг и на восходе солнца при пушечной пальбе предадим его прах земле. Затем двинемся в Бедр, а оттуда с пленниками и завоеванной добычей вернемся в Стамбул, куда гонцы еще раньше принесут известие о нашей победе. Племя Бени-Кавасов получило достойное наказание.