| Автор: | Борн Г., год: 1877 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение, Приключения |
XXVI. Борьба из-за пророчицы
Вернемся еще раз в зал принцессы. Когда Шейх-уль-Ислам от султана снова вернулся к Гамиду-кади, тот обратил его внимание на то обстоятельство, что султанша Валиде разговаривала сначала с Гассаном, а потом -- с Сади. Мансур-эфенди был не совсем уверен в императрице-матери, союз, заключенный между ними, был еще непрочен. А потому его сильно обеспокоил разговор обоих офицеров с султаншей, он чувствовал, что над его головой собирается гроза. Гассан и Сади были его враги, он знал это, и они с каждым днем приобретали все большее влияние во дворце. Наибольшая же опасность грозила ему от Сирры, если она еще не была казнена за убийство старой Ганнифы. Он надеялся на это и предпочел пока не думать о ней.
Но вот Гамид-кади заметил, что слуга принцессы, хитрый грек Лаццаро, неподвижно стоял у пунцового занавеса ложи султана. С этого места его не могли видеть ни султанша, ни Гассан, ни Сади, а он мог подслушать весь их разговор.
Лаццаро, казалось, ждал приказаний, на самом же деле он пристроился здесь только для того, чтобы все высмотреть и подслушать Его замысел удался, ожидание не обмануло его. Он стал свидетелем важных разговоров, а потом внезапно очутился возле Мансура-эфенди, осторожно осматриваясь по сторонам.
-- Важное известие, -- шепнул он ему.
-- Говори! Тебе надо многое загладить, -- мрачно сказал Мансур-эфенди.
-- Гассан и Сади сообщили султанше Валиде, что чудо было не что иное, как обман.
Мансур вздрогнул, он не ошибся, гроза готова была уже разразиться.
-- Они говорили о пророчице, исчезнувшей из дома софта? -- спросил он.
-- Они сообщали неслыханные вещи! Они объявили, что пророчица была твоим орудием. Гассан-бей должен был но приказанию султана арестовать ее за пророчество, но она оказалась уже в руках кавассов по обвинению в убийстве старой служанки Ганнифы.
-- Так Сирра еще жива?
-- Да, она жива. Гассан и Сади, чтобы доказать свое тяжкое обвинение, просили султаншу Валиде взять пророчицу от кавассов и отправить к себе во дворец.
-- Ну, и что сказала султанша?
-- Она только что дала своему камергеру Кериму-паше поручение доставить Сирру к ней.
Мансур-эфенди побледнел -- глаза его засверкали мрачно и беспокойно, опасность была больше, чем он даже предполагал, и этим он был обязан греку, который вместо Сирры задушил служанку. Хотя он, желая загладить свою ошибку и выйти сухим из воды, и вызвал кавассов, чтобы арестовать Сирру, когда та лежала на груди убитой, но теперь это навлекло величайшую опасность на голову Мансура-эфенди. Если бы даже его показания, что Сирра -- низкая лгунья и обманщица, и могли возбудить больше доверия, чем ее собственные слова, то все-таки весь этот неожиданный поворот дела с пророчицей был важен и даже опасен: он мог низвергнуть Мансура, так как пророчество Сирры сильно взволновало султана.
За это последнее обстоятельство и ухватился Шейх-уль-Ислам. Еще не все пропало. Он мог рассчитывать на победу. Если бы ему удалось захватить в свои руки Сирру, прежде чем это сделают его противники, то он мог быть уверен, что одним ударом отвратит все их козни. Все зависело от того, удастся ли ему овладеть ею. Султанша Валиде уже послала своего камергера доставить Сирру к ней во дворец. Нужно было во что бы то ни стало опередить его. Стоило Кериму-паше явиться к кавассам и передать им приказание султанши, как Сирра в ту же ночь была бы в ее власти, так как караул не смел медлить ни минуты при исполнении приказа могущественной матери султана.
Керим-паша быстро прошел через зал.
Султан уже собирался уезжать.
-- Ступай скорее вслед за пашой, -- обратился Мансур-эфенди с быстрой решимостью к Лаццаро, -- следуй за ним почти до караульни, затем сделай вид, будто догоняешь его. Скажи, что султанша Валиде велела вернуть его, чтобы еще что-то сообщить ему, вероятно... -- прибавил он, но грек уже спешил исполнить данное ему поручение.
"Вероятно, султанша скоро последует за султаном, прежде чем вернется паша, тогда игра будет нами выиграна. Паша же прежде всего должен будет отправиться к султанше Валиде, тем временем мне удастся овладеть Сиррой", -- думал грек уже по дороге.
Шейх-уль-Ислам обратился затем к Гамиду-кади.
-- Не теряя времени, отправляйся в караульню кавассов, мой брат, -- сказал он, -- надо во что бы то ни стало опередить наших противников. Пророчица не должна попасть в их руки. Ее подозревают в убийстве. Поспеши в караульню. Если захотят взять ее от кавассов, то откажи им во имя закона. Таким образом, я буду уверен, что за это время никто не сможет опередить меня. Через несколько часов, а может быть, и раньше, я сам буду в караульне и заберу эту тварь! А пока не позволяй выпускать подозреваемую в убийстве. Таким образом, мы выйдем победителями из борьбы, возникшей из-за пророчицы, которая стала для нас очень важной.
-- Спешу исполнить твое желание, мудрый Мансур-эфенди, -- отвечал Гамид-кади и потихоньку вышел из зала. Грек уже исчез и последовал за пашой.
Необходимые приготовления были сделаны Мансуром со свойственным ему присутствием духа и энергией. Холодная улыбка невыразимой гордости уже скользила по его лицу. Он надеялся на победу, на получение Сирры, так как победа должна была остаться за тем, кто овладеет пророчицей. Если Мансуру-эфенди удастся предупредить и одолеть противников, они страшно поплатятся за неслыханную дерзость -- желание свергнуть его. Один из офицеров был уже в его власти, а это все равно, что уничтожен, той же участи должны подвергнуться и остальные, хотя один из них и был любимцем султана, а другой -- почти женихом принцессы. Кроме того, Рошана была, по мнению Мансура, его союзницей, может быть, даже через нее ему удастся захватить в свои руки и погубить Сади. Гассан и Сади должны быть устранены -- это было первое, что он намеревался сделать, овладев Сиррой.
Шейх-уль-Ислам вышел из зала и в ожидавшей его у ворот карете немедленно последовал в Беглербег за султаном, которым хотел воспользоваться для осуществления своих планов. Тут, правда, ему мешал Гассан, но это не могло остановить его.
Вслед за султаном вошел в Беглербег и Мансур, и едва вступил султан в свои покои, как за ним последовал и Шейх-уль-Ислам.
Гассан, как и всегда, был при султане.
Узнав о прибытии Мансура, Гассан тотчас понял, к чему клонится эта необычная аудиенция. Но помешать ей он не мог, так как султан уже приказал ввести Шейха-уль-Ислама.
Мансур низко поклонился султану и извинился за позднее беспокойство, затем, взглянув на стоявшего в отдалении Гассана, попросил аудиенции с глазу на глаз.
Султан дал знак своему адъютанту удалиться.
-- Я пришел донести вашему величеству, что почитаемая многими пророчица, -- сказал он, -- которую адъютант вашего величества тщетно искал в доме софта, находится в известном мне месте и что необходимо отправить ее в более надежное место.
-- Ты знаешь, где она находится, великий муфтий?
-- Да, эта благодаря различным странным обстоятельствам прослывшая за пророчицу личность, прошлое которой покрыто мраком неизвестности, -- продолжал Мансур-эфенди, -- исчезла из дома софта. Как это произошло и почему, этого я не в состоянии объяснить вашему величеству, знаю только, где она теперь находится.
-- Где же?
-- В караульне кавассов, в Скутари.
-- В караульне кавассов? Как это случилось? Разве ее схватили?
-- Кавассы нашли ее на трупе старухи, убитой в прошлую ночь.
-- Так ее подозревают в убийстве?
-- Кажется, это так, ваше величество! Пока еще ничего не известно, но следствие должно раскрыть не только это, но и прежние ее дела. Эта прослывшая пророчицей личность слишком долго была покрыта непроницаемым, таинственным мраком. Теперь пришло время приподнять эту завесу.
-- Я сам желаю этого! -- перебил султан Шейха-уль-Ислама, вспоминая о страшном для него пророчестве. -- Я поручаю тебе заключить эту обманщицу в надежную тюрьму и провести следствие.
-- Приказание вашего величества будет немедленно исполнено! -- отвечал Мансур-эфенди, который только и ждал этого приказания.
-- Пусть ее запрут в тюрьму сераля! -- продолжал султан.
-- Приказание вашего величества заключить обманщицу и преступницу в надежную тюрьму будет исполнено. Но я вынужден буду избрать для нее другую тюрьму: в серале уже находится один из вернувшихся на родину офицеров, находящихся с пророчицей в тайных связях.
-- В тайных связях? -- спросил Абдул-Азис.
-- Я не могу скрыть этого от вашего величества! Подробности неизвестны, но все намекает на это.
-- Гак предоставляю тебе заключить пророчицу в другую тюрьму, -- завершил султан позднюю аудиенцию. -- Если будет нужно, ты войдешь в соглашение с великим визирем.
-- Обвинительный акт находится уже в руках кади Стамбула.
-- Так пусть же вынесут приговор!
Шейх-уль-Ислам был отпущен и был очень доволен своим успехом. Теперь он уже больше не сомневался в победе, и когда после низкого поклона он удалился из покоев султана, то прежняя гордая и вызывающая улыбка снова заиграла на его лице. Он вышел во двор и, приказав кучеру как можно скорее ехать в караульню кавассов в Скутари, сел в карету. Лошади помчались во весь опор, и скоро Мансур был у старого, полуразрушенного дома, где находилась караульня кавассов.
Не опередил ли его Керим-паша?
Мансур вышел из кареты. Навстречу ему показался из дома Гамид-кади. Мансур радостно вздохнул -- победа была на его стороне. Сирра была в его руках.
-- Посланник султанши Валиде был уже здесь?
-- Нет! Здесь никого не было.
-- Значит, Сирра еще в караульне?
-- Без сомнения, там!
-- Говорил ли ты с кавассами, мой брат?
-- Я избегал всякого шума!
-- Хорошо, теперь мы должны поспешить!
-- Был ли ты у султана?
-- Все отлично! Все предоставлено нам, султан желает только одного -- наказания и устранения страшной пророчицы, ее немедленной передачи в наши руки, чтобы сделать ее безвредной.
-- Ты уже принял какое-нибудь решение, мудрый Мансур-эфенди? -- спросил кади.
-- Я по дороге расскажу тебе обо всем, надеюсь, ты поедешь со мной? -- отвечал Шейх-уль-Ислам, -- Прежде всего, отправимся в караульню кавассов. Я до тех пор не успокоюсь, пока Сирра не будет в наших руках.
Мансур-эфенди и Гамид-кади вошли в караульню кавассов, большую, полную табачного дыма комнату. Все дремали, кто сидя, кто лежа. Увидев верховного судью Константинополя, все вскочили с мест, и начальник их приблизился к кади со всеми знаками глубочайшей преданности.
-- Все ли еще в караульне существо, подозреваемое в убийстве и называемое пророчицей и чудом? -- спросил кади.
-- Да, мудрый и могущественный Гамид-кади, -- отвечал начальник кавассов, -- мои люди схватили ее на трупе старухи, которая была задушена ею.
-- Я пришел за ней, -- продолжал Гамид-кади повелительным тоном, -- передай ее мне, чтобы можно было начать следствие.
Начальник кавассов дал знак двоим из своих людей, и они из мрачной, сырой тюрьмы привели Сирру в комнату, где находились Мансур-эфенди и Гамид-кади. Сирра вздрогнула, увидев этих людей -- теперь она знала свою участь, знала, что погибла, попав в руки этих ненавистных врагов.
-- Свяжите руки и ноги подозреваемой в убийстве и отнесите ее в карету! -- приказал Г амид-кади.
Кавассы повиновались с той поспешностью, которую они всегда выставляли напоказ перед высшим начальством, между тем как, не будучи никем наблюдаемы, не шевельнули бы и пальцем. Они связали руки и ноги несчастной девушки, называя ее исчадием ада, отродьем сатаны, и грубо потащили в карету, куда вслед за тем сели Мансур и Гамид-кади, приказав кучеру ехать к набережной.
Мансур-эфенди свободно вздохнул, теперь всякая опасность миновала. Керим-паша опоздал. Гассан и Сади потеряли своего свидетеля.
-- Куда мы едем? -- спросил кади дорогой.
-- Я только что думал об этом и решил, что есть лишь одно место, которое может служить надежной тюрьмой для опасной преступницы, преследующей свои коварные цели, -- отвечал Мансур-эфенди, -- это башня палача перед Перой.
старым, темным покрывалом лицу, что она прислушивалась к каждому слову и внимательно следила за всем, не упуская ничего из виду.
-- К палачу Будимиру. Ты прав, мой мудрый брат, это самое надежное место, -- согласился Гамид-кади, и карета покатилась дальше и скоро достигла набережной.
Сирра не чувствовала ни малейшего ужаса при мысли, что ее везут к черкесу-палачу. Она знала уединенный, глухой дом Будимира, неоднократно приходила она туда из Галаты, знала и палача, и старую башню, в которой он жил, и потому нисколько не боялась своей новой тюрьмы. Напротив, ей было очень приятно, что ее отправляют именно в это глухое, уединенное место. Она все еще не теряла надежды обличить и низвергнуть ненавистного, прибегающего к низким средствам Мансура-эфенди. Одно ужасало ее -- это мысль, что Мансур и Гамид-кади, прикрываясь законом, велят казнить ее за убийство. Она давно уже не сомневалась в том, что убийство старой Ганнифы было совершено греком по поручению Мансура и Гамида-кади и что при этом рассчитывали свалить все именно на нее. Теперь, когда она была во власти кади, не было никакой возможности оправдаться, да и бесполезно было приводить доказательства своей невиновности.
На Босфоре было совсем тихо, и лодка неслышно плыла от Скутари наискосок к другому берегу. Скоро они добрались до канала, и лодочнику велено было завернуть в него и ехать до Симон-Перы. В цыганском квартале, состоящем из полуразвалившихся шалашей и лавок, тут и там слышались шум и музыка, сверкали огоньки -- это, вероятно, пировали богатые иностранцы, забавляясь цыганскими песнями, танцами и музыкой.
с лодочником.
Затем они отправились в дом к Будимиру, чтобы передать ему Сирру. Никому бы и в голову не пришло искать ее в этом месте.