| Автор: | Борн Г., год: 1877 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение, Приключения |
VII. Салон леди Страдфорд
Густой, сырой туман расстилался над лабиринтом улиц Лондона.
Сквозь это покрывало не было видно ничего, кроме бесчисленного множества мерцающих огоньков уличных фонарей.
Экипажи должны были двигаться очень медленно, а на тротуарах пешеходы с деловой суетливостью толкали ДРУГ друга.
отвозившими гостей знатных лордов или их самих в роскошные дома.
По Реджент-стрит, одной из лучших улиц Лондона, шел в этот туманный вечер молодой иностранный офицер. Он был в турецкой форме: серой военной шинели и фуражке. По-видимому, он искал номер дома.
Навстречу ему попался лакей в желтой ливрее.
-- Одно слово, -- обратился к нему иностранец на чистом английском языке, -- близко ли отсюда дом леди Страдфорд?
Лакей пристальным взглядом окинул молодого иностранного офицера.
Да, милорд, -- ответил он, -- на этой стороне, сразу за Кондуит-стрит.
Молодой офицер поблагодарил его и пошел дальше.
Завернув за угол вышеназванной улицы, выходящей на Реджент-стрит, он увидел впереди себя одетую в черное даму, которая переходила грязную и скользкую улицу. В это же время несколько кабриолетов мчались вдоль улицы по направлению к Реджент-стрит.
Даме грозила опасность быть раздавленной.
Молодой офицер увидел, что лошади одной из карет чуть было не сбили ее с ног, и счел своим долгом спасти даму.
-- Прошу прощения, миледи, -- сказал он, когда дама была уже в безопасности. -- Еще одна секунда -- и вы были бы опрокинуты лошадьми.
Дама под густой черной вуалью, пораженная бесцеремонностью незнакомца, смерила его гневным взглядом и хотела уже высказать ему свое негодование. Но она изменила тон, как только узнала настоящую причину поступка иностранца и увидела, что обязана ему спасением. По виду и поведению дамы молодой офицер понял, что она принадлежит к высшему кругу.
-- Если так, то к чему извинения, милорд, -- сказала она, -- я не имею никакого повода сердиться на вас. Напротив, я должна быть благодарна вам за оказанную услугу.
Очевидно, что-то необычное заставило даму отправиться в такое позднее время одну, да еще пешком и под густой вуалью, чтобы не быть узнанной.
Я, кажется, угадываю ваши мысли, миледи, -- сказал молодой офицер, продолжая идти рядом с таинственной незнакомкой, -- вас удивляет то, что я отправился в один из домов этой улицы не в экипаже, а пешком.
-- Еще более удивляюсь я тому, что вы, иностранец, так превосходно говорите на нашем языке, -- прервала его дама. -- Вы уроженец Востока?
-- Точно так, миледи, я собираюсь нанести визит леди Страдфорд, дом которой должен быть где-то здесь поблизости, -- откровенно продолжал молодой офицер.
При этих словах дама чуть заметно вздрогнула, искоса взглянув на своего юного, простодушного спутника. По-видимому, он принадлежал к иностранным дипломатам, но, казалось, мало еще освоился с тонкостями дела.
-- Леди Страдфорд? -- спросила она. -- Вы разве ее знаете?
-- Точно так, миледи! Год назад я имел честь быть представленным леди Страдфорд в Константинополе.
-- Так она была и на Босфоре? -- спросила дама, сопровождая свои слова язвительной улыбкой.
-- Точно так, миледи! Но смею спросить, что значит эта и с таким ударением произнесенная вами фраза?
То, что леди Страдфорд по разным тайным делам была уже в Париже, Мадриде и Риме!
-- Я слышал, что леди служит дипломатии!
-- Дипломатии, вот как! -- сказала она, и в ее тоне послышалось сильное раздражение. -- Другие, -- продолжала она, -- напротив, утверждают, что леди просто авантюристка, цель которой составляют одни интриги!
-- Это слишком суровый приговор, миледи!
-- Ах, не говорите так! -- почти с гневом прервала дама своего спутника. -- Такой авантюристке ни один приговор не может быть суровым! Эта леди Страдфорд -- одна из тех темных личностей, о которых никто не знает ничего настоящего. Верно только то, что в Париже своим поведением она вызвала разные сплетни, наделавшие много шума, и что она в разводе с мужем!
Так леди замужем?
-- Разумеется! Разве вы этого не знали? -- отвечала таинственная незнакомка. -- Впрочем, в ее духе оставлять всех в недоумении относительно своих семейных отношений, это ее метод!
Казалось, только теперь разговор приобрел интерес в глазах молодого офицера. После этих слов он решил, что дама под черной вуалью, наверное, соперница Сары Страдфорд.
-- Известие, что леди Страдфорд замужем, действительно застало меня врасплох, -- сказал он.
-- Замужем ли леди Страдфорд, я не знаю. Говорят только, что муж ее -- капитан или адмирал сэр Страдфорд.
Так, адмирал!
-- С адмиралом ли, с капитаном ли она в разводе, я не знаю, слышала только, что в скором времени он вернется в Лондон из далекого путешествия. Это вас удивляет, милорд? -- спросила, смеясь, дама под вуалью. -- Да, да, если бы только поклонники этой авантюристки знали, как их дурачат и как предмет их обожания обманывает своего супруга!
Кто же эти поклонники, миледи?
-- Какая нужда мне знать и называть их, милорд, говорят даже, что к числу их принадлежит и герцог Норфольк. Так говорят, но правда ли это, я не знаю!
-- Герцог Норфольк? Наперсник первого министра? -- спросил изумленный турецкий офицер.
Он самый. Видите вон тот экипаж? -- вдруг воскликнула дама, указывая на изящную карету, куда только что сел господин, вышедший из роскошного, как дворец, дома леди Страдфорд. -- Это герцог! Это действительно он!
Молодой офицер хотел задать еще один вопрос своей незнакомке, но она, не сказав больше ни слова, скрылась в тумане, расстилавшемся над Лондоном. Появление герцога Норфолька, которого она, казалось, ожидала, внезапно как сдуло ее. Она поспешно удалилась, по всей вероятности, она была или отвергнутая возлюбленная герцога, или соперница прекрасной Сары Страдфорд -- так решил молодой турецкий офицер и, подойдя к дому известной англичанки, нажал кнопку звонка.
Мигом отворилась дверь, и молодой человек вошел в теплый, освещенный подъезд, представляющий собой просторную, устланную коврами галерею.
Навстречу ему вышел швейцар в ливрее.
-- Нельзя ли доложить обо мне леди Страдфорд? -- обратился к нему молодой офицер.
В это время Сара Страдфорд стояла в своем будуаре, куда она только что вернулась после отъезда герцога Норфолька, который привез ей роскошный букет для оперы.
Сара держала в руках душистый букет редких дорогих цветов. Задумчиво смотрела она на цветы и в рассеянности ощипывала лепестки, на лице ее играла улыбка. Немного погодя, положив букет на мраморный столик, она подошла к зеркалу, чтобы убедиться, способна ли была ее внешность очаровать герцога.
Казалось, она осталась довольна осмотром. Сара должна была признать, что все еще была красавицей, способной пленять мужчин, а ее изящный, эффектный туалет еще больше подчеркивал ее очарование.
Но вот в будуар вошла ее субретка и доложила своей госпоже, что в приемной ее ждет иностранный офицер, желающий засвидетельствовать ей свое почтение.
Кто он такой? -- спросила Сара, быстро оживляясь.
Субретка на серебряном подносе подала ей визитную карточку.
-- Зора-бей, военный атташе при турецком посольстве, -- прочла Сара, и радость сверкнула в ее глазах. Это известие и имя, казалось, наэлектризовали ее, в эту минуту она была сама жизнь, огонь.
-- Пусть проводят благородного бея в желтый салон, -- приказала она и после ухода горничной еще раз с радостной улыбкой взглянула на визитную карточку. -- Это он! Он приехал! -- прошептала она в сильном волнении. -- Наконец-то, наконец-то!
Казалось, Сара давно уже ждала молодого дипломата и тосковала о нем.
самые высокопоставленные лица Лондона, с трепетной радостью встретила посещение этого молодого турецкого бея! Хотя она принимала у себя многих и для каждого находила приветливое слово, пользуясь ими для своих целей, настоящее расположение ее всецело принадлежало одному дипломату, только что начинавшему свою карьеру, которому в Лондоне предстояло впервые отличиться на этом поприще.
С высоко вздымавшейся грудью, сгорая небывалым нетерпением, с сияющим лицом спешила она через анфиладу роскошно меблированных комнат в желтый круглый салон. Стены салона были обиты золотистожелтым штофом, потолок был украшен чудесной картиной, сделанной искусной рукой художника и изображавшей похищение сабинянок.
Освещение этого салона было чудом искусства и производило удивительное впечатление. В стенах были окошечки с матовыми стеклами, разливавшие мягкий, нежный свет. Меблировка представляла собой смесь восточной роскоши с европейским изяществом. У круглой стены помещались диваны, обитые желтым, вытканным цветами атласом. Посреди салона стояла огромная жардиньерка с тропическими широколистными растениями и редкими душистыми цветами, у входа, точно на карауле, стояли два амура из белого мрамора, поддерживая большие вазы с цветами. Тут и там стояли золоченые столики с шахматами, альбомами и разными безделушками. Пол был устлан дорогим вышитым ковром.
-- Наконец-то я опять вижу вас, миледи, -- сказал он, наклоняясь поцеловать руку прелестной женщины.
Вы сдержали свое слово, сэр, вы явились сюда, вступили на поприще дипломатии.
-- Я у королевы дипломатов! -- тихо отвечал Зора-бей, восторженными глазами упиваясь восхитительной, многообещающей улыбкой прекрасной англичанки.
-- Милости просим, сэр, -- сказала Сара, любезно приглашая гостя сесть рядом с собой, -- я очень рада видеть вас! Теперь вы должны мне рассказать о Стамбуле, о том, что было с вами в этот промежуток времени.
Зора-бей последовал ее приглашению и рассказал о последних событиях в Турции, о своих личных приключениях, об угрожавших ему опасностях и о своем назначении.
Сара принимала такое живое участие во всем, что разговор с каждой минутой становился все оживленнее и увлекательнее.
Зора рано простился, он слышал, что леди Страдфорд надо ехать куда-то на вечер или в театр, и, должно быть, не ошибся, так как Сара не удерживала его. Она пригласила его на следующий вечер, объяснив, что тогда она надеется быть свободной. Зора с удовольствием принял приглашение, какая-то непреодолимая сила влекла его к интересной, хотя и кокетливой англичанке.
На другой день Сара в восхитительном туалете приняла своего гостя, и Зора должен был признаться, что он никогда еще не видел ее такой прекрасной, как в этот вечер.
Она провела его в маленький кабинет с меблировкой из черного дерева, где стоял ее большой письменный стол. Комната освещалась маленькой люстрой с топкими матовыми колпаками.
Черная мебель и темно-зеленая обивка стульев и диванов создавали в комнате чудный полумрак.
-- Затем я был у герцога Норфолька, -- продолжал он и при этом имени пристально посмотрел на Сару.
-- Вот как! -- улыбаясь, сказала она. -- Так вы были у герцога?
-- Не он ли правая рука первого министра? Не от него ли зависит все, мой дорогой друг? -- спросил Зора. -- Вы знакомы с герцогом?
-- Так себе, отчасти!
Он кажется немного угрюмым и необщительным!
-- Дипломат, мой благородный бей! -- сказала, снова улыбаясь, Сара.
-- Потом я был во французском посольстве!
-- У маркиза Витель?
Не забывайте, что и он принадлежит к числу важнейших для меня лиц!
И он принял вас любезно, не правда ли?
-- По его обращению можно было подумать, что я ему уже известен, однако этого быть не могло, -- продолжал Зора-бей, с улыбкой взглянув на Сару, -- он казался моим покровителем!
-- Вы не ошиблись, Зора, я недавно говорила ему о вас в одном обществе! Вы не сердитесь на меня за это?
-- Так вы знакомы и с маркизом? Значит, я не ошибся, миледи, предполагая у вас обширный круг знакомств и множество поклонников, -- сказал Зора-бей, -- к ним принадлежат и маркиз, и герцог, и министр.
-- Да, мой дорогой друг, все, все! -- улыбаясь, согласилась Сара. -- Вы называете их моими поклонниками, хорошо! Пусть будет так! Вы называете их обожателями леди Страдфорд, но прибавьте -- для достижения ее целей.
Так, значит, и я служу тем же целям, миледи?
Взгляд, полный укора, был ему ответом.
-- Я до сих пор еще не знала, что вы умеете так оскорблять, -- сказала она глухим голосом.
-- Если я обидел вас, то простите меня, Сара, -- с чувством произнес молодой бей, -- простите мне и вопрос, который я должен задать вам!
-- Говорите! -- ответила Сара.
Вы замужем?
Сара слегка вздрогнула, казалось, ома не ожидала этого вопроса. Однако он был задан вполне естественно и должен был дать ей попять, что Зора любит ее. Прежде всего он хотел получить ответ на этот вопрос. Он должен был во что бы то ни стало знать, свободна ли Сара!
-- Меня оклеветали перед вами, -- после короткой паузы тихим дрожащим голосом сказала она. -- Ваш вопрос убеждает меня в этом! Но я отчасти сама заслужила этот удар!
-- Так это правда, Сара? Отвечайте мне! Так вы уже замужем?
-- Нет, сэр! -- коротко и гордо ответила леди Страдфорд. -- Все, что вам об этом наговорили -- ложь! Но довольно! Вы получили от меня объяснение, не спрашивайте больше!
Так это тайна, Сара?
-- Пока -- да! Позже вы все узнаете!
-- Однако, вы или другие ожидают адмирала Страдфорда?
-- Я просила вас, Зора, не спрашивать больше, от вас я требую на этот раз уважить мою просьбу, -- гордо перебила его Сара. -- Я знаю, -- продолжала она, -- что вам и только вам я обязана дать объяснение. Не дождавшись, пока я сама открою вам все, вы коснулись этого вопроса. Не знаю, почему мне так трудно именно вам говорить об этом. Пока вы знаете довольно, позже, повторяю, вы узнаете все!
-- Не считайте меня недостойным вашего доверия, Сара! Я спрашиваю не из пустого любопытства, этого неудержимо требует мое сердце.
Мне отрадно слышать эти речи, -- задыхаясь, прошептала леди Страдфорд.
Была ли это комедия? Или в ней заговорила глубоко прочувствованная правда? Казалось, она была сильно взволнована. Зора схватил ее руку, она была холодна, влажна и дрожала.
По-видимому, он коснулся глубокой тайны, скрывавшей прошлое этой женщины.
-- Простите меня, Сара, -- кротко и нежно сказал он, заключая в свои объятия дрожащую леди, как будто желая утешить и защитить ее. -- Часто смертельно оскорбляют другого из-за обманчивой внешности, необдуманно произнося ему приговор или веря разным нелепым слухам. Я не буду больше беспокоить вас своими расспросами. Вы сами, не ожидая моего вопроса, должны открыть мне все, когда придет время.
-- Благодарю вас, Зора, за это обещание и за доверие. Поверьте мне, вы не будете обмануты. Если я только увижу, что не стою больше вашего внимания, что я слишком низко пала, чтобы заслуживать ваше участие, тогда... но довольно, -- перебила она, внезапно оправляясь от своей минутной слабости и быстро вскакивая с места. -- Прочь все эти мысли и воспоминания! -- решительно воскликнула она. -- Прочь все беспокойства и сомнения! Вы у меня, Зора, и я рада, что снова вижу вас. Вы сдержали свое слово. Если бы даже я еще хотела сомневаться в серьезности и искренности вашего чувства, то ваше присутствие здесь -- лучшее доказательство этого. Как должна я благодарить вас за то, что вы первый в жизни оказали мне такое благодеяние?
Как первый, Сара?
-- Да, первый. Вы хотите намекнуть мне на моих обожателей, как вы тогда назвали их, чем могут быть они для меня, Зора? Или вы думаете, что я не проникаю в их замыслы и льстивые речи? Подобного благодеяния они не могут оказать мне, друг мой! По мы добрались до серьезных вещей, от которых отделаться не так-то легко, разве только силой отогнав их, как мрачные привидения, как порхающих летучих мышей, беспокоящих нас. Будем говорить о другом, Зора.
Тут мрачная серьезность внезапно исчезла с лица прекрасной леди, и она снова стала дамой высшего света, умеющей мило и остроумно шутить, прежней веселой и любезной собеседницей.
Поздно ночью ушел от нее Зора и то скрепя сердце. Он должен был сознаться, что Сара была удивительным существом, что под дипломатической улыбкой ее, кажущимся ледяным спокойствием и строгой обдуманностью скрывалось нечто такое, чего не подозревал в ней никто: тайная скорбь, снедавшая ее сердце, которой она не смела коснуться.
Что скрывалось в ее тревожном прошлом? Каковы были ее отношения с ее многочисленными обожателями высшего света? Не имел ли Зора полное основание быть осторожным? В душе его происходила борьба... но любовь одержала верх! И если бы любовь к этой прекрасной, живущей двойной жизнью леди вела его к гибели, он все равно не мог бы поступить иначе. Сара приворожила его. Какая-то волшебная сила влекла его к ней. К тому же она была не только прекрасной, умной, богато одаренной натурой, но и опытной, сведущей дипломаткой. Незаметно для Зоры в минуту опасности она помогала ему своими советами и знакомствами, благодаря ей его скоро стали любить и уважать в высших кругах лондонского общества как тонкого и ловкого дипломата.
Однажды, вернувшись из гостей, Зора узнал от своего лакея, что в его отсутствие спрашивал его какой-то незнакомый господин.
Зора спросил его имя, по слуга не мог удовлетворить его любопытство, незнакомец не захотел назвать себя и сказал, что придет на следующий день.
С нетерпением ждал Зора таинственного гостя и на следующий день остался дома, чтобы опять не прозевать незнакомца.
В назначенный час слуга вошел в комнату и доложил о приходе гостя.
Через минуту дверь отворилась, и на пороге показался таинственный незнакомец.
Трудно описать удивление Зоры. В одно мгновение оно уступило место шумной радости.
-- Сади-паша! Мой старый, верный друг! -- воскликнул он и с открытыми объятиями поспешил ему навстречу. -- Ты здесь, в Лондоне?
Это был действительно Сади в европейском костюме. Его стройная фигура, твердая, уверенная поступь, изящные манеры -- все обличало в нем придворного, но его искренность и радушие выдавали в нем прежнего Сади.
Да, друг мой Зора, тебя действительно посетил Сади, который инкогнито здесь, в Лондоне! -- отвечал он, усаживаясь в кресло.
Вот так приятный сюрприз! -- вскричал Зора. -- Какое неожиданное свидание!
И оба старых приятеля сообщили друг другу обо всем, что было пережито ими за последнее время. Зора рассказал, как он через Вену и Кельн удачно добрался до Лондона и как тогдашний его поединок с изменником Магометом остался без всяких последствий. Об этом Сади уже знал. Затем он описал свои первые опыты на дипломатическом поприще и очень удивился тому, что Сади знал все посланные им в Стамбул рапорты и письма.
-- Ты должен узнать причину этого, -- улыбаясь, сказал Сади, -- в последнее время я находился в свите Махмуда-паши и пользовался его доверием, так что все важные депеши проходили через мои руки.
-- Говорят, великий визирь внезапно захворал?
Да, от яда, неизвестно каким способом ему поднесенного. С трудом спасли ему жизнь, и он давным-давно уже уехал из Стамбула!
-- А кто его преемник? -- спросил Зора.
-- Пока еще не назначен, только после моего возвращения отсюда все решится!
-- Уж не сбывается ли мое предчувствие? -- вскричал Зора, вопросительно посмотрев на своего друга. -- Не твоей ли особе предназначается эта честь?
-- Нет, Зора, не думаю. По этому поводу султан не высказал еще ничего определенного. Тебе хочется знать, что привело меня сюда, я это вижу. И так как в моем тайном поручении ты должен помогать мне и делом, и советом, то я намерен, прежде всего, посвятить тебя в эту тайну!
Итак, ты здесь инкогнито?
-- Как приезжий путешествующий паша, а не как чрезвычайный посол султана! Ты знаешь, что вассальные государства поднимаются на борьбу и это может иметь такие последствия, о которых теперь никто и не догадывается. При дворе узнали, что недавно французским посланником отправлена в Англию первому министру депеша, в которой сообщается решение Франции относительно Турции. Поэтому очень важно достать эту бумагу или, по крайней мере, копию с нее. Это и есть цель мой поездки. Я хочу попытаться узнать от министров содержание этого документа.
-- Я боюсь, как бы тебе не пришлось довольствоваться одними обещаниями, друг мой.
-- Как это и случилось со мной в Париже! Мне невозможно было что-либо сделать, я узнал только, что бумага была помечена номером семьсот тринадцать.
-- Семьсот тринадцать! -- вскричал с улыбкой Зора. -- Какое несчастливое совпадение! Подумай только, ведь семь и тринадцать -- самые несчастливые цифры.
Но, может быть, для нас они будут счастливыми?
-- Ты ничего не узнаешь от министров, Сади, это государственная тайна. Но если ты не откажешься от помощи, которую предлагает тебе твой друг Зора, то он приложит все усилия, чтобы помочь тебе достичь цели.
-- Какие же средства есть у тебя для этого?
-- Я могу сделать все тайными путями и средствами.
-- Мне больше нравится действовать открыто и прямо!
Я это знаю, но теперь это может только навредить, Сади. Не заботься об интригах, которые неизбежно связаны с дипломатией, я беру на себя достать бумагу под номером семьсот тринадцать или копию с нее.
-- Копию было бы лучше.
Как долго думаешь ты оставаться в Лондоне?
-- Пока не исполню данного мне поручения. И мне надо спешить, долг призывает меня в Стамбул.
-- Дело с этой бумагой обещает быть интересным и притом в таком роде, как я люблю. Кроме того, у меня здесь есть союзница, которая будет нам полезна. Ты, может быть, хочешь остаться неизвестным?
Да, я хотел бы прожить здесь как можно тише и незаметнее.
-- Хорошо, друг мой. Мы примемся за дело и попытаемся достать тебе копию. А ты пока оставайся у меня, мы поговорим о прошлом и о том, что нам еще предстоит.
Дружеская беседа Зоры и Сади продолжалась далеко за полночь.