| Автор: | Борн Г., год: 1877 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение, Приключения |
IV. Таинственный суд
Два дервиша вышли поспешно из развалин Кадри. Казалось, им были даны какие-то важные поручения.
-- Куда ты идешь? -- спросил один другого.
-- В Галату? А ты?
-- В сераскириат к Гуссейну-паше с письмом от мудрого Баба-Мансура.
-- Ты знаешь, что это за письмо?
-- Это совет или приказание убить Сади-пашу, бывшего великого визиря свергнутого султана. А тебе что поручено, Гаким?
-- Я должен пойти в дом старой гадалки Кадиджи и привести ее Дочь в Чертоги Смерти. Так приказал мудрый Баба-Мансур.
-- Она не пойдет с тобой!
-- Тогда мне велено доставить ее хоть мертвой, -- отвечал Гаким.
Это было вечером того дня, когда Сирра и Реция пытались освободить Сади.
Дойдя до морского берега, дервиши разделились. Товарищ Гакима понес письмо Мансура в сераскириат, а Гаким сел в каик и велел лодочнику везти себя в Галату.
Каикджи, перевезя дервиша, думал, что сделал богоугодное дело, которое не останется без награды. Он не знал, с какой преступной целью ехал Гаким в Галату.
Медленно и осторожно прошел дервиш по улицам Галаты и подошел к старому деревянному дому Кадиджи, возвращения которой напрасно ждала Сирра.
В доме было тихо и темно. Не слыша в доме ни малейшего звука, Гаким подошел к нему с твердым намерением проникнуть туда и захватить Черного гнома мертвой или живой.
Мансур велел захватить Сирру не только для того, чтобы завладеть ею и устранить одно из опасных для него лиц, но также и потому, что он думал через нее узнать, где скрывается Реция, которая, по его мнению, должна была знать что-нибудь о сокровищах калифов и могла дать объяснение таинственной записке, найденной им в пирамиде. Помимо того, он надеялся, что Реция нашла убежище у Черного гнома и, таким образом, ему удастся завладеть сразу обеими.
Как мы уже знаем, эта надежда оправдалась бы, если бы Сирра и Реция в этот вечер не пошли в сераскириат для исполнения своего смелого плана.
Подойдя к двери, дервиш прислушался. Внутри слышался легкий шорох и тихие голоса. Но он мог ошибаться. Может быть, в доме были большие водяные крысы, которых много около воды и которые часто проникают в дома.
Гаким не знал страха. Он сам был ужасом для тех, кто имел несчастье навлечь на себя гнев Мансура и подвергнуться его преследованиям.
Он осторожно толкнул дверь, она была не заперта и тотчас отворилась. Внутри дома царил мрак, но Гаким, не колеблясь, вошел, говоря себе, что его глаза скоро привыкнут к темноте.
Гаким вздрогнул.
-- Кто здесь? -- тихо спросил он.
В ту же минуту он почувствовал, что его схватили и набросили ему что-то на голову. Ои хотел бежать, сопротивляться, но было поздно. Его руки были уже связаны.
-- Кто вы? Чего вы от меня хотите? -- вскричал он, делая отчаянные усилия, чтобы освободиться. -- Пустите меня!
-- Молчи, Гаким! -- раздался глухой голос. -- Мы искали тебя! Мы должны отвести тебя на суд.
Эти слова произвели странное впечатление на дервиша. В ту же минуту он перестал сопротивляться и, дрожа, упал на колени.
-- Это ты, Золотая Маска! -- вскричал он в ужасе.
-- Молчи и поднимись! Я поведу тебя! -- отвечал тот же голос.
Дервиш молча повиновался. Он почувствовал, что кто-то взял его за руку. Дверь отворилась, и он ощутил свежесть ночного воздуха. Он не мог ничего видеть, так как глаза его были завязаны, казалось для того, чтобы он не видел, куда его ведут.
Уже однажды слышал Гаким, что один из слуг Мансура попал в руки Золотой Маски, этого таинственного существа, которое было так страшно всем тем, кто был виновен перед Аллахом и людьми.
Но тогда Гаким не верил этому, считал это басней, выдумкой, и вдруг ему пришлось убедиться в своей ошибке таким странным и ужасным образом. Он, никогда ничего не боявшийся, чувствовал теперь, что страх леденит кровь в его жилах.
-- Куда ты меня ведешь? -- спросил он дрожащим голосом.
-- Не спрашивай! Молчи! -- раздалось в ответ.
Между тем он чувствовал, как его привели к берегу моря, как посадили в лодку и после часового переезда заставили выйти на берег.
Пройдя еще несколько шагов, его проводник остановился: очевидно, они достигли цели.
-- Дервиш Гаким здесь! -- сказал кто-то.
-- Сними с него повязку и развяжи ему руки! -- ответил чей-то голос.
В ту же минуту, как по волшебству, повязка исчезла с глаз Гакима, и он почувствовал, что руки его свободны.
Ужас объял Гакима при виде этих таинственных существ, совершенно похожих одно на другое, сидевших молча и неподвижно.
И где он был? В каких-то развалинах, так как кругом кое-где еще стояли уцелевшие стены.
-- Гаким, дервиш из развалин Кадри! -- раздался вдруг глухой голос. Один из Золотых Масок заговорил. -- Мера твоих преступлений переполнилась. Ты обвиняешься в том, что убивал невинные жертвы в Чертогах Смерти. Сознаешься ли ты в этом?
Это ты, Золотая Маска! Сжалься! -- вскричал дервиш, падая на колени. -- Я осознаю свою вину, но все, что я делал, я делал по приказанию моего повелителя, всемогущего Баба-Мансура.
-- Ты обвиняешься далее, Гаким, дервиш из развалин Кадри, -- продолжал Золотая Маска, -- в том, что бичевал софта Ибама до тех пор, пока смерть не избавила его от незаслуженных мук. Сознаешься ли ты в этом?
-- Да! Да! Я сознаюсь! Но сжальтесь! Это велел мне Баба-Мансур!
-- Далее, ты обвиняешься в том, что проник сегодня в дом гадалки Кадиджи с намерением захватить или убить ее несчастную дочь...
-- Я этого не сделал! Остановитесь, -- прервал дервиш умоляющим голосом. -- Я этого не сделал!
Ты не сделал этого, так как тебя схватили раньше, но это было твоим намерением и желанием. Сознаешься ли ты в этом?
-- Выслушай меня! Это не было моим желанием! Меня послал Баба-Мансур.
-- Вы слышали все, братья мои! -- сказал говоривший, обращаясь к своим шестерым товарищам. -- Теперь я спрашиваю вас: виновен ли Гаким, дервиш из развалин Кадри, в преступлениях, которые могут быть искуплены только смертью?
-- Нет! -- сказал один из Золотых Масок.
-- Нет! -- повторили остальные.
Значит, ему следует другое наказание? -- продолжал обвинитель.
-- Да! Пусть он будет изгнан! -- раздалось в ответ, и эти слова были повторены всеми Золотыми Масками.
-- Как! Вы не убьете меня? Вы пощадите меня! -- вскричал дервиш, который думал уже, что наступил его последний час.
-- Отведите его в подземелье! -- приказал обвинитель.
В ту же минуту дервиш почувствовал, что ему снова завязали глаза и повели.
У него точно так же были завязаны глаза и связаны руки.
-- Кто вы? Куда вы меня ведете? -- кричал грек в бессильном бешенстве. -- Вы, верно, слуги Мансура, который поклялся убить меня, потому что я знаю о многих его преступлениях! Но горе ему, если он осмелится убить меня!
Неописуемый ужас овладел им.
Как! Это вы?! -- вскричал он беззвучным голосом. -- Я в ваших руках!
-- Лаццаро, грек по рождению, слуга принцессы Рошаны и Мансура-эфенди, -- послышался глухой голос обвинителя, -- мера твоих преступлений переполнилась. Ты обвиняешься в том, что убил сына толкователя Корана Альманзора и положил его на базарной площади, чтобы могли подумать, будто он убит в драке с кем-то.
-- Откуда вы это знаете? -- вскричал в ужасе Лаццаро.
-- Or нас ничего не скроется. Сознаешь ли ты спою вину? Ты молчишь -- это молчание и есть твой ответ. Ты обвиняешься далее в поджоге дома муэдзина Рамана, отца Сади-паши, и в преследовании дочери Альманзора! Сознаешься ли ты в этом?
-- Я любил ее! Я хотел обладать ею! -- вскричал грек. -- Страсть делала меня безумным.
Далее, ты обвиняешься в покушении на убийство дочери галатской гадалки Кадиджи, а также в том, что вместе с солдатом негром Тимбо убил бывшего султана Абдула-Азиса.
-- Аллах! -- вскричал в ужасе Лаццаро, как будто бы он был мусульманином. -- Вы знаете все! Вы всеведущи! Вы убьете меня?
-- Сознаешься ли ты в своей вине? -- продолжал обвинитель.
-- Вы знаете все! -- сказал грек после минутного молчания. -- Что может скрыться от вас, всемогущих и всеведущих? Разве поможет мне ложь? Вы знаете мои поступки лучше, чем я сам. Я в вашей власти. Я знаю, что мне не избежать смерти...
-- Молчи, грек! -- прервал обвинитель. -- Отвечай на заданный тебе вопрос. Твоя участь еще не решена. Вы слышали все, братья мои, -- продолжал он, обращаясь к остальным таинственным судьям, -- теперь я спрашиваю вас, виновен ли грек Лаццаро в преступлениях, которые может искупить только смерть?
Да! Он виновен! Пусть он умрет! -- послышался глухой голос одного из Золотых Масок.
Грек отчаянно вскрикнул.
-- Он виновен! Он должен умереть! -- повторили остальные.
Лаццаро видел, что он погиб, если ему не удастся при помощи какой-нибудь хитрости добиться отсрочки казни.
-- Пусть он умрет! -- заключил обвинитель. -- Имеешь ли ты что-нибудь сказать, грек Лаццаро?
Ваше решение справедливо, я это чувствую! -- отвечал Лаццаро с притворным смирением и покорностью. -- Я знаю, что ничто уже не может спасти меня, что мне не избежать смерти! Поэтому я хочу теперь высказать вам, всемогущим, все, что лежит у меня на душе. Выслушайте мои последние слова, последнее желание! Я ненавижу Мансура всеми силами души! Что значу я со всеми своими преступлениями в сравнении с ним! Разве худшие из них не сделаны по его приказанию? Разве вся эта война не дело его рук? Что такое Лаццаро в сравнении с этим дьяволом? Дитя! Ученик! Я ненавижу его, как своего смертельного врага, который уже два раза пытался убить меня. Мне хотелось бы перед смертью видеть его наказанным, выдать его в ваши руки!
-- Час Мансура скоро пробьет! И он не избежит наказания! -- сказал обвинитель.
-- Но вы могли бы иметь во мне страшного для него свидетеля, -- продолжал Лаццаро. -- Если вы хотите исполнить мое последнее желание, то дадите мне свободу хотя бы на самое короткое время. Я хочу выдать вам Мансура! Мысль о мщении не даст мне спокойно умереть!
-- Хорошо, казнь твоя будет отсрочена, грек Лаццаро! -- раздался глухой голос обвинителя. -- Но не думай, что ты сможешь избежать наказания.
Как могу я думать об этом? Разве вы не всеведущи? -- вскричал грек.
Ступай, но через семь дней вернись! При малейшей попытке бежать ты будешь наказан смертью! -- раздался глухой голос обвинителя.
Снова на глаза Лаццаро была надета повязка, и его повели из развалин.
Когда он почувствовал себя свободным и снял повязку, то увидел себя в пустынном месте далеко от города.
В ту же ночь дервиша Гакима отвезли на большой корабль "Калисси", который отходил в Индию и должен был отвезти туда в изгнание дервиша.