Габриель Конрой.
IV. Природа указывает путь

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Габриель Конрой. IV. Природа указывает путь (старая орфография)

IV.
Природа указывает путь.

По белоснежному откосу одного из горных отрогов, к северу от ущелья, медленно поднимались от полудни до захода солнца две фигуры; наконец, оне рельефно обрисовались на краю гребня. Это были Филипп и Грэс.

Несмотря на всю усталость от долгой ходьбы, на недостаток пищи и на мрачную тень прошедшого горя, Грэс была прелестна при нежном, розовом свете потухающого дня. Мужская одежда, сшитая не по её росту, придавала её хорошенькой, маленькой фигурке еще большую миниатюрность, не скрывая её художественных очертаний. Филиппу были теперь ясно видны её черные глаза, окаймленные густыми бровями, правильный овал её лица и даже веснушки на верхней губе. Он нежно обнял ее и поцеловал: первое, очевидно, для физической поддержки, а второе - без всякой видимой причины.

-- Любите вы меня, Филипп? - спросила Грэс с характеристической осторожностью женского пола.

Она уже не раз задавала этот вопрос, и Филипп с обычной в подобных случаях торопливой мужской откровенностью всегда неизменно отвечал, как и в настоящую минуту:

-- Да, Грэс.

Однако, молодой человек был задумчив, озабочен и голоден. Прошло уже четыре дня с тех пор, как они покинули своих товарищей. На второй день они нашли несколько сосновых шишек, сохранившихся под снегом, и белку с её зимним запасом продовольствия. На третий день Филипп убил и съел белку; в тот же вечер он увидал утку, летевшую над ущельем. Вполне уверенный, что утка летела к какому-нибудь недалекому озеру, Филипп заметил направление её полета, а потом метким выстрелом поверг ее на землю. На следующее утро они съели своего путеводителя и направили шаги по его указанию.

Но Филипп обманулся в надеждах. С гребня горного отрога, достигнутого с таким трудом, открывался все тот же однообразный пейзаж бесконечных белых, волнистых вершин до самого горизонта. Нигде не было видно разселины в кряже или хоть малейшого следа воды. Ничто не указывало, откуда или куда летела утка. Он стал соображать, не переменить ли снова свой путь, как неожиданное обстоятельство распорядилось но своему их дальнейшей судьбой.

Грэс, стоя на самом краю утеса, смотрела с напряженным вниманием на необозримую снежную равнину, как вдруг почва подалась под её ногами. Филипп схватил ее за руку, но в то же мгновение гранитная масса отделилась от утеса и, низвергнувшись в бездну, оставила молодую девушку висящей навоздухе. Прежде чем Филипп успел отскочить с своей драгоценной ношей, каменная глыба, на которой он стоял, также дрогнула и покатилась вниз, увлекая за собой Филиппа и Грэс. По счастью, масса камней и льда летела вперед и очищала им путь, хотя почти отвесный, вдоль горного откоса.

Даже падая, Филипп сохранил присутствие духа и не хватался за камни, которые попадались на дороге и, могли бы их раздавить, оторвавшись от скалы. Прежде чем он потерял чувство, он помнил, что крепко обвил руками и спрятал её лицо на своей груди, инстинктивно охраняя ее от окружающей опасности; потом он на половину сознавал, что очутился во мраке, вслед затем снова в свету, что вокруг него хрустели сучья и еловые иглы царапали его лицо. Наконец, какая-то преграда остановила его падение, а в голове у него все завертелось и наступило утешительное мгновение полной безсознательности.

Когда он очнулся, его что-то душило и жгло. Открыв глаза, он увидал перед собою Грэс: бледная, дрожащая, она терла снегом его руки и лоб. На одной из её круглых щечек виднелась капля крови.

-- Что с вами, Грэс, вы ранены? - промолвил Филипп, едва переводя дыхание.

-- Нет, милый, храбрый Филипп, - отвечала молодая девушка, - но я так счастлива, так благодарна, что вы спасены.

Однако, она прислонилась к дуплу и смертельно побледнела даже залитая солнечным светом. Её верхняя губа посинела.

Но Филипп её не видал. Он жадно смотрел вокруг себя. Он лежал среди обломков низвергнувшейся скалы и сломанных сучьев. В ушах его раздавался плекс воды, а перед ним, в каких-нибудь ста футах, весело бежала речка. Он взглянул наверх: красный свет заходящого солнца проникал широким лучем через отверстие, пробитое их падением в каменном и снеговом своде, сложенном самой природой.

Он знал теперь, откуда летела утка, отчего он не видал ранее этой реки. Он знал теперь, куда исчезли все птицы и животные, отчего леса и ушелья были покрыты безследной снежной пеленой. Наконец, перед ними был открытый путь.

Он вскочил и с восторгом воскликнул:

-- Грэс, мы спасены!

Грэс смотрела на него с счастливой улыбкой, но скорее она радовалась тому, что он был невредим, чем понимала причину его восторга.

-- Я это знаю, - сказала Грэс просто.

Филипп взглянул на нее вопросительно.

-- Когда я вытащила вас из-под снега и обломков утеза, я видела долину, о которой вы говорите. Вот оттуда все видно.

И она указала на уступ горы над отверстием в каменном своде, где остановилась в своем падении гранитная глыба.

Грэс улыбнулась.

-- Вы не знаете, как я сильна, - сказала она и в подтверждение своих слов упала в обморок.

Филипп бросился к ней и стал искать у себя в карманах фляжку с водкой, которую он, как святыню, берег во время всех их бедствий. Она исчезла. Он бросил взгляд вокруг себя и с отчаянием увидал на снегу фляжку, но пустую.

В первый раз за все время их тяжелого странствования Филипп застонал. В то же мгновение Грэс открыла глаза. Увидав в его руках пустую фляжку, она с улыбкой сказала:

-- Я был только ошеломлен падением, а вы, Грэс, вы?

-- Мне теперь лучше, - сказала она, стараясь встать, но, вскрикнув от боли, снова упала на землю.

Филипп не слыхал и не видал этого. Он поспешно взлез на указанный молодой девушкой уступ горы и возвратился, сияя радостью.

-- Я вижу долину, Грэс, она - в нескольких милях! - воскликнул он, - еще светло, и мы там остановимся на ночлег.

-- У меня... кажется... сломана нога.

-- Грэс!

Но уже молодая девушка была без чувств.