Изумительные похождения мастэра Чарльза Соммертона

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Изумительные похождения мастэра Чарльза Соммертона (старая орфография)

Изумительные похождения мастэра Чарльза Соммертона.

Утром, ровно в половине десятого, в субботу, 26-го января 1865 г. мастэр Чарльз Соммертон, пяти лет от роду, таинственно исчез из родительского дома, на Фольсом-Стрите в Сан-Франциско. В девять часов и 25 минут его видел мясник, который в это время предавался забаве юношеского возраста, а именно кувыркался - упражнение, в котором он достиг замечательного совершенства. В следственной коммиссии, наряженной на скорую руку, в людской дома под No 1015-м, Бриджет, кухарка, показала, что накрыла его в девять часов и двадцать минут в кладовой, в ту самую минуту, как он собирался стянуть несколько кусков сахара, чему, по её собственному показанию, она ни за что не воспрепятствовала бы, если бы могла предвидеть то, что случилось. Патси, мальчик с визгливым голосом из соседняго переулка, показывал, что видел "Чарлиньку" в половине девятого около лавки мясника за углом, но так как этот же юный джентльмен высказывал совершенно голословное предположение, что мясник изрубил на сосиски пропавшее дитя, то показание его принято было с некоторым сомнением членами суда женского пола, и с искренним гневом и презрением судьями-мужчинами.

Но как бы то ни было, а несомненно одно, что с половины десятого утра до девяти часов вечера, когда Чарльз Соммертон был приведен домой полисменом, он пропадал из дому. Будучи по природе очень скрытного нрава, он ни за что и никому, за исключением одного только человека, не хотел открыть, как и где провел все это время. Исключение было сделано для меня. Од рассказал мне нижеследующее под великим секретом.

Выходя за двери родительского дома, он намеревался прямо отправиться на Ван-Дименову Землю, но впоследствии этот проект был изменен в том смысле, что предполагалось завернуть и в Отаити, где был убит капитан Кук. Средства для предстоящого путешествия заключались в двух билетах на места в омнибусе, пяти центах серебряной монетой, удочки, медной катушки из-под бумажных ниток, которая в его глазах смахивала на деньги, и билета в библиотеку воскресной школы. Одежда его, удивительно приспособленная во всякому климату, состояла из соломенной шляпы с розовой лентой, полосатой рубашки, поверх которой надеты были непомерно широкия, сравнительно с их длиной, панталоны, полосатых чулок, придававших его детским ножкам сходство с леденцом, и башмаки с медными пуговками и стальными каблуками, которые могли выбивать искры из тротуарных плит. Это последнее обстоятельство, по мнению мастэра Чарли, должно было оказаться для него весьма полезным в пустынях Ван-Дименовой Земли, которая, судя по картинкам в его географии, страдала отсутствием мелочных лавочек и спичек.

В ту самую минуту, как часы пробили половину десятого, маленькия ножки и соломенная шляпа мастэра Чарльза Соммертона скрылись за углом. Он пустился бегом, частию для того, чтобы приучить себя к трудностям своего путешествия, частию же затем, чтобы обогнать проезжавший мимо омнибус. Кондуктор, не подозревавший об этом возвышенном и благородном соревновании и ощутивший некоторое сострадание при виде пары ножонок, работавших из всех сил, чтобы нагнать омнибус, остановил последний и великодушно помог юному Соммертону вскарабкаться на козлы. Тут наступает довольно продолжительный пробел в рассказе Чарльза. Он вынес такое впечатление, что не только "проездил" свои два билета, но даже задолжал компании за несколько переездов взад и вперед по городу, пока наконец не был высажен, в великому своему удовольствию, на углу какой-то улицы, после того, как решительно отказался объяснить свое поведение. Хотя, как он сообщает нам сам, он был весьма доволен таким исходом дела, однако нашелся вынужденным при существующих обстоятельствах пустить вслед кондуктору бранное словцо, которое, по уверению Патси, было самым подходящим в подобных случаях и казалось особенно обидным.

Теперь мы подходим в самой поразительной части его рассказа, перед которой бледнеют приключения мальчика-с-пальчик. Бывают моменты, когда воспоминание об этих похождениях бросает мастера Чарльза в жар и в холод, и неоднократно случалось ему просыпаться ночью с плачем и рыданиями, только потому, что эти похождения приснились ему.

Мастер Чарльз, найдя бочку, незанятую никем, с рвением принялся за дело и в течении нескольких минут плавал в неописанном сахарном блаженстве, из которого его внезапно вывели чей-то сердитый голос и быстро удаляющиеся шаги его товарищей. Зловещий стук поразил его слух, и вслед затем он почувствовал, как бочка, в которой он лежал, была приподнята и приставлена в стенке. Он очутился пленником, хотя его и не открыли. Убежденный в душе, что преступление, совершенное им, систематически и легально карается виселицей, он мужественно сдержал вопль, готовый вырваться из его груди.

сапогах, изображение которого он часто встречал в раскрашенных картинках. Прежде чем он мог опомниться от удивления, бочка была поставлена, вместе со многими другими, на телегу, которая быстро покатилась вперед. Путешествие его при таких условиях было, как он описывает, крайне мучительно. Его бросало из угла в угол, точно пилюлю в пустой коробке, и страдания его можно себе представить, но не описать. Следы этой продолжительной пытки виднелись на его одежде, пропитавшейся сахарным сыропом и в его волосах, с которых после продолжительного мытья в горячей воде все еще стекала сахарная вода. Наконец, телега остановилась у набережной и извозчик принялся разгружать ее. Когда он спускал на-земь бочку, где притаится Чарльз, восклицание удивления сорвалось с его губ и руки выпустили край бочки, которая покатилась на землю, выкинув своего постояльца на мостовую. Вскочит на свои маленькия ножки и пуститься бежать во все лопатки, было первым побуждением Чарльза, как скоро он почувствовал себя свободным. Он остановился не прежде, как добежав до угла Фронт-Стрита.

Туг опять существует пробел в этой правдивой истории. Он никак не может припомнить, каким образом или когда он очутился перед палаткой цирка. Он смутно помнит, что проходил по длинной улице, где лавки все были заперты. Это навело его на мысль, что сегодня воскресенье и что он провел злосчастную ночь в бочке из-под сахара. Он помнить, что услыхав звуки музыки в палатке, подполз на четвереньках и приподняв холст в ту минуту, как никого не было вблизи, пробрался в палатку. Описание чудес, происходивших в палатке, ужасающих штук, выкидываемых каким-то человеком на шесте, и которые Чарльз пытался изобразить впоследствии на заднем дворе; рассказ о лошадях, из которых одна была вся в пятнах и походила на животного из "Ноева ковчега" Чарльза, доселе еще непризнанное и неописанное; о женщинах-всадницах, с великолепием костюмов которых могли сравняться лишь платья сестриной куклы, о раскрашенном клоуне, чьи проделки возбуждали смех, с примесью какого-то неопределенного страха - все это требовало таких усилий красноречия со стороны мастэра Чарльза, что мое перо не в силах его изобразить, да и никакие восклицательные знаки не могут его передать. Он хорошенько не помнит, что затем воспоследовало. Он помнит только, что на дворе смерклось, когда он вышел из цирка, и что оне заснул, и в промежутках прогуливался по улицам на чьих-то руках и наконец очутился в своей постеле. Он не чувствовал ни малейшого раскаяния в своем поступке; не помнит, чтобы ему хотелось вернуться домой; он отчетливо помнит одно, что ощущал голод.

Он сообщил все это по секрету. Он желает, чтобы тайна его была уважена. Он желает узнать, читатель, есть ли у вас в кармане пять центов.