Салли Доус.
Глава V

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Салли Доус. Глава V (старая орфография)

ГЛАВА V.

Квартира поверенного Дрёммондского синдиката в Редлэндсе помещалась в бывшем доме местного мирового судьи, - хотя и небольшом, но украшенном с улицы внушительным фронтоном с деревянными дорическими колоннами, доходившими до самой крыши. Колонны сплошь были увиты неизбежным, всюду растущим диким виноградом, а пролегавшая перед подъездом дорожка затенялась рядом широколистных эйлантов. Передняя комната выходила стеклянными дверьми на подъезд и служила полковнику Кортлэнду конторой; далее шла столовая, с видом на старомодный сад, с отдельной кухней и неизбежной негрской хижиной.

Был жаркий, удушливый вечер; над дорогой плыли темные тучи, но листья эйланта висели тяжко и неподвижно в предгрозовом затишье. Огоньки лениво сновавших в воздухе светящихся мух тихо вспыхивали и гасли в мраке черной листвы и в темных недрах конторы, двери и окна которой настежь были открыты. Кортлэнд потушил свет и вынес кресло на подъезд, ища прохлады. Одна из искр за решеткой, хотя попеременно вспыхивала и разгоралась, тем не менее показалась Кортлэнду так странно неподвижной, что он наклонился, чтобы получше ее разсмотреть. В тот же миг она погасла, и голос с улицы сказал:

-- Это вы, Кортлэнд?

-- Я. Заходите ко мне.

Голос был Чампнея, а огонек был от сигары. Он распахнул калитку и медленно поднялся по ступенькам крыльца. Обычная его нерешительность, казалось, еще усилилась. Долгий вздох всколыхнул поникшие листы Эйланта и затих. Несколько крупных капель грузно, как расплавленный свинец, зашлепали по листве.

-- Вы как раз успели уйти от ливня, - приветливо заметил Кортлэнд.

Он не видал Чампнея с тех пор, как разстался с ним на кладбище, шесть недель назад.

-- Мне бы хотелось поговорить с вами, Кортлэнд, - сказал Чампней.

С минуту он в нерешимости постоял перед предложенным ему стулом, затем, опасливо взглянув на улицу, добавил:

-- Не лучше-ли нам войти в дом?

-- Как вам угодно. Только внутри страшная духота. Здесь мы совсем одни. В доме никого нет, а ливень разгонит с улицы всех праздношатающихся. Он говорил вполне непринужденно, несмотря на то, что неопределенность их взаимных отношений по вопросу о мисс Салли собственно не располагала к большой откровенности.

Как бы то ни было, Чампней решился принять стул и принесенный ему Кортлэндом стакан прохладительного питья.

-- Помните, я как-то говорил вам о Дюмоне, - начал он с колебанием. Это, знаете ли, тот французский кузен мисс Доус? Ну-с, он приезжает сюда; у него здесь есть собственность, - те три дома, что напротив присутственных мест. Судя по тому, что мне пришлось слыхать, он набрался всяких новомодных французских идей насчет негрского вопроса, - знаете, всевозможные там бредни о равенстве и братстве, о допущении негров к высшему образованию и высшим должностям и так далее. Вам ведь известно, какое здесь и без того царит настроение? Вы знаете, что случилось на последних выборах в Кулиджвилле - когда белые решили не допускать негров к урнам, и какая тут разыгралась потасовка? Ну-с, так похоже на то, что и здесь может повториться та же история, если мисс Доус усвоит его идеи.

-- Но я имею основание думать, - я хочу сказать, - неторопливо поправился Кортлэнд, - что всякому, знакомому с взглядами мисс Доус, известно, что она не разделяет этих убеждений. Почему бы ей присваивать их себе?

-- Потому что у нея с ним большая короткость, - поспешно пояснил Чампней, - и даже если она и не согласна с его воззрениями, ей волей-неволей придется разделить с ним ответственность в глазах всякого "неперестроенного" мужлана, как Том Гигби и ему подобные. Как бы то ни было, они живо расправятся с её неграми.

-- Но я не вижу, почему бы возлагать на нее ответственность за взгляды её кузена, а также не вполне понимаю, что означает "большая короткость", - спокойно возразил Кортлэнд.

Чампней смочил пересохшия губы питьем и продолжал с нервным смехом.

-- Скажем тогда не кузена, а мужа, - ведь к этому

Внезапный блеск молнии осветил разгоревшееся лицо Чампнея и побледневшия черты Кортлэнда, но они не смотрели друг на друга. Вдобавок продолжительный раскат грома помешал ответу Кортлэнда и помог ему скрыть свое волнение.

Не принимая безусловно заключений Чампнея, он тем не менее жестоко был потрясен сказанным. Сам он добросовестно подчинился желаниям мисс Салли и, не теряя, однако, надежды, воздерживался от всяких намеков на свою любовь после их разговора на кладбище. В то же время, хотя прирожденное чистосердечие и чувство чести не позволяли ему осуждать кажущуюся неискренность её отношений к Чампнею, он не мог извинить собственного в том участия. Ему претило скрывать собственные притязания от возможного соперника. Правда, она запретила ему открыто вступить в ряды её поклонников, но наивная уверенность Чампнея в его равнодушии и истекающия из нея разоблачения черезчур были мучительны. Ему казалось, что выйти из создавшагося положения возможно только путем ссоры. Верил ли он, не верил ли рассказу Чампнея, следовало ли смотреть на этот рассказ как на простое преувеличение ревнивого соперника, или мисс Салли действительно обманывала обоих? Но так или иначе положение становилось нестерпимым.

-- Должен напомнить вам, Чампней, - сказал он с ледяным спокойствием, что мисс Миранда Доус и её племянница представляют теперь Дрёммондское общество наравне со мной, и что я не могу выслушивать никакой критики их способа ведения дел, в настоящем или будущем. Тем менее мне желательно обсуждать праздные сплетни, касающияся частных интересов этих дам, в которые ни вы ни я не имеем права вмешиваться.

Но наивность молодого англичанина равнялась наивности мисс Салли, и столь же пагубно отозвалась она на важности Кортлэнда.

-- Никакого права я, разумеется, не имею, - сказал он, спокойно игнорируя строгое вступление собеседника да только, чорт возьми! даже хотя бы у самого человека и не было никаких шансов, но не очень-то приятно быть свидетелем, как девушка губит себя и свое состояние ради такого человека.

-- Минутку, Чампней, - вставил Кортлэнд, отказываясь, под влиянием простодушия гостя, от взятого им тона превосходства. - Вы сказали, что не имеете шансов. Должен-ли я понять, что вы являетесь формальным искателем руки мисс Доус?

-- Да-а-а, - отвечал тот, при чем его колебание скорее происходило от преувеличенной добросовестности, нежели от желания увильнуть. - Вернее сказать - я был им, знаете ли? Только, видите ли, дело не выгорело. Не годится оно, понимаете ли? Стоило бы её партийным соседям - знаете, этим вон завзятым южанам - заподозреть, что за мисс Салли ухаживает англичанин, - так сказать, браконьер на их заповедных полях, - чтобы её положение в околотке и все её влияние над ними прахом пошло. Так и быть уж, скажу вам, что по этой самой причине я и оставил службу и основался на другой плантации. Но даже и это не помогло: они, оказывается, успели уже всполошиться.

-- И мисс Доус выставила это доводом для отклонения вашего сватовства? - медленно проговорил Кортлэнд.

-- Именно. Вы знаете, какая она прямолинейная. Она не стала, как другия, нести всякую околесину в роде того, что "ничего подобного не ожидала", или "хочет быть мне сестрой", и все такое, - нет, клянусь Юпитером! потому что и без того она всегда держит себя с нашим братом скорее как сестра, чем как предмет поклонения. Не легко мне это было, конечно, но полагаю, что она права. Он помолчал, затем добавил с какой-то кроткой настойчивостью: Вы конечно находите, что она права, не правда ли?

Принимая во внимание то, что происходило у Кортлэнда на душе, вопрос звучал такой горькой иронией, что в первую минуту он гневно наклонился вперед, безсознательно стараясь прочесть выражение лица собеседника в темноте.

-- Я не возьму на себя высказываться по этому вопросу, - сказал он, помолчав, - отношения мисс Доус с соседями так своеобразны, судя же по тому, что вы говорите о её кузене, едва ли она всегда руководствуется желанием их задобрить.

-- Я, понимаете ли, не думаю критиковать её действий, - поспешно вставил Чампней - не настолько же я негодяй! Я бы и вовсе не стал поминать о своих делах, когда бы не вы сами спросили о них. Просто я боюсь, как бы она не ввязалась в неприятную историю из-за этого француза, - вот мне и подумалось, что вы могли бы попытаться уговорить ее. Вас она может послушаться, потому что знает, что вами руководят одни только практическия соображения. Да в сущности это и на самом деле практическия соображения. Знаю, полковник, что вы не очень-то высокого мнения о моих деловых способностях и не стали бы полагаться на мои суждения - в особенности теперь; но не забывайте, что я прожил здесь дольше вас, и скажу вам - он понизил голос и придвинулся ближе к Кортлэнду - не нравится мне, чем тут пахнет. Помяните мое слово, эти бездельники стряпают что-то недоброе. Они выжидают только удобного случая: достаточно малейшей вспышки, чтобы загорелся всеобщий пожар, даже если бы огонь не тлел уже втайне, как искра в кипе хлопка. Сам я давно бы махнул на все рукой и уехал отсюда, когда бы не боялся, что будет хуже для мисс Доус, если она останется беззащитной.

-- Вы хороший человек, Чампней, - сказал Кортлэнд, с внезапным порывом положив ему руку на плечо. Так и быть уж, прощаю вам ваше невнимание к возможным моим интересам в данном вопросе. Впрочем, добавил он со странной серьезностью и полувздохом, это нисколько не удивительно. Напомню вам, однако, что Доусы являются в строгом смысле агентами и арендаторшами представляемого мною общества, и что, пока я здесь, я не потерплю чьего-либо посягательства на их права и собственность в пределах этой аренды. Тем не менее, я не имею никакого права помешать мисс Доус подвергать свои интересы опасности путем личных её отношений.

Чампней встал с места и неловко пожал ему руку.

-- Дождь как будто перестал, - заметил он, - попытаюсь добраться домой до нового ливня. Покойной ночи... Но слушайте-ка, ведь вы же не в претензии за то, что я вломился к вам с этими делами? Мне сразу показалось, что вы как будто топорщитесь. Но теперь вы поняли, чего я хотел?

-- Превосходно, - и от души благодарю вас. - Они еще раз обменялись рукопожатием. Чампней спустился с подъезда, достиг решетки и снова канул в темноту, как незадолго до того возник из нея.

Гроза не вполне еще разошлась; снова стало невыносимо душно. Кортлэнд продолжал сидеть в кресле, погруженный в угрюмую думу. Он еще не знал принимать ли на веру разоблачения Чампнея или нет, но так или иначе, этой неопределенности необходимо немедленно положить конец. Виноватое сознание, что он более озабочен собственной страстью, нежели интересами общества, придавало еще больше горечи его размышлениям. В то же время, нельзя сказать, чтобы он был возмущен своеобразной этикой мисс Салли, несмотря на явное противоречие между её заявлением, будто её соотечественники безразлично относятся к ухаживанию Чампнея, и тем, что она сказала последнему при отказе. Влюбленный редко осуждает свою возлюбленную за обман соперника, и столь же мало склонен к логическому выводу, что она может обмануть и его в свою очередь.

Внезапно Кортлэнд оторвался от угрюмых размышлений и стал прислушиваться.

-- Я здесь, сэр.

Позади дома послышались грузные шаги, и в темном отверстии дверей вскоре показалась более темная фигура. Это был главный его надзиратель - сильный и толковый негр, выбранный вольноотпущенными товарищами из своей среды согласно установленному Кортлэндом новому порядку.

-- Ты пришел сюда с плантации или из города?

-- Из города, сэр.

-- Думаю, что тебе на будущее время лучше избегать города по вечерам, - сказал Кортлэнд спокойным, но властным тоном.

-- А что, разве опять заводятся старые патрули {"Патруль" - местная полиция, которой прежде был поручен надзор над невольниками.}? - спросил тот с глумливой ноткой в голосе.

-- Не знаю, - невозмутимо продолжал Кортлэнд, не подавая вида, что замечает тон своего подчиненного; - но если бы даже и так, придется подчиняться местным правилам, поскольку они не противоречат федеральным законам, а тогда уже можно будет обратиться к федеральным властям. Я предпочитаю, чтобы вы избегали всяких столкновений, пока не удостоверитесь, в чем дело.

-- Сдается мне, что со мной они не станут связываться, - заметил негр с отрывистом смехом.

Кортлэнд пристально посмотрел на него.

-- Я так и думал! Ты вооружен, Катон! Сейчас же отдай мне оружие!

После минутного колебания, надзиратель отстегнул от пояса револьвер, передал его Кортлэнду.

-- А теперь скажи, многие ли из вас расхаживают по городу с оружием?

-- Только те, кого оскорбили, сэр.

-- А каким образом был ты оскорблен?

-- Мастер Том Гигби толковал там на рынке, что давно пора загнать всех вольноотпущенных негров в болото, а я сказал на это, что лучше бы нищим и бродягам держаться подальше от рабочих людей, а мастер Том объявил, что вырежет у меня сердце.

-- И ты воображаешь, что твой револьвер помешает его единомышленникам совершить эту операцию, если бы ты чем-нибудь их задел?

-- Вы сами говорили, что мы должны охранять себя, сэр, мрачно возразил негр. - Для чего же бы иначе учили нас управляться с винтовками в оружейном складе?

-- Для того, чтобы отбиваться от них вместе и по команде, в случае нападения, а уж, конечно, не затем, чтобы ввязываться в уличные потасовки! Вместе, вы имеете кое-какие шансы против своих противников, в одиночку - они съедят вас без остатка.

-- Не стал бы я, сэр, слишком доверяться этим неграм, - продолжал Катон тем же тоном. - Мало кто из них будет держаться друг друга. Побегут они перед старыми хозяевами - если только не побегут обратно к ним. Верно я говорю!

-- Я нашел вчера две винтовки из склада в хижинах, - спокойно заметил он. - Смотри же, чтоб этого больше не было! Брать из склада разрешается исключительно только для его же обороны.

-- Слушаю, сэр.

Наступило минутное молчание. Его нарушил внезапный порыв ветра, пронесшийся между колоннами и всколыхнувший плети лоз. В широких листьях эйланта поднялся шелест; забарабанили капли: снова начинался дождь. Когда же Кортлэнд встал и подошел к открытой двери, её темный пролет и внутренность конторы внезапно осветились сверкнувшей молнией.

-- Катон, знаешь ли ты что-нибудь о Дюмоне - родственнике мисс Доус?

Белые зубы негра внезапно блеснули при свете лампы. - Ха, ха! еще бы не знать, сэр!

-- Стало-быть, он большой друг вашего народа?

-- Об этом не знаю, сэр. А только он большой враг Ридов и Гигби!

-- Какое там! - возразил Катон с изумлением. - Просто-напросто из-за вендетты.

-- Вендетты?

-- Так, сэр. Старой кровной семейной вражды. Она уж лет пятьдесят как длится, и больше того. Дед, отец и брат Дюмоны убили деда, отца и брата Гигби. Риды тоже ввязались, когда Гигби пришлось плохо - они ведь им сродни, - но их прикрутили Доусы, близкие родственники Дюмонов.

вендетте?

-- Нет, сэр. Больше нет. Когда помер отец мисс Салли, в семье не стало мужчин - так что Доусы навсегда вышли из вендетты. Последний выстрел выпустил мастер Жорж Дюмон: он тогда искалечил брата мастера Тома Гигли, Джо, а потом удрал в Европу. Уверяют, будто он теперь вернулся и скрывается в Атанате. Ну, уж и пойдет потеха, если он приедет повидаться с мисс Салли.

Негр сурово тряхнул головой. - Когда бы так, то он бы не приехал, сэр. Нет, сэр. Он знает, что Том Гигби должен либо посчитаться с ним, либо скрыться с глаз долой. А мастер Жорж не прочь покончить бы и с ним так же, как с братом, так как они еще не совсем квиты. Ведь мастер Жорж не дурак управляться с ружьем.

Во всякое другое время, на Кортлэнда произвело бы сильное впечатление это возрождение незаконного варварства, о котором ему так много приходилось слышать; теперь же оно интересовало его только в виду невероятного положения, в котором оказывалась мисс Салли. Действительно ли она участвовала в возвращении рокового кузена, или же, наоборот, ей предстоит быть лишь безпомощной его жертвой?.. Как знать?

вспышка подожгла какое-либо воспламенительное вещество. Дом еще не перестал дрожать от долгих раскатов, как вдруг Кортлэнд поспешно вышел во двор и прошелся до самых ворот,

-- Попало куда-нибудь, сэр? - спросил попуганный негр по возвращении хозяина.

-- Не без того, чтоб где-нибудь ударило, сэр, помяните мое слово! Очень уж серой отзывается, - заметил негр, выходя из комнаты.

Кортлэнд был того же мнения, - да только сера эта была особого рода: та самая, которую он вдыхал на поле битвы! Вот почему, когда дверь закрылась за негром, он поднес лампу к противоположной стене и тщательно осмотрел ее. Да, вот она, дыра от пули, пролетевшей в открытое окно всего на какой-нибудь дюйм от головы Катона!