Грядущая раса.
Глава I.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Грядущая раса. Глава I. (старая орфография)

Эдуард Бульвер 

(Лорд Литтон). 

ГРЯДУЩАЯ РАСА. 

(THE COMING RACE).

ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РОМАН

Издание Ф. Павленкова. 

Перевод с английского 

А. В. Каменского.

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА.

Фантастический роман Бульвера, Грядущая раса (The Coming race), вышел в 1872 г., за несколько месяцев до смерти автора, - под псевдонимом Лоренс Олифант. Английская критика, не подозревая, что за этим именем скрывался знаменитый, старый писатель, - приветствовала появление нового литературного светила.

Хотя книжка эта, вслед за своим появлением, была напечатана в переводе в одном из наших периодических изданий переводных романов, но, за исключением известного круга любителей такого рода чтения - вряд ли она знакома большинству читающей публики.

Грядущая раса - написана чрезвычайно талантливо, изящным языком, с тонкой иронией над недостатками нашего общественного устройства и затрогивает те жгучие и вечно новые вопросы, которые составляют подкладку всех разнообразных учений - о достижении всеобщого счастья на земле.

Говоря словами самого Бульвера, взятыми из этой-же книжки - "читающий старую книгу всегда найдет в ней что нибудь новое, а читающий новую - что нибудь старое".

Переводчик, по возможности, строго держался подлинника и позволил себе сократить только главу ХИИ-ю, трактующую о языке будущих людей.

* * * 

I.

Я уроженец города... в Соединенных Штатах Америки. Предки мои переселились сюда из Англии еще в царствование Карла II; дед мой не без отличия участвовал в войне за освобождение. Поэтому наша семья, уже по своему происхождению, занимала довольно видное общественное положение; мои родные были к тому-же людьми состоятельными, но почему-то считались непригодными для общественной службы в нашей свободной стране. Мой отец как-то пробовал попасть в конгресс, но потерпел жестокое поражение и на выборах восторжествовал его портной. После этого он мало интересовался политикой, и большую часть времени проводил в своей библиотеке. Я был старшим из трех сыновей; шестнадцати лет меня послали в старую страну - отчасти для окончания моего образования, а также чтобы я приучился к коммерческому делу в конторе одной знакомой ливерпульской фирмы. Отец мой умер вскоре после того, как мне минул двадцать один год; и так как я был хорошо обезпечен и питал склонность к путешествиям и всяким приключениям, то, бросив на время погоню за всемогущим долларом, я совершенно отдался безцельным странствованиям по всему свету.

В 18--, проезжая местечко --, я встретился с одним знакомым мне горным инженером, который предложил мне осмотреть рудник, находившийся в его заведывании.

Читатель вероятно догадается, еще до окончания моего рассказа, почему я скрываю название той местности, где происходили описываемые мною события, и может быть поблагодарит меня за то, что я воздержался в своем рассказе от всяких указаний, которые послужили бы ключом к её открытию.

Буду по возможности краток и скажу только, что я сопутствовал инженеру в глубины рудника; мрачные чудеса этого подземного мира до того очаровали меня и я так заинтересовался исследованиями моего приятеля, что продлил срок моего пребывания в этой местности, и каждый день втечение нескольких недель спускался в эти подземные галлереи и пещеры, - частью пробитые руками человека, частью созданные самою природою. По мнению инженера, самые богатые залежи минеральной руды должны были обнаружиться в новой, начатой им шахте. Во время работ по её углублению мы однажды дошли до глубокой трещины с изорванными и видимо обугленными краями, как будто разрыв породы произошел здесь под действием вулканической силы, в какой нибудь отдаленный геологический период. В эту трещину инженер приказал рабочим опустить себя в "корзине", испробовав предварительно, посредством предохранительной лампы, состояние её атмосферы. Почти целый час он оставался в пропасти. Когда его подняли, он был бледен как смерть и на его лице было какое то безпокойное, сосредоточенно задумчивое выражение, которое не имело ничего общого с его обыкновенным бодрым, веселым взглядом.

Он сказал только, что спуск показался ему не безопасным и не привел ни к каким результатам. После того он тотчас остановил работы по углублению шахты, и мы перешли к другим, более знакомым частям рудника.

когда мы сидели в нашей общей квартире близ шахты, я обратился с вопросом к моему приятелю:

- Скажите откровенно, что такое вы виде ли в пропасти? Я уверен - что нибудь странное и ужасное. Вас наверное мучит какое-то сомнение. В таком случае два ума лучше одного. Поверьте мне вашу тайну.

Инженер долго пытался уклониться от прямого ответа на мой вопрос; но по мере того, как во время нашего разговора он машинально подливал себе в стакан из стоявшей на столе фляжки с ромом, - а обыкновенно это был человек крайне воздержный и непривыкший к употреблению спирта, - его сдержанность постепенно исчезала. Тот кто желает сохранить про себя свои мысли должен уподобиться безсловесным существам и пить одну воду. На конец он обратился ко мне с следующими словами:

- Я разскажу вам все. Корзина моя остановилась на краю довольно глубокого обрыва, спускавшагося в наклонном положении; бывшая со мною лампа не могла осветить наполнявший его мрак. Но из глубины его, к моему величайшему удивлению, исходил луч ровного, яркого света. Неужто это был огонь вулкана? но тогда я ощущал бы теплоту. Как бы там ни было, всякое сомнение на этот счет грозило неминуемою опасностью нашему руднику. Я тщательно осмотрел стороны обрыва и убедился, что могу рискнуть спуститься хотя на некоторую глубину по выдающимся с боков его неровностям и выступам. Я вылез из корзины и стал спускаться. По мере того как я приближался к замеченному мною свету, расщелина становилась все шире, и наконец я увидел, к своему невыразимому удивлению, в глубине пропасти долину, с широкою ровною дорогой, освещенной на всем её протяжении, насколько мне было видно, правильно разставленными фонарями, как на улице большого города; до меня также смутно доносился шум точно человеческих голосов. Мне хорошо известно, что в этой местности не существует других рудников. Кому же принадлежали эти голоса? Что за люди провели эту дорогу и разставили по ней фонари?

Да к тому-же у меня не было и веревки, без помощи которой нельзя было достигнуть дна пропасти, так как стороны её с этого места представляли совершенно гладкую вертикальную поверхность. С большим трудом я вскарабкался наверх. Теперь вы все знаете?

- Я должен, но в то-же время я колеблюсь.

- С верным товарищем путь на половину короче, да и смелость удваивается, Я отправлюсь вместе с вами. Мы возьмем с собою надежные веревки достаточной длины - и... простите меня - вам не следует больше пить сегодня. Нужно, чтобы на завтра у нас были твердые руки и ноги.