Семейство Какстон.
ЧАСТЬ ПЯТНАДЦАТАЯ.
ГЛАВА III.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Семейство Какстон. ЧАСТЬ ПЯТНАДЦАТАЯ. ГЛАВА III. (старая орфография)

ГЛАВА III.

Когда взошло солнце, я сошел в общую комнату, решившись написать к отцу, чтобы он приехал к нам, чувствуя сколько Роланд нуждается в его увещаниях и советах; к тому-же до башни было не так далеко. Я удивился, найдя лорда Кастльтон все еще сидящим перед камином; видно было, что он не ложился в постель.

- Вот это так!-- сказал он - мы обязаны помогать друг другу поддерживать физическия силы.

При этом он показал на завтрак, приготовленный на столе.

Я перед тем долго ничего не ел, но чувствовал голод только по какому-то разслаблению: я стал есть почти безсознательно, и мне почти было стыдно убедиться, что пища меня подкрепила.

- Я полагаю,-- сказал я,-- что вы скоро отправитесь к лорду Н.

- Нет, да разве я не говорил вам, что я послал Соммерса с письмом к леди Эллинор, в котором прошу ее приехать сюда. Подумав хорошенько, я не знал, прилично-ли мне будет приехать с мисс Тривенион одному, даже без горничной, в дом, набитый гостями падкими на сплетни. Если-бы даже ваш дядюшка был в состоянии проводить нас, его присутствие подало-бы новый повод к удивлению, вот почему, как только вы ушли отсюда к капитану, я сейчас-же написал письмо и отправил человека. Я думаю, что леди Эллинор будет здесь в девятом часу. Между-тем я ужь видел эту мерзавку, горничную, и принял меры, чтобы отвратить опасные последствия её болтливости, и вы вероятно не без удовольствия услышите, что мне уже пришла мысль, как удовлетворить светское любопытство. Мы предположим, что лакей Тривениона сошел с ума: это еще милостиво и ваш батюшка назвал-бы это философским предположением. Всякая важная плутня - сумасшествие. Свет не мог-бы существовать, если-бы правда и добро не были природными стремлениями некоторых умов. Понимаете?

- Не совсем.

письмо от Тривениона и знал, что он не мог быть болен при отъезде лакея, то, как старый друг дома, естественно отправился по следам мисс Тривенион и спас ее от глупостей лунатика, который бесился все более и более, и вез её ужь чорт-знает куда, а потом написал к леди Эллинор, чтобы она приехала за ней. Над нами только посмеются и свет будет доволен. Если вы не хотите, чтобы он жалел вас или кусал, заставьте его смеяться; свет тот-же Цербер: он хочет съесть вас.... так вы заткните ему рот пирогом. К тому-же,-- продолжал этот новый Аристипп, в котором было столько мудрости под наружной пустотой и безпечностью - обстоятельства помогут нам сыграть наши роли. Если этот бездельник лакей так-же часто приводил цитаты из Шекспира в передней, как в то время когда я вязал его в кухне, этого довольно, чтобы все люди стали подтверждать, что он сошел с ума, а если мы найдем это недостаточным, мы можем уговорить его отправиться в Бедлем на месяц или на два. Отсутствие горничной то-же покажется естественно: или я или леди Элинор прогнали ее за то, что она имела глупость довериться этому дураку. Это может показаться несправедливо; но подобная несправедливость вещь очень обыкновенная. Надо-же на чем-нибудь выместить свой гнев. Ну вот хоть моя бедная палка; хоть и лучше было-бы привести в пример ту трость, которую Людовик XIV сломал о плеча лакея, выведенный из терпения принцем королевского дома, на чьи плеча его величество не могло излить свое негодование. И так вы видите,-- прибавил лорд Кастльтон, понизив голос,-- что ваш дядюшка может хоть не много успокоиться при мысли, что имя его сына будет пощажено. И молодой человек сам легче может исправиться, если ему не нужно будет отчаяваться в возможности искупления, требуемого светом от тех, которые.... Да и к чему отчаиваться; жизнь долга!

- Послушайтесь моего совета, и не теряйте из вида вашего двоюродного брата, покуда гордость его еще унижена и сердце может-быть еще не ожесточено. Это я говорю не для него только. Нет, я думаю о вашем дядюшке: благородный старик! А теперь, я думаю, я обязан перед леди Эллинор загладить, как только съумею, следы трех безсонных ночей и безпрестанного безпокойства на лице человека, уже ступившого на пятый десяток.

Лорд Кастльтон оставил меня, а я написал к отцу, прося его приехать к нам на следующую станцию (это была ближайшая точка большой дороги к старой башне) и отправил письмо с верховым. Окончив это дело, я подпер голову рукою, и на меня нашла страшная тоска, не смотря на все мои старания глядеть прямо в лицо будущности, думать только об обязанностях жизни и забыть о её горестях.