Мой роман.
ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ.
ГЛАВА CXIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Мой роман. ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ. ГЛАВА CXIII. (старая орфография)

ГЛАВА CXIII.

На другой день утром, когда еще Виоланта была в своей комнате, к ней принесли с почты письмо. Она открыла его и прочла по итальянски следующее:

"Я очень желала бы видеть вас, но я не могу открыто явиться в дом, в котором вы живете. Может быть, я была бы в состоянии уладить некоторые семейные несогласия, отвратить неприятности, которым подвергался ваш отец. Может быть, в моей власти оказать вам очень важную услугу. Но для этого все-таки нужно, чтобы мы увиделись и поговорили откровенно. Между тем время проходит, а всякое замедление может вредить успеху. Не придете ли, в час пополудни, на поляну, возле маленькой калитки, ведущей из вашего сада? Я буду одна; а вам нечего бояться встречи с женщиной и притом родственницей. Ах, я очень желаю видеться с вами! Приходите, прошу вас.

Прочитав письмо, Виоланта немного колебалась. Не задолго до назначенного часа, она, никем незамеченная, прошла между деревьями, отворила маленькую калитку и вскоре очутилась за уединенной поляне. Чрез несколько минут она услыхала легкие женские шаги; подошедшая к ней Беатриче, откинув покрывало, сказала с какою-то льстивою затаенною энергиею:

- Эта вы! Мне правду оказали. Красавица! красавица! Ах, какая молодость, какая свежесть!

Голос её отзывался грустью, и Виоланта, удивленная тоном начатого разговора и покраснев от неожиданных комплиментов, некоторое время молчала; потом сказала с разстановкою.

- Вы, кажется, маркиза ди-Негра? Я слышала о вас довольно много хорошого, чтобы ввериться вам.

- Обо мне! от кого? спросила Беатриче, почти с грубостию:-- От мистера Лесли, и - и....

- Договаривайте; что за нерешительность?

- От лорда л'Эстренджа.

- И более ни от кого?

- По крайней мере я не припомню.

Беатриче тяжело вздохнула и спустила на лицо покрывало. В это время несколько человек прохожих появились за поляне и, заметив двух прекрасных собою леди, остановились, разсматривая их с любопытном.

- Нам невозможно говорить здесь, сказала Беатриче с нетерпением: - а мне многое нужно рассказать, о многом распросить. Окажите мне еще раз свое доверие; я для вас же хочу переговорить с вами. Моя карета стоит не вдалеке. Поедемте ко мне: я не удержу вас более часа; потом привезу вас обратно.

Это предложение удивило Виоланту. Она отступила к калитке сада, выражая движениями несогласие. Беатриче положила руку к ней на плечо и смотрела на нее из под вуаля с смешанным чувством ненависти и восторга.

- Было время, когда и я не посмела бы сделать шагу за ту черту, которою свет полагает предел свободы для женщины. А теперь - посмотрите, какая во мне смелость. Дитя, дитя, не играйте своею судьбою. Никогда не представится вам более случай подобный настоящему. Я сюда приехала нарочно, чтобы видеться с вами; я должна хоть сколько нибудь познакомиться с вами, с вашим сердцем. Неужели вы колеблетесь еще?

Виоланта не отвечала, но игравшая на лице её улыбка как будто карала искусительницу.

- Я могу возвратить вашего отца в Италию, сказала Беатриче изменившимся голосом: - пойдемте только со мною.

- Не через замужство с вашим братом, впрочем?

- Вы значит очень боитесь этого замужства?

- Бояться его! вовсе нет! Можно ли бояться того, от чего отказаться в моей власти. Но если вы можете возстановить права отца моего более благородными средствами, то вы сохраните меня для....

Виоланта вдруг остановилась: глаза маркизы засверкали.

- Сохранять нас для.... ах! я догадываюсь, что вы хотели сказать. Но пойдемте, пойдемте.... Посмотрите сколько здесь посторонних зрителей; вы все мне разскажете у меня дома. И если вы не откажете принести мне хотя одну жертву, то неужели вы думаете, что я не пожертвую для вас с своей стороны чем бы то ни было. Пойдемте или простимся навсегда!

Виоланта подала руку Беатриче с такою открытою доверчивостию, которая заставила маркизу устыдиться своего вероломства; вся кровь бросилась ей в лицо.

- Мы обе женщины, сказала Виоланта:-- мы принадлежим обе к одной и той же фамилии, мы молились одной и той же Мадонне: отчего же мне не поверить вам после этого?

Оне подошли к карете, которая стояла на повороте дороги. Беатриче сказала что-то потихоньку кучеру, который был итальянец, из числе наемных людей графа; кучер кивнул головою в знак согласия и отворил дверцы кареты. Дамы вошли. Беатриче опустила сторы; кучер сел на коалы и энергически ударил по лошадям.

Беатриче спряталась в задний угол кареты и громко рыдала. Виоланта приблизилась к ней.

- Разве у вас есть какое нибудь горе? спросила она своим нежным, мелодическим голосом:-- не могу ли я помочь вам чем нибудь, как вы хотите помочь мне?

- Дитя, дайте мне вашу руку и не мешайте мне смотреть на вас. Была ли я когда нибудь так хороша? Никогда! И какая пропасть, какая бездна ложится между нею и мною!

Она произнесла это как будто об отсутствующей женщине и опять погрузилась в молчание, но все продолжала смотреть на Виоланту, которой глаза, отененные длинными ресницами, не могли вынести её взгляда.

Вдруг Беатриче привстала, вскричала: "нет, этого не должно быть!" и схватилась за шнурок, привязанный к руке кучера.

- Чего не должно быть? спросила Виоланта, удивленная словами и поступком Беатриче.

Беатриче молчала; грудь её высоко вздымалась.

- Постойте, сказала, она с разстановкою.-- Мы обе, как вы заметили уже, принадлежим к одной и той же благородной фамилии; вы отвергаете искательство моего брата, хотя, увидав его и поговорив с ним, нельзя не сознаться, что и наружностию и умом он не может не понравиться. Он предлагает вам завидное положение в обществе, состояние, прощение вашего отца и возвращение его за родину. Если бы я могла устранить предубеждения, которые сохраняет ваш отец - доказать ему, что граф гораздо менее вредил ему, чем он думает, стали ли бы вы и тогда отвергать почести и богатство, которые предлагает вам Джулио Францины, ища руки вашей?

- О да, да, будь он вдвое лучше собою и вдвое знатнее!

- В таком случае, скажите мне, как женщине, как родственнице,-- скажите мне, которая также любила, не значит ли это, что вы лобите другого? Отвечаете же.

- Я не знаю. Нет, это не любовь... это была просто лишь мечта, несбыточная причуда воображения. Не спрашивайте меня: я не могу отвечать:-- И слова её сопровождались обильным потоком слез.

- Ступай, сказала Беатриче: - ступай как тебе приказано.

За тем обе долго молчали,-- Виоланта - едва успев оправиться от волнения, Беатриче - тяжело дыша и скрестив руки на груди.

Между тем карета въезжала в Лондон; миновала квартал, в котором находился дом госпожи ди-Негра, переехала мост, пронеслась по широкому проспекту, потом по извилистым аллеям, с мрачными, серыми домами по обеим сторонам. Она продолжала ехать все далее и далее, когда наконец Виоланта стала сильно безпокоиться.

- Неужели вы так далеко живете? спросила она, поднимая штору и с удивлением взглянув на незнакомое ей грязное предместье.-- Я думаю, меня уже ищут дома. О, воротимтесь, прошу вас!

- Мы уже почти приехали. Кучер выбрал эту дорогу, чтобы избежать улиц, где бы нас могли увидеть, где бы мог попасться нам сам брат мой. Послушайтесь меня, разскажите мне историю вашей любви, которую вы называете пустою мечтою. Что? неужели это невозможно?

Виоланта закрыла лицо руками и опустила голову.

- Для чего вы так жестоки? сказала она.-- Это ли вы мне обещали? Каким образом вы намерены спасти моего отца, каким образом возвратите вы его на родину: вот о чем вы хотели говорить со мною.

- Если вы согласитесь на одну жертву, я исполню свое обещание. Мы приехали.

Карета остановилась перед ветхим, угрюмым домом, отделенным от других домом высокою стеною, внутри которой был, по видимому, довольно пространный двор; к дому примыкал узкий бульвар, который с одной стороны упирался в Темзу. Река в этом месте была загромождена судами и лодками, лежавшими неподвижно под мрачным зимним небом.

Кучер сошел с козел и позвонил. Две смуглые итальянския физиономии показались на пороге.

Беатриче выпрыгнула из кареты и подала руку Виоланте.

- Теперь мы в совершенной безопасности, сказала она: - и через несколько минут участь ваша может быть решена.

Когда дверь затворилась за Виолантой, в ней пробудилось сильное безпокойство и подозрение; она со страхом разсматривала темную и мрачную комнату, в которую оне вошли.

- Велите карете ждать, сказала в это время Беатриче.

Итальянец, которому дано было приказание, поклонился и слегка улыбнулся; во когда обе дамы поднялись на лестницу, он отворил уличную дверь и сказал кучеру:

- Поезжай к графу и скажи, что все благополучно.

Карета удалилась. Человек, отдавший это цридазание, затворил и запер дверь и, спрятав огромный ключ от этой двери в одно из скрытных мест, вышел. Комната, замкнутая со всех сторон и опустелая, представляла мрачный вид тюрьмы; здесь была и железная дверь, запертая крепкими засовами, и каменная крутая лестница, скудно освещенная узким окном, запыленным в течение длинного ряда годов и искрещенным железными полосами, и стены, пронизанные железными же связями, точно будто в ожидании сильного напора тяжести или действия осадных орудий.

* * *

На другой день после отъезда Рандаля, Риккабокка, вследствие убеждений жены, отправил Джакомо в дом леди Лэнсмер с очень нежным письмом к Виоланте и запискою к самой леди, прося последнюю привести дочь в Норвуд на несколько часов, так как он желал переговорить с ними обеими. Только по приезде Джакомо в Нейтсбридж открылся побег Виоланты. Леди Лэнсмер, очень дорожившая мнением света и общественными толками, упросила Джакомо не сообщать своих опасений другим слугам и старалась поддержать между домашними убеждение, что молодая леди, с ведома её, отправилась навестить одну из своих приятельниц и, вероятно, прошла чрез садовую калитку, которая была найдена отворенною: путь здесь был несравненно спокойнее, чем по большой дороге, и подруга Виоланты, без сомнения, проводила ее по аллее, ведущей от дому. Говоря это, по видимому, с полным убеждением, леди Лэнсмер велела подавать карету и, взяв с собой Джакомо, отправилась посоветоваться с своим сыном.

Разсудок Гарлея едва успел оправиться от потрясения, испытанного им при рассказе леди Лэнсмер о побеге Виоланты, когда доложили о приезде Рандаля Лесли.

- Я сейчас только что был в вашем доме, лэди. Я узнал, что вы здесь; простите, что я последовал за вами. Я нарочно приехал в Нейтсбридж с тем, чтобы видеть Виоланту, но мне сказали, что она оставила вас. Я умоляю вас открыть мне, где она теперь и что было причиною её отъезда. Я имею некоторое право спрашивать об этом: отец её обещал мне её руку.

Соколиные глаза Гарлея засверкали при виде Рандаля. Он пристально смотрел в лицо молодому человеку, но предоставил лэди Лэнсмер самой давать ответы и пускаться в объяснения.

Рандаль ломал себе руки.

- И она не к отцу убежала от вас? вы уверены в этом?

- Слуга её отца только что прибыл из Норвуда.

- О, я сам виноват во воем. Мои слишком настоятельные притязания, её боязнь, отвращение к моим планам. Теперь я все понимаю!

Голос Рандаля глухо звучал раскаянием и отчаянием.

- Чтобы спасти ее от Пешьера, отец её требовал, чтобы она немедленно вышла за меня замуж. Приказания его были слишком резки, и мое сватовство, кажется, неуместно. Я знаю её неустрашимость; она убежала, чтобы скрыться от меня. Но куда же, если не в Норвуд,-- куда же? Какие у ней есть еще друзья, какие родственники?

- Вы проливаете новый свет на это дело, сказала леди Лансмер: - может быть, она действительно отправилась к отцу и человек только разошелся с нею. Я сейчас же поеду к Норвуд.

- Сделайте это; но если её там нет, то не испугайте Риккабокка известием о её побеге. Предупредите и Джакомо в этом смысле. Он готов подозревать во всем Пешьера и решиться на какое нибудь насилие.

- А вы сами не подозреваете Пешьера, мистер Лесли? спросил Гарлей, совершенно неожиданно.

- Как это возможно? Я был у него сегодня утром, вместе с Франком Гэзельденом, который женится на его сестре. Я не отходил от него до самого отъезда в Нейтсбридж, следовательно до самой минуты побега Виоланты. Он никак не мог принимать участия в этом похищении.

- Вы виделись вчера с Виолантой. Говорили вы ей о госпоже ди-Негра? опросил Гарлей, внезапно вспомнив, что Виоланта заводила с вин речь о маркизе.

Несмотря на все свое хладнокровие, Рандаль почувствовал, что он изменился в лице.

- О госпоже Негра? Кажется, нет. Впрочем, может быть, что и говорил. Именно, теперь я помню. Она попросила у мена адрес маркизы; но я не мог сообщить его.

- Адрес легко достать. Значит она, может быть, отправилась в дом маркизы?

- Я бегу туда и посмотрю, вскрмчад Рандаль, поспешно вскочив со стула.

- И я с вами. Постойте, милая матушка. Отправляйтесь, как вы уже предположили, в Норвуд и последуйте совету мистера Лесли. Пощадите вашего друга от объявления ему о потери дочери, если она, действительно не там, до тех пор, пока она не будет возвращена. Оставьте Джакомо здесь: он может мне понадобиться.

Тут Гарлей вышел в соседнюю комнату и попросил принца и Леонарда дождаться его возвращения, а также удержать Джакомо. За тем он вернулся к Рандалю. Как ни были сильны опасения и волнение Гарлея, он сознавал, что ему необходимо теперь хладнокровие и невозмутимое присутствие духа. Лорд л'Эстрендж и Рандаль скоро нашли дом маркизы, но узнали там, что маркиза с утра куда-то уехала в карете графа Пешьера. Рандаль с безпокойством взглянул на Гарлея; Гарлей как будто не заметил этого взгляда.

- Я решительно теряюсь в догадках. Может быть, боясь отца своего - зная, как самовластно он пользуется своими правами, как твердо он будет держать слово, данное мне, она убежала к кому нибудь из деревенских соседей, в мистрисс Дэль или мистрисс Гэзельден.

- Я отправляюсь распрашивать, где только возможно. Между тем вы поступайте, как знаете, мистер Лесли, сказал Гарлей, прощаясь с Рандалем: - но я должен вам признаться, что вы были, по видимому, не очень-то приятным женихом для благородной леди, которой руки вздумали искать.

- Грубиян! прибавил Рандаль, оставшись один: - но он любит ее, значит я уже отмщен.

Лорд л'Эстрендж отправился в дом Пешьера. Ему сказали, что граф вышел вместе с Франком Гэзельденом и некоторыми другими, молодыми людьми, которые у него завтракали. Он велел говорить всем, кто о нем спросит, что он пошел в Тоттерсолл посмотреть лошадей, выставленных там на продажу. Гарлей пустился туда же. Граф стоял на дворе, облокотясь на колонну и окруженный фешенебельными друзьями. Франк отделялся от этой группы и казался в настоящую минуту недовольным. Гарлей дотронулся до плеча его и отвел его в сторону.

- Милорд.

- Подите за мною. Не должно, чтобы граф Пешьера заметил, что мы разговариваем.

Гарлей оставил двор и вошел в Сен-Джемсский парк маленькою калиткою. В немногих словах он рассказал Франку о побеге Виоланты и о причинах, по которым он подозревает графа. Первым впечатлением Франка было негодование на бездоказательное подозрение и на столь унизительное мнение о брате Беатриче; но когда он постепенно стал припоминать цинический и оскорбительный тон короткого разговора графа, намеки самой Беатриче на какие-то планы Пешьера, наклонность последняго к хвастливой и безпредельной щедрости, когда дело шло о наслаждениях,-- щедрости, которой удивлялись все друзья его, то невольно поддался подозрениям Гарлея. Он сказал при этом с какою-то особенною важностию:

- Поверьте мне, лорд л'Эстрендж, что если я буду в состоянии помочь вам разрушить эти низкие планы в отношении несчастной леди, то готов служить вам по вашим указаниям. Ясно одно, что Пешьера не участвовал лично в этом похищении, потому что я был при нем целый день; даже - теперь я начинаю соображать - даже я готов думать, что вы напрасно его подозреваете. Он пригласил нас в большом обществе ехать в Булонь на будущей неделе с тем, чтобы пробовать яхту; а это едва ли было бы возможно.

- Спендквикк и продает-то ее, между прочим, потому, что теперь не время для морских катаний; граф же намерен провести следующее лето в крейсировке у Ионических островов. У него там есть имение, которого он еще ни разу не видал.

- Давно ли он купил эту яхту?

- Я не знаю даже, купил ли он ее, то есть заплатил ли деньги. Леви хотел сегодня утром увидаться с Спендквикком, чтобы окончить это дело. Спендквикк жалуется, что Леви все оттягивает уплату.

- Мой милый мистер Гэзельден, вы решительно заводите меня в лабиринт. Где бы найти лорда Спендквикка?

- Благодарю. А где стоит корабль?

- Прежде он был за Блакволлом. Я ходил смотреть на него - славное судно, называется "Бегущий Голландец"; на нем есть даже и пушки.

- Довольно. Теперь выслушайте меня внимательно. Виоланта не может еще быть в опасности, прежде, чем Пешьера встретится с нею, пока мы знаем все его планы. Вы скоро женитесь на его сестре. Воспользуйтесь этим предлогом, чтобы не отходить от него ни на шаг. Придумайте сказать ему что нибудь уважительное; я даже дам вам мысль. Выразите свое безпокойство и недоумение насчет того, где теперь госпожа Негра.

- Госпожа Негра? вскричал Франк.-- Что же это значит? Разве она не в доме своем на улице Курзон?

опасности. Покажите вид, что вы верите тому, что будет говорит этот человек, и заставьте его итти за собою на квартиру, как будто с намерением написать письмо к маркизе. Когда он будет у вас, мы уже не выпустим его из рук, потому что я подниму на ноги полицию. Дайте же мне тотчас знать, когда он прибудет.

- Но какже, возразил Франк, с нетерпением: - если я пойду к себе на квартиру, каким образом я могу следит за графом?

- В таком случае это не будет необходимостию. Только постарайтесь, чтобы он проводил вас до квартиры, а там можете разстаться с ним при входе.

- Постойте, постойте! Вы, конечно, не подозреваете госпожу Негра в участии в таких ужасных замыслах. Извините меня, лорд л`Эстрендж, но я не могу действовать с подобным убеждением, не могу даже слушать вас, не считая вас врагом своим, если вы произнесете хот олово оскорбительное для чести женщины, которую я люблю.

- Благородный молодой человек, дайте мне руку. Я намерен спасти госпожу Негра, точно так же, как дочь моего друга. Думайте только о ней, когда будете действовать по моим указаниям, и все выйдет как нельзя лучше. Я вполне доверяю вам. Теперь ступайте к графу.