| Автор: | Буссенар Л. А., год: 1879 |
| Категории: | Роман, Приключения |
Глава 9
Среди австралийской пустыни. - Природа пятой части света. - Растения и животные. - Птицы. - Каменистая пустыня. - Ночлег. - Лес без тени. - Адская жара. - Волнение Тома. - "Ваи-ванга", или птичье дерево. - Безрассудная отвага Кирилла.
Странное путешествие! Удивительный край! Мы ехали уже двадцать пять дней, и огромное расстояние в восемьсот верст отделяло нас от Мельбурна. Купер-Крик, могила славного Бурке, осталась позади нас в шестидесяти верстах. Мы вступили в такую страну, где не ступала еще нога ни одного европейца. И тут, и далее, на тысячу верст перед нами, лежала девственная австралийская пустыня...
Непроницаемый покров, закрывавший таинственный материк, стал наконец мало-помалу подниматься передо мною. Наши европейские взгляды понемногу стали свыкаться с австралийской природой и ее странностями. Мы уже освоились с той мыслью, что здесь каждый шаг может спутать любого натуралиста-классификатора, и бросили все попытки точно определить здешнюю фауну или флору. Казалось, здешняя страна капризна, подобно дитяти. Нельзя установить никакого правила, никакого порядка, - это обширный хаотический пандемониум, где природа всеми силами борется против медленного, но неотразимого влияния совершенствования. Оттого и животное и растительное царство здесь как бы остановились в своем развитии, сохранив свой допотопный вид.
Растения здесь почти исключительно однодольные или тайнобрачные, то есть самые простые в растительном царстве; но зато они достигают огромных размеров, например, встречаются папоротники в сто пятьдесят футов!
Животные - только травоядные и принадлежат к разряду сумчатых, то есть имеющих прибрюшную сумку, куда они прячут своих детенышей. Все они отличаются своими причудливыми формами тела, как, например, кенгуру или утконос, наполовину зверь, наполовину утка.
Большая часть птиц носит такой же странный характер. Окраска, величина, голос - все сразу отличает их от европейских собратьев, все поражает натуралиста. Там ара - величиною с курицу, лебеди - черные, казуары - хотя птицы, но не летают. У этих странных птиц самки кладут только яйца, а самцы высиживают и выкармливают детенышей.
Эти заметки я делал у подножия огромного дерева, удивительные листья которого не могли дать нам здесь ни малейшей тени. Мы уже два дня как вступили в знаменитую каменистую пустыню, где только и попадаются подобные деревья. Однако усталость заставила нас довольствоваться и этим местом для лагеря. Заморив свой голод сухой говядиной, мы поудобнее завернулись в свои плащи и улеглись спать.
Веселое щебетание птиц разбудило нас на рассвете. Минуты через четыре все было собрано, и наш караван направился в путь. Жгучий жар скоро сменил довольно ощутительную свежесть прошедшей ночи. Едва солнце явилось на горизонте, как мы уже почувствовали себя словно у пылавшего костра. Три часа продолжалась мучительная пытка; мы просто горели от жары, наши животные чуть не падали от усталости, а все не встречалось ни листка зелени, ни малейшей тени. Ни одно дуновение ветра не шелестило листья странных деревьев, словно это были окаменевшие отростки. Листья у всех них были прикреплены к ветвям острием вниз и обращены к солнцу ребром, так что все солнечные лучи, нисколько не задерживаясь ими, целиком падали на наши бедные головы. Адский жар доводил нас до полного изнеможения.
Наконец мы вышли на одну прогалину. Огромное дерево, гигант между прочими, гордо возвышалось здесь посередине и, - благодарение небу! - имея обыкновенные листья, обещало нам отрадную тень. Мы готовились тут расположиться.
Но что это сделалось с Томом? Он кричит, машет руками, волнуется. Не поражен ли он солнечным ударом? Это было бы очень печально. Все с сожалением смотрят на беднягу. Один майор, зная хорошо своего слугу, не разделяет общего мнения. В голову его всходит мысль, что, верно, случилось что-нибудь очень неладное. Он командует: "Стоп!" - и подъезжает к Тему. Тот с сильною жестикуляцией указывает на дерево, предмет наших мечтаний, и произносит несколько малопонятных для нас слов, что производит, по-видимому, сильное впечатление на майора.
- Что за причина остановки, майор? - спрашиваю я, устав ждать. - Скорей к тени, к тени: мы умираем от жары, особенно мисс!..
- Очень жаль нашу милую девушку, но здесь невозможно сделать привала, а нужно как можно скорее бежать.
- Бежать?.. Зачем?
- Вы знаете, как называется это дерево? - Ваи-ванга. Понимаете ли, ваи-ванга?
- Ничего не понимаю, - откровенно сознался я.
- Да это "птичье дерево"!
Я расхохотался.
- Милый друг, здесь все деревья птичьи.
- Я никогда раньше не видал этого растения, но хорошо знаю его репутацию по рассказам охотников. Они не преувеличивают. Видите сами, в каком возбужденном состоянии мой Том!
- Э! Я вижу перед собою одну большую крапиву, по-моему, совершенно безвредную, хотя ожог ее и не особенно приятен...
- Скажите - смертелен.
- Ну, это вы преувеличиваете.
- К сожалению, нет. Это дерево хорошо известно австралийским натуралистам. Его называют "птичьим деревом" потому, что всякая птица, которая коснется его смертоносных листьев, в одно мгновение падает мертвою.
- Время ли шутить? Посмотрите, сколько маленьких скелетов валяется кругом дерева: это все его жертвы!
- Нужно, значит, отказаться от тени и опять возвратиться в пекло? - проговорил я с неудовольствием.
- Нужно ехать поскорее.
Я подошел к удивительному дереву и с любопытством натуралиста, нашедшего диковинку, принялся рассматривать это дитя австралийской природы.
- Берегись! Если случится с тобою беда, я буду безутешен.
- Что вы?! Бояться пустой травы! Эх, как вас напугал черномазый! По мне - это все выдумки его. Смотрите!
И, присоединяя дело к слову, мой Кирилл храбро схватился за один из широких листьев, висевших на пять футов от земли. Но не успел он докончить своих слов, как всею массою тела тяжело упал на землю.