Пылающий остров.
ГЛАВА V

ГЛАВА V

Надо бежать. -- Охраняемый госпиталь. -- Фрикетта в плену. -- Фрикетта выходит в отставку. -- В полночь. -- Страхи. -- Ужасное убежище. -- Покойницкая. -- В клоаке.

Выбраться из Гаваны пешком или на лошадях можно было только после исполнения целого ряда формальностей, удостоверяющих личность выбывающего. При малейшем подозрении всякий, желавший улизнуть из города, попадал под военный суд, а затем и под расстрел. Фрикетте и ее друзьям оставалось только попробовать, нельзя ли уехать по железной дороге, хотя и тут был огромный риск. Но с военным поездом представлялась возможность уехать незаметно, так как тут всегда была большая толпа провожающих и в этой толпе можно было затеряться.

Только бы добраться до вокзала. Но как это сделать? Госпиталь охранялся строго. Фрикетте и ее матросу ничего не стоило выйти, но Карлосу и его сестре...

А время шло. Мариус уже пронюхал, что готовится транспортное судно для отсылки партии пленных в Европу. Охрана госпиталя удвоилась, и это пришлось скоро почувствовать даже самой Фрикетте, хотя она пленницей не была.

Однажды после шести часов вечера Фрикетта вздумала выйти погулять, желая воспользоваться короткими тропическими сумерками и подышать чистым воздухом. Вдруг часовой загородил ей дорогу:

- Нельзя!

Фрикетту в госпитале все знали и любили. Она это знала и потому удивилась и подумала, что тут ошибка.

Часовой грубо повторил:

- Нельзя!

Фрикетта рассердилась и сделала два шага вперед.

- Нельзя говорят вам! -- еще громче закричал часовой. -- Назад!

У Фрикетты даже губы побелели.

- А!.. Так вот как!.. Со мной, свободной француженкой, обращаются здесь как с пленницей!.. И это за все мои заботы и труды!.. Хорошо же!..

Вдруг она вспомнила о полковнике Валиенте и его сестре, и сердце у нее сжалось. Что, если их замыслы раскрыты?..

Фрикетта не стала разговаривать с часовым, исполнявшим только то, что ему было велено, вернулась в госпиталь и потребовала немедленного свидания с главным врачом. Он принял ее очень любезно, но как будто стеснялся чего-то. Фрикетта рассказала о случае с ней и объявила:

- Я желаю немедленно, сейчас же выйти отсюда.

- Это невозможно, мадемуазель.

- Как так -- невозможно?

- Запрещено всем, по приказу коменданта города.

- Но я не все.

- Но что это значит?.. Ведь я не солдат, я иностранка, француженка. Ко мне это не может относиться...

- Дело в том, дитя мое, -- мягким отеческим тоном произнес доктор, -- что завтра должен отплыть в Европу транспорт с пленными, с государственными преступниками, многие из которых находятся здесь, в госпитале. Комендант опасается побегов... Принятые им меры не могут оскорблять вас лично, так как относятся ко всем без исключения.

- Все это одни слова, милостивый государь, а фактически я все же лишена свободы. Я потребую консульской защиты. В последний раз говорю вам: выпустите меня.

- Часовым отдан строгий приказ. Против вас будет употреблена сила. Все, что я могу для вас сделать, это послать от вас записку в комендантское управление.

- Милостивый государь, я не привыкла просить о том, чего имею право требовать. Против силы я, как женщина, ничего не могу поделать. Я поступила сюда на службу добровольно и служила верой и правдой, а между тем со мною поступают как с преступницей, вопреки всякому праву, вопреки всякой справедливости. Знайте же, что после этого я не останусь здесь больше. Прошу вас не рассчитывать на мои дальнейшие услуги. Я выхожу в отставку.

- Но, мадемуазель, подумайте... не горячитесь... зачем такая поспешность.

- Имею честь кланяться, милостивый государь.

Взбешенная Фрикетта покинула опешившего доктора и как буря промчалась к себе в комнату, где и заперлась.

Через некоторое время к ней вернулось ее обычное хладнокровие, то хладнокровие, с которым она проводила свои необыкновенные хирургические операции, удивлявшие старых и опытных врачей.

- Надо подумать хорошенько о том, как бы спасти Карлоса и Долорес, -- сказала она себе. -- У меня еще полсуток времени.

Не теряя ни минуты, она отправилась к своим друзьям и объяснила им ситуацию. Карлос и Долорес приняли тяжкое известие совершенно спокойно. Они были давно готовы ко всему. Полагая, что теперь все кончено, Карлос обратился к Фрикетте с просьбой дать ему и его сестре какого-нибудь яда, который бы действовал верно и быстро.

Фрикетта отказала наотрез.

- Рано еще, -- пояснила она. -- Это успеется.

- На что же вы надеетесь?

- Я надеюсь улизнуть вместе с вами от этих благородных гидальго, которые, как оказывается, хуже и грубее прусских солдат... Как! Не пропускать меня!.. Меня!.. Хорошо же!

- Скажите, что же нам теперь делать?

- Вам -- ничего не делать. Будьте только готовы и ждите полуночи. Ждите и надейтесь!

С этими словами Фрикетта выпорхнула от них, как птица, и долго после того советовалась о чем-то с Мариусом.

К одиннадцати часам вечера лицо Фрикетты прояснилось. Мариус отдувался, как кит, сдерживая готовые вырваться у него восклицания радости и торжества. При свете догоравшей свечи он заканчивал ни более ни менее как гримировку своей собственной особы. Его черная борода превратилась в рыжую, какие нередко встречаются у испанцев. То же произошло и с его густыми лохматыми бровями. Стоя перед зеркалом, он смеялся и говорил Фрикетте:

- Э!.. Я теперь точно и не Мариус... Никому теперь меня не узнать, черт возьми!.. Вот так химия!.. Ведь это все химия сделала, мадемуазель, не правда ли?

- Химия, химия, Мариус. Она играет большую роль при всяком нашем побеге. Мне она сослужила не однажды хорошую службу... на Мадагаскаре и в Абиссинии... Ну, с этим, значит, кончено. А остальное готово у вас?

- Так пойдемте к нашим узникам.

Провансалец взял под мышку три свертка средней величины и пошел за Фрикеттой по госпитальным коридорам, слабо освещенным газовыми рожками.

Приближалась полночь.

Фрикетта вошла в палату, где ее дожидались брат и сестра.

- Идите за мной! -- сказала она им.

Она повела их по коридору, в котором Мариус поспешил завернуть все газовые рожки. Пройдя шагов двадцать, Фрикетта нащупала в стене коридора маленькую дверцу и, вынув ключ, отперла ее.

- Тут каменная лестница, -- сказала она. -- Двадцать ступеней. Спускайтесь осторожнее и ничему не удивляйтесь.

Пропустив всех вперед, она заперла дверь опять и спустилась сама с лестницы.

Противный пресный запах слышался на лестнице и в том помещении, куда она вела. На длинных столах, освещаемых единственным газовым рожком, лежало десятка два трупов.

- Покойницкая! -- пролепетала Долорес, на разбитые нервы которой вся эта обстановка подействовала особенно сильно.

 -- поддержала ее Фрикетта.

- Поле битвы не так ужасно, -- заметил Карлос.

- Ничего, полковник, я тут лежал.

Полковник с удивлением взглянул на Мариуса с рыжими усами.

- Это все химия, полковник, -- пояснил провансалец.

 -- проговорил Карлос.

- Да, мне уже в третий раз удается подобная химия, -- заметила Фрикетта. -- На Мадагаскаре помог фосфор, в Абиссинии я превратила себя в негритянку при помощи раствора ляписа, а теперь Мариуса вымыла водой с перекисью водорода... Однако, друзья мои, нам надо торопиться: слышите, ваш побег уже замечен.

Действительно, наверху слышен был топот, беготня, возгласы.

- Мариус!

- Что угодно, мадемуазель?

Фрикетта взяла свечу и первая стала спускаться. Когда стала видна только ее голова, храбрая девушка сказала:

- Мариус и вы, полковник, понесете свертки с костюмами и оружием. Долорес пусть спускается за мной, а Мариус последним. Он же опустит опять плиту.

- Скажите только одно, мадемуазель, -- сказал полковник, -- где это мы находимся?