Пылающий остров.
ГЛАВА XXIV

ГЛАВА XXIV

Безвыходное положение. -- Десять против трехсот. -- Парламентер. -- Кровавый ответ. -- Неожиданные родственники. -- Смерть Браво. -- Последние заряды. -- Теперь вы сдадитесь! -- Героический ответ.

Так жестоко наказанные капитаном Роберто и его небольшим отрядом, "водуисты" быстро рассеялись в ночном мраке, а молодой офицер в ожидании рассвета поместился в капище вместе со своими солдатами и освобожденными пленниками.

Он понял, что слышавшаяся вдали перестрелка -- это стычка полковника Карлоса с испанцами. Временами пальба становилась слышнее, но определить место, где именно она происходила, все-таки было невозможно.

Едва успели возвратиться посланные капитаном Роберто разведчики с докладом о приближении неприятеля, как перед капищем уже появился отряд испанцев. Очевидно, предводитель отряда хорошо знал, что здесь находятся девушки и их защитники, судя по тому, что сразу началась атака на наскоро исправленную и запертую дверь здания.

Сопротивление было самое отчаянное.

Если на стороне нападавших было превосходство численности, то осажденные обладали хорошей позицией, испытанной храбростью и привычкой к самой строгой дисциплине.

Встретив серьезный отпор, испанцы были вне себя от ярости. Они подумали, что в капище находится втрое больше людей, нежели предполагалось, и отступили с целью возобновить нападение на рассвете.

К несчастью, у осажденных не хватало зарядов.

Опытный и осторожный Роберто, осмотрев сумки у солдат, нашел, что у каждого было не более десяти зарядов. Внутренне содрогаясь, он однако не решился сообщить девушкам об этом грустном обстоятельстве.

"Все-таки не сдадимся до последней возможности! -- думал он про себя. -- Храбрым Бог владеет!"

Предвидя вторичную атаку, он приказал потихоньку пробить в стене, возле входа, отверстия, и перед каждым из них поставил по солдату.

- Берегите заряды, стреляйте только наверняка, -- сказал он, окончив все приготовления к новой обороне.

Немного погодя появилось солнце, -- вдруг, как всегда бывает в тропиках, без постепенных переходов от мрака к свету.

Вслед за появлением солнца возобновилась и атака, с еще большим ожесточением, чем ночью.

Испанцев было триста человек. Они бросились на капище с уверенностью в успехе.

Из импровизованных бойниц грянул ружейный залп, уложивший сразу десять человек, что, однако, не уменьшало энергии нападающих.

Еще залп -- и снова десять человек выбыло из строя.

Тем не менее лицо молодого предводителя инсургентов было мрачно.

"Их слишком много!" -- думал он о численном превосходстве испанцев и взглянул с тоской на девушек, стоявших вместе с мальчиком за жертвенником.

Третий залп, раздавшийся вслед за командой капитана Роберто, уложил еще несколько неприятелей, но дверь уже со всех сторон дала трещины и вскоре должна была разлететься в щепки под ударами осаждающих.

- Ложись! -- скомандовал капитан Роберто.

Солдаты легли, и он один остался на ногах, с револьвером в руках. Видя, что заряды постепенно истощаются, и сознавая, что через несколько минут он и все находившиеся с ним будут во власти беспощадного врага, Роберто решился обратиться к великодушию и гуманности испанцев.

Он заботился не о себе и даже не о своих солдатах, а о тех, которые находились под его покровительством и с удивительным спокойствием ожидали исхода неравной борьбы.

Надев на острие сабли белый носовой платок, Роберто поднялся до слухового окна и, не обращая внимания на свистевшие вокруг него пули, высунул голову и замахал саблей с надетым на ней платком.

На мгновение огонь прекратился. Пользуясь этим, Роберто крикнул взволнованным, но громким голосом:

- Здесь находятся три женщины и ребенок, которых хотели принести в жертву "воду", но мы успели вовремя спасти их. Во имя человечности я прошу для них свободы. Дайте честное слово, что вы не причините им никакого зла, а с нами тогда делайте, что хотите.

Во всякой другой стране при подобных условиях эта просьба была бы бесспорно уважена, но здесь было не то.

Чей-то дрожащий от злобы, резкий и повелительный голос насмешливо крикнул в ответ на это благородное воззвание:

- Стреляйте в этого краснобая!.. А потом мы их всех подпалим.

Кармен побледнела, и на ее глазах выступили слезы стыда: она узнала голос своего отца!

Раздался залп из двадцати карабинов, но Роберто в момент команды дона Мануэля успел спрыгнуть вниз, так что пули пролетели над его головой и застряли в противоположной стене.

- Трусы!.. Негодяи!.. Будьте прокляты! -- крикнул он им в бойницу сдавленным от гнева голосом. -- Да падет на вас кровь невинных!

Заметив, что Роберто вытирает щеку, по которой тянулась тонкая красная полоска, Фрикетта подошла к нему и с участием спросила:

- Вы ранены?

- Пустяки, мадемуазель!.. Небольшая царапинка... Вероятно, немного задело камнем или щепкой, -- ответил он на превосходном французском языке, но с характерным произношением жителей берегов Луары.

- Однако как вы хорошо говорите на моем родном языке! Неужели вы мой земляк? -- с удивлением воскликнула девушка, внимательно вглядываясь в молодого человека.

- Я действительно французского происхождения, мадемуазель, и мое настоящее имя -- Роберт.

- И моего отца звали так же. Уж не родственники ли мы, мистер Роберт?

- Очень может быть.

- А я и подавно!

Крик предсмертной агонии прервал эту беседу: один из солдат, пораженный через трещину в двери, упал с раздробленным черепом.

Роберто бросился занять его место, но его предупредила Долорес.

Молодая героиня подняла заряженное ружье, выпавшее из рук убитого, и выстрелила в нападающих с искусством опытного стрелка.

- Еще одно слово, мистер Роберт! -- сказала Фрикетта. -- Имеете вы какие-нибудь сведения о своих родных?

- О, да, мадемуазель, и даже очень точные. Мой прадед, уроженец Амбуаза, был капитаном в Сан-Доминго, в армии генерала Леклера. У него был...

- Брат, -- подсказала Фрикетта.

- Да...

- Близнец, тоже капитан...

- Совершенно верно. Откуда вам это известно?

- Братья-близнецы горячо любили друг друга и никогда не расставались...

- Да, да, и это верно...

- Но обстоятельства заставили их разлучиться. Один из них, Жан, был взят в плен...

- Он бежал на Кубу и был моим прадедом, а другой...

- Другой, Жак, возвратился во Францию и был моим прадедом... У нас есть миниатюра, изображающая обоих братьев в военных мундирах. Копия этой миниатюры, благоговейно хранившаяся и переходившая от отца к сыну, к несчастью, сгорела вместе с домом моих родителей. Сзади на ней было написано уже пожелтевшими буквами: "Моему дорогому брату Жану..."

- Так, так, все это вполне верно.

- Значит, мы с вами действительно родственники, кузен?

- Да, кузина! И встретились при таких печальных обстоятельствах.

- Но я все-таки очень довольна этой встречей, мой храбрый кузен!

- А я прямо от нее в восторге, моя неустрашимая и прелестная кузина!

- Вовсе нет! Не забывайте, что мы стоим лицом к лицу со смертью... Тут уж не до комплиментов.

- Да, вы правы, наши минуты сочтены...

Новый короткий предсмертный крик заставил их оглянуться: второй солдат упал мертвым к их ногам.

Ружье еще одного, выбывшего из строя, подхватила Кармен и стала на его место.

- Браво, Кармен! -- воскликнула Долорес и снова выстрелила в осаждающих.

- О, я теперь понимаю, отчего ваши силы возрастают с каждым днем! -- воскликнула Кармен, обращаясь к Роберто. -- Даже я, испанка древнего рода, воспитанная в ненависти и в презрении к вам, доведена до того, что от всей души кричу: "Да здравствует свободная Куба!"

Между тем зарядов осталось очень мало, а огонь испанцев не прекращался, так что горсти осажденных не было никакой возможности устоять. Пал уже третий солдат.

Вдруг послышался пронзительный крик Пабло и вслед за тем громкое проклятие Мариуса:

- Ах, черт возьми! Тут жаркое дело, а я сплю себе, как глухой пень! -- воскликнул провансалец.

Действительно, мальчик и старик, тесно прижавшись друг к другу, крепко спали; первый заснул от усталости и благодаря способности детей засыпать при каких угодно обстоятельствах, а другой -- от истощения. Проснулись они оба только потому, что на них свалился третий убитый солдат.

- Эге! Даже и барышни взялись за оружие! -- продолжал провансалец, оглядевшись. -- А я, старый дурак, валяюсь! Это не годится!

С трудом поднявшись, он взял ружье и, едва держась на ногах, с кружившейся от слабости головой, приготовился исполнять до конца обязанности солдата.

Пабло погладил лежавшую возле него собаку. В первый раз она не ответила на его ласку, и это сильно поразило мальчика. Он обеими руками схватил голову своего четвероногого друга, повернул ее к себе и с отчаянием закричал:

- Браво! Что с тобой, моя дорогая собака?.. Браво, да взгляни же на меня, ответь мне!.. Браво! Почему ты не движешься?.. Ах, Господи, да он весь холодный!.. Мариус! Посмотри, Браво умер! Бедный, дорогой Браво!

И мальчик горько заплакал.

В самом деле, верная собака, собравшая последние силы, чтобы отыскать своего маленького господина, давно уже испустила последнее дыхание у его ног.

- Не плачь, мой милый мальчуган, перестань, ради Бога! Право, ты разрываешь мне сердце... Я бы так хотел помочь тебе, но не могу, ей-Богу, не могу, и это меня сильно мучит!

Но Пабло еще сильнее зарыдал над трупом своего преданного друга.

Между тем положение осажденных ухудшилось. Все солдаты были перебиты. В живых остались только Роберто, Мариус, три девушки и Пабло. В ружьях находились последние заряды... Было очевидно, что этой героической борьбе наступал конец. Всякое сопротивление оказалось невозможным: осажденным оставалось только умереть.

- Теперь вы сдадитесь!

- Никогда! -- ответил негодующий женский голос. -- Никогда я не сдамся врагам моей родины!.. Да здравствует свободная Куба!

И Долорес Валиенте сделала два шага вперед, подняла ружье и выстрелила в толпу испанцев.

В ответ на этот выстрел грянул целый залп, и все капище мгновенно окуталось пороховым дымом.