Приключения парижанина в Океании.
ЧАСТЬ 2.
ГЛАВА I

Часть вторая
РАДЖА БОРНЕО

ГЛАВА I
Не то сигнал бедствия, не то салют, не то канонада. -- Пять молодцов. -- Малайцы-пираты. -- Нападение на корабль, севший на мель. -- Неожиданная помощь. -- На английской яхте. -- План защиты, выработанный парижским гаменом. -- Бутылки из-под вина, превращенные в капканы. -- Абордаж. -- Пятьдесят на одного. -- Взорвать ли себя? -- Пожар на борту. -- Пятеро французов объявляют войну борнейскому радже.

-- Ну, право же, это пушечный выстрел.

-- Здесь-то? Помилуй!

-- Да почему же нет?

-- Скорее всего, салют.

-- Кому здесь салютовать?

-- Ну, значит, сигнал бедствия.

-- А может быть, просто гром. Вот и туча - посмотри, какая черная.

-- Не думаю, чтобы гром. Уже одно то...

Вдали опять глухо прогремел выстрел и далеко прокатился над рекой, окруженной широкой каймой лозняка.

-- Правда, -- сказал первый собеседник. -- Близ устья стреляют Звук пушечного выстрела для меня настолько знаком, что я никогда не ошибусь... А ты слышишь этот треск, Фрике?

-- Это из митральезы, Пьер, да?

-- Почище митральезы, мой мальчик. Это стреляют из новоизобретенной пушки-револьвера.

-- Да, наша цивилизация умеет отличиться. Каких только успехов мы не делаем в деле самоистребления!

-- Да это настоящая битва, -- перебил третий человек, до сих пор молчавший.

-- Которая задает мне немало работы, -- прибавил четвертый баском с ясно различимым провансальским акцентом.

 А как вы думали, доктор? Ведь это не по воробьям стреляют. Впрочем, мы скоро все узнаем.

Это говорил человек, который, по-видимому, был главным в группе.

-- Приготовьте оружие, друзья, -- продолжал он. -- А вы, ребята, -- обратился он по-малайски к двум даякам, которые были гребцами на легкой малайской проа, -- приналягте-ка на весла.

Легкая лодка, несмотря на то что в ней сидело вместе с гребцами семь человек, быстро поплыла по черным волнам реки.

Пассажиров на лодке, как мы сказали, было семеро, из них четверо - европейцы. Они были одеты в одинаковые грубые холщовые куртки с множеством карманов, обуты в крепкие башмаки со шнуровкой и кожаные гетры, прикрывающие штаны из такого же холста, что и куртка. У всех на головах были белые шапки из бузинной сердцевины, покрытые фланелью - превосходный головной убор, заимствованный у английских солдат индийской армии. Вооружены они очень внушительно: у каждого по короткому дальнобойному карабину, а в желтой кожаной кобуре у пояса - по револьверу крупного калибра.

Багаж каждого состоял из полотняной сумки вроде тех, что бывают у художников-пейзажистов; такая сумка обернута непромокаемой клеенкой и может выдержать любой экваториальный ливень.

Вся экипировка доказывала, что наши путешественники - народ опытный и умеют готовиться к дальним экспедициям.

Один из них, как мы видели, доктор. Это человек очень маленького роста и худой, как щепка. Волосы у него короткие, жесткие, напоминающие щетину и с проседью; борода подстрижена. Доктору уже исполнилось пятьдесят лет, но он бодр и проворен, почти как юноша. Тело его крепко и закалено во всяких невзгодах, так что он шутя переносит и тропический зной, и болотные испарения, и смеется над холерами и желтой лихорадкой.

Прежде он служил во французском флоте и считался первоклассным хирургом, но три года тому назад вышел в отставку. Сначала он поселился у себя на родине, в Провансе, в маленьком домике с зелеными ставнями, рассчитывая зажить скромным сельским буржуа, наслаждаясь супом на оливковом масле и марсельскими ракушками, но эта идиллия длилась ровно два месяца. Доктор Ламперрьер запер свой домик, заколотил зеленые ставни и отправился сажать капусту... куда бы вы думали? На Суматру, в обществе своего друга Андре.

Последний руководит экспедицией и составляет разительный контраст со своим другом. Тридцати двух лет, темноволосый, с серьезным выражением бледного лица, он настолько же сдержан, насколько доктор общителен. Его красивые руки и стройные ноги обладают силой, которая на первый взгляд как-то даже не вяжется с их изяществом. Ловкость и замечательное умение владеть оружием делают его опасным противником в неординарных обстоятельствах, хотя он далеко не авантюрист. Это, напротив, джентльмен с головы до ног, чистокровный парижанин в одежде буржуа.

Приведенный выше разговор достаточно определил личность двух остальных участников экспедиции, и нам незачем рисовать портреты Фрике - парижского гамена и бретонца Пьера де Галя.

Пятый товарищ, до сих пор не раскрывший рта, -- чистокровный негр. Ему восемнадцать лет, и европейское платье трещит по швам на его могучих плечах. Умное лицо светится добротой и ребяческой непосредственностью. Этот юный черный колосс, великолепный представитель африканской расы, относится к происходящему совершенно безучастно. Товарищи любят его, как братья, и больше ему ничего не нужно. Проа быстро летит, управляемая даяками, европейцы вооружаются, пушка гудит, гул все ближе и ближе, а храбрый юноша невозмутимо развалился на дне пироги с беспечностью отдыхающего черного льва.

Голос Фрике заставил его привстать.

-- Послушай, Мажесте, -- сказал ему Фрике, -- неужели ты не слышишь этого шума? Подтянись-ка получше. Сейчас посыпется свинец. Приготовься.

Князек, который выше Фрике на целую голову, отвечал мягким, музыкальным голосом, свойственным многим неграм:

-- Да, Фрике, да... Ты всегда торопишься... Но и я от тебя никогда не отставал.

-- А карабин у тебя заряжен?

-- Заряжен... Да я и без карабина: возьму топор и - ух!.. А не то прикладом...

-- Без глупостей. Знаю я тебя: начнешь колотить как попало, сломаешь карабин и будешь без ружья всю поездку.

Князек улыбнулся и с наивной гордостью согнул руку у локтя, демонстрируя огромные мускулы, вздувшиеся под блестящей черной кожей.

 Я всегда могу найти дубину.

-- Ну, это пора оставить. Дубина, юноша, для негров, а ты теперь парижанин.

-- Я всегда делаю так, как ты хочешь. Не правда ли, месье Андре?

-- Не слушай его, Князек, -- ласково сказал Андре. -- Он это ради шутки тебе говорит.

-- О! Ради шутки!

-- Вовсе не ради шутки, -- продолжал шутить Фрике. -- Скольких трудов стоило мне спасти его от рабства, увезти в Париж, воспитывать, а он - дубину! Видно, как волка ни корми, он все в лес глядит...

-- Тише! Будет вам! -- остановил его Андре. -- По местам, неприятель близко!

Четыре европейца пригнулись и приготовили свои карабины. Река внезапно повернула и стала шире в устье. Показался небольшой мысок, поросший густым лозняком, и глазам европейцев представилось странное и страшное зрелище.

В пятидесяти метрах от них, на расстоянии не более одного кабельтова от берега, неподвижно стоял окруженный облаком дыма небольшой корабль, по-видимому, севший на мель. Время от времени это колеблющееся облако прорезывалось длинной огненной лентой. Раздавался выстрел из пушки, и картечь сыпалась на бесчисленные пироги, грозным кольцом окружившие судно.

После каждого выстрела слышался яростный вой. Кольцо сжималось все теснее и теснее. Через несколько минут неминуемо должен был последовать абордаж, последствия которого были ясны.

-- Черт возьми, -- проворчал Пьер де Галь, -- почему они торчат здесь, не двигаясь с места?..

-- Что же им делать? -- спросил Фрике.

-- Я отлично вижу трубу - это пароход. Почему бы им не развести пары? Они разом опрокинули бы этих пиратов, которые, похоже, сейчас в них вцепятся.

-- А если они сели на мель?

-- Дать машине задний ход и сдвинуться с места. Поднять все паруса.

-- Но теперь отлив и ни малейшего ветра.

-- Это ничего не значит. Осторожность необходима.

Неподвижно стоял небольшой корабль.

-- Твоя правда, Пьер де Галь, -- поддержал старого моряка доктор. -- А ловко действуют эти малайские пираты! Эта хорошенькая яхта для них просто клад. Они с удовольствием сделают из нее разбойничье судно.

-- Вы говорите яхта, доктор? -- спросил Андре.

 Английская увеселительная яхта. Разве вы не видите флага и значка яхт-клуба?

-- Хорошее теперь у нее увеселение, нечего сказать, -- заметил Фрике.

Проа близко подошла к пирогам, в которых сидели нападающие Ее приближение сначала не вызвало тревоги у малайцев, которые подумали, что это идет подкрепление. Но вот они заметили белые шапки и блестящие карабины европейцев и поняли свою ошибку. Бандиты архипелага подняли яростный крик и, потрясая длинными мечами, так называемыми кампиланами, устремились на утлую лодку с желанием немедленно ее разнести. Но их маневр не удался.

-- Пли! -- крикнул Андре раскатистым голосом.

Проа извергала огонь, точно вулкан. С обоих бортов сверкали выстрелы, точные, меткие. Крики торжества сменились воплями боли и агонии. По временам было слышно, как пули впивались в тело и ударялись о кости. Не прошло полминуты, а уже две пироги вынуждены были удалиться. Подъехали две другие, но и их постигла та же участь. А ружейные выстрелы все продолжались, и все так же размеренны и метки они были, точно на военном учении.

Два даяка, наклоняясь над веслами, с удовольствием смотрели на истребление своих непримиримых врагов - малайцев. Проа прорвала линию пирог и поплыла к кораблю.

-- Пора покончить с этим! -- вскричал Фрике. -- Дуло моего карабина так нагрелось, что жжет руки.

-- Намочи его в воде. Я сам так делаю, и мне ничего.

-- Отличная мысль! Вот и легче стало. Мне кажется, мы окажем англичанам неоценимую помощь, и они должны будут нам поставить мачтовую свечку.

У борта показался человек, вооруженный карабином.

-- Бросьте нам канат! -- крикнул Андре.

Англичанин придумал лучше. Понимая, что взбираться таким путем на корабль и долго, и из-за малайцев опасно, он быстро спустил им лестницу на штирборте. Ее нижняя площадка коснулась воды.

-- Ну, Князек, полезай! -- сказал Андре.

-- Теперь ты, Фрике.

-- Готово! -- сказал парижанин, одним духом перемахнув через лестницу.

-- Теперь вы, господин Пьер. Доктор, а что же вы?

Затем Андре сказал несколько слов по-малайски даякам, которые послушно покинули пирогу. Андре остался один. Он приблизился к платформе, встал на нее и сильным ударом ноги оттолкнул пустую лодку, которая поплыла прочь и скрылась из вида.

Один за другим раздались четыре выстрела с промежутком в четверть минуты. Четыре малайца повалились, как снопы. После этого молодой человек, не торопясь, взошел по лестнице и, точно в салоне, элегантно раскланялся на палубе с пожилым господином, около которого уже собрались наши французы и негр.

Малайцы были напуганы. Они ушли из-под выстрелов, но не оставили своего намерения. Они, очевидно, продолжали обдумывать способ захватить английское судно, которое представлялось им лакомым кусочком.

Защитники могли рассчитывать на несколько минут передышки перед новой отчаянной атакой. Андре окинул яхту взглядом и удивился, что на ней так мало народу: всего пять человек, включая седого джентльмена.

Несмотря на близкую опасность, француз, хорошо зная нравы и обычаи британцев, поспешил выполнить необходимую формальность - представился сам и представил своих друзей. Англичанин крепко пожал руку каждому и объявил, что он сэр Гарри Паркер, капитан и хозяин яхты "Конкордия".

объяснив это тем, что очень плохо объясняется по-французски, а это может навредить делу.

Молодой человек любезно поклонился и выразил благодарность:

-- Хорошо. Мы постараемся оправдать ваше доверие. Господин Пьер де Галь, артиллерия - дело ваше.

Боцман приложил руку к шапке и встал на свое место. Фрике подошел к Андре и тихо сказал:

-- Месье Андре, малайцы непременно нападут.

 Очень может быть.

-- Не поручите ли мне защиту палубы?

-- Как это?

-- Я бы расставил несколько капканов, о которые пираты порежут себе ноги, как только вступят на борт.

-- Как хочешь. Только действуй скорее.

 Пошлите со мной двух человек в провиант-камеру. Мажесте, иди и ты.

Не прошло десяти минут, как француз снова появился на палубе, таща ящик с бутылками. За ним с такой же ношей шли его товарищи. Мгновенно ящики были опустошены.

-- Клико номер один... Вермут... Эль завода "Брасс и К?". Бордо... Сколько божественных напитков идут не по назначению!.. Эй вы, бейте бутылки, не жалейте... Пускай вино льется - чище палуба будет.

Раздался звон разбитой посуды. Содержимое бутылок разлилось, смешалось и потекло по доскам, а осколки бутылок рассыпались по палубе.

-- Еще разок сходим... этого мало. У нас нет иного выхода.

-- Вот и капканы готовы, -- весело сказал Фрике. -- Что значит хорошо снабженный погреб: у нас еще осталось, чем освежиться после битвы.

-- Эти французы очень храбры и находчивы, -- бормотал про себя восхищенный сэр Паркер.

-- Пора, господин Пьер, -- сказал Андре ровным голосом.

Линия лодок была уже в одном кабельтове от яхты. Пьер быстро наклонился над двенадцатифунтовой пушкой, заряженной картечью.

 Первая! -- крикнул он.

На пироги посыпался железный град. Линия наступления нарушилась, и показались обломки дерева и тонущие тела.

Затем раздался залп ружей. Пьер бежал к другому орудию, пока первое заряжали снова. Треск стал еще сильнее, и нападавшие, не ожидавшие такого приема, завыли от злобы и боли.

Хладнокровие и ловкость защитников яхты уравновешивали их силы с силами неприятеля. Но численный перевес все-таки был на стороне последнего. Долго ли могла продолжаться битва? Несмотря на понесенные тяжкие потери, малайцы подвигались вперед. Они переменили тактику, сделав бесполезными и митральезу, и пушку-револьвер. Бандиты вылезли из лодок и плыли, толкая их перед собой, так что выстрелы мало их задевали. По временам из-за бортов лодок появлялись головы и сейчас же исчезали; круг нападающих больше не размыкался.

Вот они были уже совсем близко от яхты. Андре хладнокровно подошел к сэру Паркеру:

 Не замечаете ли вы, сэр, что судно слегка колышется?

-- Да, действительно. Чувствуется прилив. Через минуту мы будем подняты водой. Как жаль, что на яхте совершенно нет угля!

-- Все равно мы не смогли бы продержаться до тех пор, пока разведем пары. Ох, этот штиль!.. Скажите, ваши матросы хорошо умеют управлять парусами?

-- Это все народ проверенный!

-- Прикажите готовить паруса. Это необходимо. Мы сделаем последнее усилие отразить абордаж. А там, быть может, поднимется и ветер.

 Очень хорошо.

Тактика малайских пиратов особенно опасна для заштилевших парусных кораблей. Если корабль с невысоким бортом, если на нем нет значительной артиллерии и многочисленного экипажа, то он обычно погибает. Пираты окружают его со всех сторон сплошной линией, которую легко прорвать, но так же легко сомкнуть снова. Они страшны количеством. Каждая пирога с тремя-четырьмя малайцами представляет собой боевую единицу. Потеря одной из них ничего не значит в общей массе, которая настойчиво продолжает надвигаться на корабль. Круг делается все теснее, артиллерия становится бессильна. Наконец пираты вскакивают на корабль с бешенством хищников и ловкостью обезьян, бросаются на защитников и, нередко превышая их числом в пятьдесят раз, подавляют их сопротивление. Таков в большинстве случаев роковой исход атаки.

Несмотря на проворство и усилия французов, их ружейный огонь заметно ослаб, пока англичане готовили паруса, и осаждающие этим воспользовались. Отвратительный авангард морских демонов вынырнул из воды и устремился на носовую часть корабля, так как защитники столпились на корме, где на палубе было набросано меньше битого стекла. Держа в зубах кинжалы, пираты карабкались на яхту, цепляясь за дерево своими длинными крючьями. При этом они испускали дикие крики, чтобы ободрить плывущих сзади.

Сэр Паркер поднял с пола щепочку, зажег и положил на шпиль. Поднялась тонкая вертикальная струйка синеватого дыма. Ветра не было. Англичанин покачал головой и сказал:

-- Если через две минуты дым не наклонится, мы погибли. Не правда ли, джентльмены, вы же не хотите живыми отдаться в руки этих разбойников?

 Нет... конечно, нет, -- послышались крики.

-- Хорошо. Я знаю, что делать.

Тем временем пираты вторглись на корабль.

-- Ну, ребята, все кончено! -- воскликнул Фрике.

Волосы у него растрепались, лицо и руки почернели от пороха.

Задние, ничего не зная, продолжали напирать на передних, те падали. Несколько минут стояла невообразимая давка.

Пьер воспользовался наступившим смятением и развернул пушку, направив ее вдоль палубы. Но он не стрелял: ему жаль было последнего выстрела.

Фрике торжествовал: его выдумка удалась.

-- Не радуйся, -- говорил ему Пьер, -- посмотри лучше на них: передние падают, а задние по ним переходят. Они скоро наводнят всю палубу. Взгляни, их с полтысячи наберется.

 Стреляйте же, Пьер! Чего вы медлите? -- закричал Андре.

Картечь проводит кровавую борозду в толпе бронзовых тел. Но брешь в ту же минуту заполняется.

-- По-моему, господа, все кончено, -- сказал сэр Паркер, готовясь уйти внутрь яхты с револьвером в руке.

-- Хорошо, сэр, отлично, -- ответил Андре. -- Я вас понимаю. Мы взлетим на воздух, да?.. Так да здравствует Англия и да здравствует...

-- Да здравствует Франция! -- докончил почтенный джентльмен.

-- Мы еще успеем поднять французский флаг рядом с этим. Я тоже хочу отсалютовать благородному знамени вашей родины.

Вдруг на корабле произошло что-то необыкновенное. Негодяи, которых не смогла остановить уловка Фрике, отхлынули назад. Самые храбрые бросились в море. Что случилось? Откуда-то пришла помощь? Нет. Или, если хотите, да, но только подобная помощь хуже подкрепления.

Палуба яхты горела. По ней текли потоки пылающей жидкости. Это спирт, пролитый по ошибке вместе с вином и загоревшийся от последнего выстрела Пьера.

Для "Конкордии" нет спасения: на воде - остервенелые демоны, на палубе - пламя.

-- Господин Андре, -- воскликнул он в отчаянии, -- что я наделал! Я хотел вас спасти и... погубил.

-- Успокойтесь, -- перебил его сэр Паркер. -- Вы только опередили меня: я сам хотел взорвать яхту.

-- Но я вовсе не хочу быть взорванным. Зачем? Этого не нужно. Мы должны жить!

По ней текли потоки пылающей жидкости

 И попасть живыми в руки малайцев, которые предадут нас самым лютым пыткам?

-- Не бывать этому! Говорю вам: не бывать! Во что бы то ни стало мы должны жить! Вы знаете, как мы здесь оказались?

-- Нет.

-- Так знайте же: по одной чрезвычайно важной для нас причине мы ехали объявлять войну борнейскому радже.