Ледяной ад.
ЧАСТЬ 1.
ГЛАВА VI

ГЛАВА VI
Беда. -- Предчувствие. -- Доктор. -- Раненый. -- Трепанация. -- Лассо. -- Мнимый сторож. -- Начало доказательств. -- Возвращение. -- Кража. -- Угрозы. -- Письмо. -- "Красная звезда".

По снятии печатей Марта и ее брат могли довольно точно определить свое материальное положение. Перебирая бумаги и записные книги отца, они узнали также все обстоятельства, побудившие его к самоубийству. С точки зрения покойного финансиста, материальное положение было, действительно, жалким, так как после уплаты долгов и расчетов со слугами, при условии продажи дома и мебели, могло остаться только несколько тысячефранковых билетов. Это было настоящее разорение, сулившее нищету в будущем. Впрочем, молодые люди храбро взглянули в глаза этому будущему, решив неустанно трудиться.

Ликвидация дел должна была занять какое-то время, и они сочли за лучшее использовать его на поиски того, кто сделал их сиротами, и выполнить таким образом последнюю волю покойного.

Марте было известно, что отец до последнего времени имел дела с парижской полицией, агенты которой не показывались с момента трагедии; это становилось подозрительным. Не попали ли они также в число жертв какой-нибудь махинации? Наконец, она вспомнила, что накануне убийства в лесу был подобран человек и отправлен в госпиталь.

-- Что, если этот несчастный - один из агентов, помогавших отцу? -- спросила она брата.

-- Возможно! -- отвечал тот.

Тогда молодая девушка порывисто встала и произнесла:

-- Что-то непреодолимое влечет меня... Какое-то предчувствие, которому я должна повиноваться. Жак, дорогой мой мальчик, я еду в Сен-Жермен!

-- А я должен тебя сопровождать?

-- Нет, ты останешься здесь! Ни слова не говори о моем путешествии никому! Ни госпоже Фортен, ни следователю, ни кому бы то ни было другому!

В течение получасового путешествия в Сен-Жермен Марта наметила себе простой, но оригинальный план действий.

По прибытии на место она направилась прямо в госпиталь. Молодая девушка хорошо знала, что нельзя иметь свидания с раненым, не назвав даже его имени; да и вообще в больницах существуют свои правила, нарушать которые, не заручившись протекцией, нельзя. Поэтому она спросила у швейцара адрес главного врача и, к счастью, застала его дома.

После продолжительных переговоров главный врач наконец решился допустить ее к больному, предупредив девушку, что больному пришлось выдержать серьезную операцию.

-- Теперь я вам скажу все, -- произнесла девушка, -- свое имя, происхождение, события...

-- Не надо, дитя мое! Храните свой секрет - он принадлежит вам одной, а мне необходимо знать его только постольку, чтобы иметь возможность помочь вам!

Десять минут спустя доктор провел молодую девушку в госпиталь, где в маленькой комнатке лежал раненый, а по дороге вкратце познакомил Марту с ужасной раною полицейского агента, что повлекло за собой трепанацию.

Удар был нанесен немного повыше уха каким-то тяжелым орудием, кастетом или молотком.

Погруженный в глубокий обморок, раненый едва перенес операцию трепанации, единственную, способную его спасти.

Доктор тихо удалился, оставив молодую девушку наедине с раненым.

Марта подошла к больному, голова которого, вся покрытая бинтами, покоилась на подушке, и дотронулась до его горячей руки, но не решалась заговорить.

Агент видел это колебание и, понимая, что только очень серьезная причина могла привести в госпиталь эту молодую особу в глубоком трауре, сказал ясным, но тихим, как дыхание, голосом:

-- Что вам угодно, сударыня?

-- Я - Марта Грандье!..

 А!.. Его дочь... в трауре... и одна... Боже мой!.. Что случилось?

-- Отец умер! В Мезон-Лафите совершено убийство... вы сами сделались жертвою преступления. И в этом обвиняют невинного!.. Сжальтесь и скажите, что знаете. Кто вас ударил?.. чем?.. при каких обстоятельствах?.. постарайтесь вспомнить... о, умоляю вас!

Больной отвечал своим слабым голосом:

-- Все, что я могу сообщить, сводится к весьма немногому. Я на коне преследовал человека в каштановой ливрее, которому ваш отец вручил письмо. Этот человек только-только вскочил на лошадь, которую держал за повод лесной сторож.

-- Вы не помните, как он выглядел?..

-- Он, кажется, был высок... силен... блондин... и очень напоминал слугу из хорошего дома... Он скакал... подпускал меня к себе... потом опять скакал вперед, как будто хотел завлечь меня в западню... Я это заметил слишком поздно... Такое ожесточенное преследование продолжалось с четверть часа, и хотя я не знаю этот лес... но, кажется, мы вертелись... в довольно ограниченном пространстве... в пустынном месте... где нельзя было встретить ни души... я припоминаю это место, где проезжал уже... несколько сучковатых дубов... решетка с запирающейся дверцей... я один... безоружен... официального приказания не имею...

Положение показалось мне серьезным... и я все больше думал: не в западню ли хотят меня поймать? Еще несколько прыжков, и я... перед дверью решетки, широко открытой... Человек, которого я преследую, оборачивается в седле... смеется и издает свист... Он мчится, как стрела... между стволами дубов... Что-то задевает мои уши, обвивается вокруг головы... я в петле... лассо выхватило меня из седла и сбросило на землю с неслыханной силой... Оглушенный этим падением, я, однако, пытался бороться, кричать, защищаться, но не успел. Человек, одетый в костюм лесного сторожа... прыгнул из-за дуба... это он держал за повод лошадь... другого... о!.. я узнал бы его через пятьдесят лет... коренастый, осторожный, с длинною темно-русою бородой. Все это произошло с быстротою молнии! Он нанес мне страшный удар по голове каким-то инструментом... Казалось, что голова моя раздроблена... что я умираю!..

Марта, дрожащая и заплаканная., слушала этот прерывистый рассказ.

-- Довольно, пожалуйста, довольно! -- сказала она, пожимая руки утомленного больного. -- Благодарю!.. О, благодарю от всего сердца! Вы спасаете от отчаяния бедных неутешных стариков, возвращаете свободу, жизнь и честь невинному. Теперь я могу все рассказать вам, если вам не вредно!

-- Говорите, это успокоит меня. Я должен знать подробности этого ужасного и загадочного дела, на то я и полицейский агент. Но позвольте мне сделать сначала небольшое замечание... человек, набросивший на меня лассо, сделал это с поразительною ловкостью, на какую способны только южные американцы, гаучо или мексиканцы. Он иностранец...

Он ни причем, как при краже, так и при убийстве в лесу. Раненый - живое доказательство его невиновности. Мы докажем также, что не он виновник преступления на улице Св. Николая!

Потом молодая девушка рассказала все, что узнала об аресте Фортена и ходе судебного разбирательства.

Жерве, которого мало-помалу охватывала усталость, находил всю историю страшно запутанной и жалел, что пока не в состоянии помочь, но обещал, как только поправится, приложить все свои силы, чтобы распутать дело.

Девушка поблагодарила его от всего сердца и обещала в скором времени опять навестить, затем вырвала листок бумаги из книжки, в которую заносились заметки о ходе болезни, и написала на нем следующие строки:

Сен-Жерменский госпиталь.

28 апреля 1898 года".

Она прочла вслух, и спросила раненого, согласен ли он под этим подписаться.

-- С большим удовольствием! -- ответил тот, подписав внизу листка свое имя.

 Еще раз благодарю, и до скорого свидания! -- сказала сияющая девушка, покидая агента.

Она вкратце передала результаты свидания ожидавшему ее доктору и отправилась на станцию, чтобы вернуться в Мезон-Лафит. Идя быстро, обрадованная своею удачею и возможностью утешить родителей Леона, молодая девушка и не заметила, что за нею следуют какие-то два господина. На станции, купив билет и удостоверившись в целости записки агента, она положила портмоне обратно в карман и туда же сунула носовой платок.

Вскоре один из двух следовавших за ней людей оступился на лестнице и упал на колени. К нему сейчас же подбежали, чтобы оказать помощь. Причиной падения оказалась апельсинная корка; произошла суматоха, и Марта, внесенная людской волной, вошла в вагон.

Приехав в Мезон-Лафит, она вышла, опустила руку в карман и хотела вынуть портмоне, где, кроме свидетельства Жерве, лежал ее дорожный билет. Дрожь пробежала по ее телу, и из груди невольно вырвался крик - обокрали!

Случай этот сам по себе был не важен, по крайней мере с точки зрения администрации, так как кражи кошельков на железных дорогах не редкость. Важно было знать, кто совершил похищение, -- простой карманный воришка или один из бандитов, стремившихся погубить Фортена? Конечно, раненый агент мог дать вторичные показания, письменные или устные, в присутствии свидетелей, но ведь он был опасно болен!..

ее несчастного отца.

Вот оно:

"Фортен виновен! Не будучи в состоянии спасти его, соучастники, товарищи "Красной звезды", покидают его. Свидание с раненым из Сен-Жермена бесполезно. Новая попытка стоила бы ему жизни. Берегитесь сами. Вам запрещается, под страхом смерти, хлопотать в пользу того, кто должен искупить свою ошибку. При убийстве не оставляют доказательств".

Как и письма, адресованные Грандье, это послание было запечатано красной звездой.