| Автор: | Буссенар Л. А., год: 1900 |
| Категории: | Роман, Приключения |
ГЛАВА IX
Тщетные предосторожности. -- Дьявольская ловкость. -- Это - английской работы. -- На свободе. -- Вознаграждение. -- Истинный друг. -- Отправимся в Клондайк! -- Отъезд в Америку.
Убийство в Батиньоле навсегда осталось тайной, а виновники его не были раскрыты. Совершенное с неслыханною дерзостью и смелостью, оно сильно взволновало общественное мнение; но парижской полиции, несмотря на все ее искусство, не удалось обнаружить ни малейшего следа преступников. Только, может быть, Тоби No 2 да его товарищи, агенты Мельвиля, подозревали правду.
Жертвою был семидесятилетний старик, очень скупой, слывший богачом в квартале, собиравший драгоценности и деньги. С ним жила единственная служанка, почти шестидесятилетняя, немного глухая и, по слухам, любившая пропустить стаканчик.
В день убийства старик получил в банке пятьдесят тысяч франков и возвратился веселый, шелестя синими бумажками и любуясь ими: потом заперся в маленьком кабинете, где находился его денежный сундук и куда никто, кроме него, не входил, даже прислуга. Впрочем, он простирал свои предосторожности до чрезвычайных размеров и сделал все возможное, чтобы превратить эту комнату в неприступную крепость: ставни, плотно закрывавшие окна, были покрыты стальными листами и снабжены целой системой запоров и пружин. Кроме того, входная дверь запиралась цепями и стальными перекладинами. Наконец, отверстие каждого камина было закрыто на уровне человеческого роста прочною решеткою. К несчастью, хозяин забыл обить железом пол и стены, тогда бы он жил в закупоренном металлическом кубе.
Но как бы то ни было восьмого апреля освободилось помещение как раз над квартирою старика, находившейся на четвертом этаже старого дома по улице Бурсольд. Какие-то люди перевезли сюда скудную мебель, внеся вперед трехмесячную плату за квартиру. Они уходили и приходили в определенное время как мастеровые или служащие и рано возвращались в свое скромное жилище. Ночью с дьявольской ловкостью и смелостью они ухитрились проделать отверстие в полу, отделявшем их жилище от квартиры старого скупца. Они работали без всякого шума и выполнили эту каторжную работу за восемь ночей. Очевидно, им было хорошо известно расположение комнат в квартире старика, так как отверстие пришлось как раз над маленькой кладовой. На восьмую ночь они спустились в нее.
Должно быть, старик услыхал легкий шум, потому что встал и взял спичку, найденную потом в его руке.
Тогда воры ворвались в его комнату, схватили его, задушили и бросили на ковер, сами же кинулись к денежному сундуку. Зная наверняка, что лом им не поможет, они пробили металлическую стенку при помощи целого набора различных инструментов, а сделав одно отверстие, принялись за второе. Мало-помалу, менее чем за два часа, они проделали в двери круглое отверстие на уровне замка. Однако им не удалось сломать его; тогда один из них запустил руку и вытащил пачку в пятьдесят тысяч франков, находившуюся сверху. Удовольствовались ли они такой добычей или услыхали какой-то подозрительный шум вблизи, неизвестно. Ясно одно: они не смогли или не успели проделать отверстие с другой стороны денежного сундука.
Поднявшись в свою квартиру, они переменили одежду и покинули помещение в три часа утра.
Служанка ничего не слыхала. В шесть часов она постучалась к хозяину, дверь комнаты которого была по обыкновению наглухо закрыта. В восемь часов она опять подошла к двери, испугалась, спустилась к привратнику и попросила его привести полицейского.
Убийство было обнаружено, а вместе с тем и кража. Не знали, кого подозревать. Только Тоби догадывался об истине. Он мог добыть от французских агентов некоторые разъяснения, видел улики и сказал Редону:
-- Это - английская работа! Ваши французские бандиты не имеют таких совершенных инструментов.
-- Очень возможно, Тоби, -- с важностью отвечал журналист, -- впрочем, у меня нет национального самолюбия!
Английский агент при помощи своего товарища начал розыски, но они ни к чему не привели.
Пришлось сделать заключение, что убийцы покинули Францию, увезя с собою и пятьдесят тысяч франков, предмет их преступных вожделений. Кроме того, агент заявил журналисту и его друзьям:
-- Я уверен, что вас сбили с толку деятели "Красной звезды". Думаю даже, что эти два злодея уехали, как и предупреждали, в Клондайк - ловить в мутной воде миллионы. В их руках был основной капитал, необходимый для начала предприятия - пятьдесят тысяч франков, добытых преступлением!
-- Но тогда их было бы легко арестовать в Гавре или Ливерпуле, на пути в Америку?..
-- Они слишком хитры, чтобы сесть на французский или английский пакетбот. Я думаю, они уже достигли границы, бельгийской или германской, и продолжают путь в Антверпен или Бремен. Ах, если б я мог быть одновременно в двух-трех местах!
-- Ну, поезжайте сами в Бремен, а своего товарища отправьте в Антверпен.
-- Я не смел просить вас об этом! -- сказал агент, глаза которого заблестели. -- Ведь мне приказано оберегать вас.
-- Благодарю, мой Тоби, я теперь сам себя могу охранить и защитить. Не бойтесь ничего и посылайте каждый день известия!
Когда оба агента уехали, Редон вернулся в Версаль и подоспел как раз к освобождению Леона Фортена. Несчастный пленник, которого содержали до тех пор в большой строгости, очутился на свободе, ничего не понимая, как и в день своего ареста.
Его выпустили из заключения, как и арестовали, без всяких разъяснений. Он сначала не узнал своего верного друга Редона, с его бородой, бледностью и остатком лихорадочного блеска в глазах.
Когда они пришли домой, Леон открыл дверь, влетел в комнату вихрем и, увидев мать, протянул к ней руки, говоря сквозь слезы:
-- Мама!.. Бедная моя мама!
Старушка обняла его, едва сумев проронить слабым голосом:
-- Мальчик мой, дорогой... наконец-то... мы не жили... разлученные с тобою... несчастный... обвиненный в таком преступлении!.. О, эти судьи!.. Тебя, саму доброту, честность... тебя подозревать!..
Он вырвался из объятий матери и кинулся на грудь к отцу, бледному, почти бездыханному, не произнесшему ни слова, а только плакавшему как ребенок.
В то время, как Поль Редон пожимал руки стариков, знавших, какое участие он принимал в освобождении их сына и не находивших нужных слов, чтобы отблагодарить, Леон с восхищением вскричал:
-- Мадемуазель Грандье! Вы здесь! О, да благословит вас Бог за это!
-- Милостивый государь, -- сказала та с достоинством, -- роковая судьба соединила ваши страдания с нашими. У этих страданий - один источник и потому мы с братом жаждали первыми, после ваших родителей, засвидетельствовать вам свое уважение!
Растроганный, забывший все пытки заключения, все оскорбления толпы, Леон горячо пожал протянутые руки молодой девушки и ее брата.
А что у вас нового, мадам Фортен? -- спросил Редон.
-- Плохие новости, на нас все показывают пальцем, так что на улицу нельзя выйти. Потом бедный наш Леон потерял свою должность в Сорбонне. Вот письмо, извещающее об этом!
-- Ах, -- с горечью сказал Леон, -- даже судебная ошибка не проходит даром! Теперь я без должности, имею массу врагов. Что делать, Боже мой, что делать?
-- Покинуть отечество, -- посоветовал Редон, -- устроиться за границей и отплатить презрением за презрение!
-- Но я беден, а мои родители тоже не имеют средств!
Это очень легко устроить! -- возразил журналист. -- Ну-с, папа Фортен, сколько вам нужно в год, чтобы прожить прилично?
-- Я не знаю, право! -- робко заявил тот.
-- Ну, вот: у меня есть на берегу моря, в моей дорогой Бретани (я ведь бретонец) прелестный домик, с садом. Вы поселитесь в нем и будете там выращивать овощи... жизнь там дешевая... довольно ста франков в месяц.
-- Но, дорогой Поль... -- прервал Леон.
-- Что ты хочешь от своего дорогого Поля? Я твой компаньон, не так ли? Мы учредим, если ты хочешь, общество. Я внесу капитал, ты - свой ум и свои технические познания, материальная жизнь твоих родителей обеспечена частью капитала.
Я перестаю понимать!
-- Изволь, объясню: тебе нужно пятьдесят тысяч франков, чтобы сделать карьеру в Клондайке, но не так, как "Красной звезде", конечно. Я тебе даю эту сумму, так как уверен, что заработаю на ней пятьдесят миллионов! Значит, я сделаю выгодное дело! Впрочем, мы отправимся вместе в Клондайк, так как жизнь здесь невесела.
-- Итак, решено, мы едем наживать капиталы?
Чем раньше, тем лучше, и я думаю, что с помощью твоей выдумки миллионы быстро потекут в наши руки. Вероятно, там мы встретим и злодеев, которые под маркой "Красной звезды" совершили столько преступлений, принесли столько горя. Я очень бы не прочь отплатить им той же монетой и испробовать на них месть краснокожего.
Брат Марты поднялся при этих словах и, дрожа от гнева, произнес:
Господа, они убили моего отца, возьмите меня с собою, чтобы отомстить за него!
-- Хорошо, мой молодой друг! -- с горячностью отвечал журналист.
-- Сколько вам лет?
-- Шестнадцать, но, клянусь, я по храбрости не уступлю взрослому!
-- В 1870 году многие юноши ваших лет были неустрашимыми солдатами. Вы идете с нами!
Благодарю, вы не раскаетесь. Что касается сестры, то...
-- Она не покинет тебя, друг мой! -- прервала молодая девушка, вставая в свою очередь.
-- Как, мадемуазель!? -- вскричал Леон. -- Вы решитесь подвергнуть себя пыткам ледяного ада, лишениям, холоду, ужасному, мертвящему холоду?!..
-- Наш покойный отец завещал отомстить убийцам, и я буду везде преследовать их. Я не боюсь ледяного ада, не побоюсь, если нужно, и Сахары, я перенесу самые страшные страдания, даже самую смерть, без колебания, без сожаления, без жалоб!
Все это было сказано спокойно, с холодной решимостью человека, не желающего раздумывать.
Тогда молодая девушка продолжала:
-- Будьте уверены, я не помешаю. Бедный отец как будто предчувствовал и воспитывал меня по-американски. Я сильна, приучена к трудностям, занималась всевозможными видами спорта. Я буду для вас спутником, берущим на себя часть работы и опасности. Наконец, у нас есть небольшие деньги, остатки прошлого величия, около десяти тысяч франков. Это наш с братом пай в ваше предприятие. Таким образом мы станем вашими компаньонами, не так ли?
-- Мадемуазель, -- почтительно отвечал журналист, -- для нас ваши желания - закон! Теперь последнее слово! Надо приготовиться к отплытию в Америку в течение недели!
-- Но мы готовы! -- в один голос отвечали брат и сестра.
Чудесно! А ты, Леон?
-- Мне надо три дня на сборы.
-- Решено! Я со своей стороны жду вашего известия, которое рассчитываю получить не раньше, как через два дня. От этого зависит время нашего отъезда! Я сообщу вам его тотчас по получении.
Марта с братом вернулись на виллу Кармен, которую они вскоре должны были покинуть навсегда. Леон Фортен заперся в своей маленькой лаборатории и с увлечением отдался работе. Старики Фортен, удрученные мыслью о близкой разлуке с сыном, но сознавая ее неизбежность, готовились к отъезду в Бретань.
Так прошли двое суток. Редон начал уже волноваться, как вдруг получил телеграмму. Он запер сундуки и в автобусе Западной Компании отправил их на станцию св. Лазаря. Сам же, дав необходимые инструкции ключнице, пешком отправился на вокзал Западной дороги. По пути встретился ему товарищ и спросил:
Вы уезжаете?
-- В Мезон-Лафит! -- отвечал он.
приветствий Редон вынул из кармана телеграмму и прочел:
"Бремен, четверг, 5 мая 1898 года, 2 часа. Компаньоны "Красной звезды" сегодня утром сели на пакетбот "Император Вильгельм", отправляющийся в Нью-Йорк, потом в Канаду и Клондайк. Уезжают в полдень. Я поеду тоже и буду следить за ними до конца. Адресовать письма - Силька-Ванкувер, потом Доусон-Сити.
Тоби No 2".
Поняли? -- спросил Редон. -- Нет, конечно! Сейчас объясню! -- и он подробно пересказал им свои приключения, начиная с того момента, когда он делал отпечатки ног убийц в саду на улице Св. Николая.
Когда все было выяснено, сообщены все сведения относительно "Красной звезды", он прибавил:
-- Сегодня четверг, вечер, 6-е мая. Завтра утренним поездом мы отправляемся в Гавр, в шесть часов. В прилив снимаемся с якоря и вперед! В Америку, куда зовет нас жажда мщения и богатства!