| Автор: | Верн Ж., год: 1870 |
| Категории: | Роман, Приключения |
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
ТОРРЕСОВ ПРОЛИВ
В ночь с 27 на 28 декабря "Наутилус" покинул Ваникоро и с огромной скоростью помчался на юго-запад. В три дня он прошел расстояние, отделяющее Ваникоро от юго-восточной части Новой Гвинеи, то есть свыше трех тысяч километров.
Первого января 1863 года рано утром Консель встретил меня на палубе "Наутилуса".
- Не разрешит ли хозяин пожелать ему счастливого нового года? - спросил он.
- Как же, как же, Консель, с таким же удовольствием принял твое пожелание, как если бы мы были в Париже, в моем кабинете, в Ботаническом саду. Благодарю за поздравление и, в свою очередь, поздравляю тебя. Только позволь спросить, как понимать твое пожелание счастья в новом году? Видишь ли ты это счастье в окончании нашего плена или в продолжении чудесного путешествия?
- Право, - сказал Консель, - я не знаю, что ответить хозяину. Несомненно, мы наблюдаем любопытные вещи, и за те два месяца, что мы здесь, нам некогда было скучать. Последнее по времени зрелище здесь всегда самое поразительное, и если эта прогрессия сохранится, то трудно представить себе, до чего мы дойдем! Думаю, что никогда больше мы не встретим такого случая...
- Никогда!.. Ты прав, Консель.
- Кроме того, капитан Немо вполне оправдывает свое латинское имя Никто: он так же мало стесняет нас, как если бы его и не было на свете!
- Верно, Консель.
- Поэтому позволю себе сказать хозяину, что я буду считать счастливым тот год, который даст нам возможность увидеть все!
- Увидеть все, Консель? Это может быть слишком много. Кстати, что об этом думает Нед?
Нед Ленд думает как раз обратное, - ответил Консель. - Это человек с прозаическим складом ума и властным желудком. Ему наскучило все время глядеть на рыб и есть рыбное. Отсутствие хлеба, мяса, вина мучительно для этого англо-сакса, привыкшего к кровавым бифштексам и к ежедневной дозе виски, джина или бренди[39].
- А меня это всего меньше смущает, - сказал я. - Я отлично приспособился к режиму "Наутилуса".
- И я также, - ответил Консель. - Поэтому я так же охотно готов остаться здесь, как охотно Нед Ленд бежал бы отсюда. Итак, если начинающийся год будет несчастлив для меня, он будет счастливым для него, и наоборот. Таким образом, кто-нибудь из нас обязательно будет удовлетворен. Хозяину же я позволяю себе пожелать то, что он сам себе желает.
- Спасибо, Консель. Прошу тебя только отложить на время решение вопроса о новогодних подарках и довольствоваться крепким рукопожатием. Ничего больше я не могу тебе сейчас предложить.
- Хозяин никогда не был более щедрым, - ответил Консель.
Второго января лаг показывал, что мы прошли одиннадцать тысяч триста сорок миль со времени нашего отправления из Японского моря.
Впереди "Наутилуса" находились опасные зоны коралловых морей, омывающих северо-восточные берега Австралии.
Наш корабль плыл на расстоянии нескольких миль от предательского барьера из рифов, который чуть не погубил 10 июня 1770 года корабли капитана Кука. Судно, на котором находился сам Кук, наткнулось на скалу и не затонуло только благодаря тому, что кусок коралла, отломившийся при столкновении, закрыл собой пробоину.
Мне очень хотелось осмотреть этот барьер в триста шестьдесят лье, о который всегда бурное море разбивается с грохотом, напоминающим раскаты грома.
Но в это время наклон рулей глубины увлек "Наутилус" в нижние слои воды, и мне так и не удалось увидеть эти коралловые стены. Пришлось довольствоваться знакомством с фауной этих мест путем осмотра рыб, попавших в сети.
Я заметил в числе прочих разновидностей скумбрию размером с доброго тунца, с серебристо-синим телом, исчерченным поперечными полосками, исчезающими после смерти. Эти скумбрии провожали нас целыми стаями и служили нам на редкость вкусными деликатесами. В сети попадались также в большом количестве спары длиной не больше пяти сантиметров, но очень вкусные, и триглы, настоящие морские ласточки. Среди моллюсков и зоофитов в петлях сети я нашел также различных, представителей альционарий, лужанок живородящих, байдарок, молотков.
Через два дня после того как мы пересекли Коралловое море. 4 января, мы очутились в виду берегов Новой Гвинеи. Капитан Немо сказал мне при встрече, что он собирается пройти в Индийский океан через Торресов пролив. Больше он ничего не добавил, но Неду Ленду и этого было достаточно: он с удовлетворением отметил, Что мы приближаемся к европейским морям.
Торресов пролив пользуется скверной репутацией как из-за его опасных рифов, так и из-за дикости племен, населяющих его берега. Он отделяет Австралию от Новой Гвинеи.
"Наутилус" подошел к входу в этот опаснейший в мире пролив, перед которым в раздумье останавливались даже самые смелые мореплаватели. Этот пролив был открыт Луи Пац де-Торресом на обратном пути из южных морей в Меланезию; здесь в 1840 году едва не погибла на мели экспедиция Дюмон-Дюрвиля. Даже "Наутилус", которому не страшны были ни меди, ни скалы, должен был опасаться его коралловых рифов.
Торресов пролив имеет примерно сто тридцать пять - сто сорок километров в ширину, но он загроможден неисчислимым количеством островов, островков, утесов и подводных скал, делающих почти невозможным проход через него.
Капитан Немо, учитывая это, принял все необходимые меры предосторожности: "Наутилус" плыл в полупогруженном состоянии с очень малой скоростью.
Лопасти его винта, как хвост усталого кита, медленно били воду.
Воспользовавшись этим обстоятельством, я и оба моих товарища вышли на вечно пустующую палубу и стали за рулевую рубку. Капитан Немо находился в рубке, лично управляя "Наутилусом".
У меня перед глазами лежала превосходная карта Торресова пролива, составленная инженером-гидрографом Винцендоном Дюмуленом и мичманом экспедиции - впоследствии адмиралом - Купван-Дюбуа, принимавшим участие в последней кругосветной экспедиции Дюмон-Дюрвиля. Эта карта, а карта, составленная капитаном Кингом, - лучшие карты Торресова пролива, распутывающие этот непроходимая лабиринт. Я разглядывал их с величайшим вниманием.
Вокруг "Наутилуса" море яростно клокотало. Сильное течение, катящее свои воды с юго-востока на северо-запад со скоростью двух с половиной миль в час, разбивалось о рифы, выступавшие из воды чуть не на каждом шагу. - Опасное место! - сказал мне Нед Ленд. - Действительно, хуже не придумать, - ответил я, - даже для такого вездехода, как "Наутилус".
- Надо полагать, что этот промятый капитан хорошо знает свой путь, ибо я вижу дальше такую коралловую кашу, при одном соприкосновении с которой "Наутилус" рассыплется на куски!
И в самом деле, положение было очень серьезным. Но "Наутилус", словно по волшебству, благополучно проскальзывая мимо самых грозных утесов. Он не придерживался проложенного "Астролябией" и "Усердным" пути, на котором едва не погибли эти корабли Дюмон-Дюрвиля. Подводный корабль держал курс много северней и, только обогнув остров Меррея, возвратился на юго-запад, к проходу Кумберленда. Я подумал было, что теперь капитан Немо поведет "Наутилус" прямо по этому проходу, но, неожиданно повернув на северо-запад, подводный корабль поплыл, лавируя среди бесчисленных островов и островков, к острову Таунда и Опасному каналу.
Я с удивлением спрашивал себя, неужели капитан Немо будет так неосторожен, что войдет в этот канал, где сели на мель оба корабля Дюмон-Дюрвиля. Но в это время, снова переменив направление, "Наутилус" пошел прямо на запад, к острову Гвебороару.
Было уже около трех часов пополудни. Прилив почти достиг своей высшей точки, и волнение утихло. "Наутилус" подошв к Гвебороару. Мы были всего в двух милях расстояния от живописного берега, поросшего пальмами.
Вдруг сильный толчок опрокинул меня на палубу. "Наутилус" наткнулся на риф и остановился, слегка накренившись вправо.
Поднявшись на ноги, я увидел, что на палубу уже вышли капитан Немо и его помощник. Они осматривали судно, обмениваясь короткими фразами на неизвестном мне языке.
Вот каково было положение. За штирбортом виднелся остров Гвебороар, вытянувшийся с севера на юг, как гигантская рука. На востоке из воды уже начали показываться обнажаемые отливом верхушки рифов.
Мы прочно сели на мель, вдобавок в таком месте, где приливы не бывают высокими. Однако корабль нисколько не пострадал от столкновения, настолько прочным был его корпус. Но если "Наутилусу" не удастся сняться с мели, он рискует остаться навсегда прикованным к этим скалам, и тогда - конец кораблю капитана Немо.
Так я думал, когда ко мне приблизился капитан Немо, по обыкновению невозмутимый и спокойный. На его лице нельзя было прочитать ни раздражения, ни волнения.
- Катастрофа? - спросил я его.
- Нет, небольшая заминка, - ответил он.
- Но все-таки это происшествие может заставить вас снова стать обитателями той самой земли, от которой вы бежите?
Капитан Немо как-то странно взглянул на меня и отрицательно покачал головой. Он хотел, видимо, дать мне понять, ничто никогда не заставит его вернуться на землю.
Затем он сказал:
Что вы, профессор! Положение "Наутилуса" совсем не такое безнадежное. Он еще будет знакомить вас с чудесами океана. Наше путешествие только началось, и я не хочу так скоро лишиться чести быть вашим спутником!
- Однако, капитан, - возразил я, делая вид, что не замечаю иронии, звучащей в его словах, - "Наутилус" сел на мель в разгаре прилива. Заметьте, что тихоокеанские приливы вообще невысокие; если только вы не найдете способа как-нибудь облегчить "Наутилус", я не вижу, каким образом бы заставите свой корабль снова всплыть на воду.
- Вы правы, профессор, - ответил капитан Немо, - тихоокеанские приливы невысокие, но все-таки в Торресовом проливе уровень высокой и низкой воды разнится на полтора метра. Сегодня у нас четвертое января, и через пять дней наступит полнолуние. Я буду очень удивлен, если луна, этот верный спутник земли, не поднимет морскую воду достаточно высоко, чтобы оказать мне эту пустячную для нее услугу.
С этими словами капитан Немо, сопровождаемый своим помощником, удалился внутрь "Наутилуса".
- Ну что, господин профессор? - спросил Нед Ленд, подошедший ко мне тотчас же после ухода капитана.
- Вот что, друг Нед: мы спокойно дождемся прилива де пятого января. Выходит так, что луна любезно снимет нас с мели.
- Только всего?
- Только всего!
- И капитан не намерен, чтобы сняться с мели, завести якоря и пустить полным ходом машину?
- Зачем все это, раз нас снимет с мели прилив? - просто ответил Консель.
Канадец недовольно посмотрел на Конселя и пожал плечами. В нем говорило теперь оскорбленное чувство моряка.
что настало время лишить капитана Немо нашего общества!
- Видите ли, дружище Нед, - ответил я, - не все так мрачно смотрят на будущее этого замечательного корабля, как вы. Потерпите четыре дня - мы узнаем точно, какова сила приливов Тихого океана. Кстати сказать, совет бежать был уместен в виду берегов Англии или Прованса. Но вблизи берегов Новой Гвинеи с этим не стоит спешить - ведь никогда не поздно будет прибегнуть к этой крайности, если "Наутилус" не снимется с мели.
- Но нельзя ли хоть сойти на землю? - огорченно спросил Нед Ленд. - Вот остров. На этом острове растут деревья. Под ними бродят земные животные - живые котлеты, ростбифы и бифштексы... С каким удовольствием я съел бы кусок мяса!
- Вот в этом Нед прав, - сказал Консель. - Я всецело присоединяюсь к его мнению. Не может ли хозяин добиться у своего друга, капитана Немо, разрешения сойти на этот берег хотя бы для того, чтобы мы не потеряли привычки ходить по твердой земле?
- Я могу попросить у него разрешения, но уверен, что он откажет.
К моему искреннему изумлению, капитан Немо дал мне просимое разрешение немедленно и с большой охотой. Он даже не потребовал от меня обещания вернуться на борт. Впрочем, путешествие по островам Новой Гвинеи было настолько опасным предприятием, что я не посоветовал бы Неду Ленду пускаться в него. Лучше было оставаться пленником на "Наутилусе", чем попасть в руки туземцев - папуасов.
Я не решился спросить, предполагает ли капитан Немо сопровождать нас. Впрочем, я был уверен, что никто из матросов не будет отпущен с нами и Неду Ленду самому придется управлять шлюпкой. Но земля находилась едва в двух милях от нас, и, будучи отличным моряком, канадец без труда проведет легкую лодчонку среди гряды скал, гибельных для больших судов.
Назавтра, 5 января, шлюпку вынули из гнезда и спустили на воду.
Это легко сделали два матроса. Весла были сложены на дне, нам оставалось только занять места на скамьях.
Море было довольно спокойно. Легкий бриз дул с берега. Консель и я сидели на веслах. Мы энергично гребли, а Нед направлял шлюпку в узкие проходы между рифами.
Шлюпка великолепно слушалась руля и летела, как стрела.
Нед Ленд не скрывал своего восторга. Он чувствовал себя узником, вырвавшимся на свободу, и не думал о том, что скоро придется возвратиться в тюрьму.
- Мы сейчас будем есть мясо! - почти пел он. - И какое мясо! Настоящую, неподдельную дичь! Правда, без хлеба ... Я не! говорю, что рыба - невкусная пища, но, согласитесь сами, нельзя же все время есть только рыбу да рыбу! Кусок свежего! мяса, зажаренный на угольках, может только внести приятное разнообразие в наскучивший стол!
- Остается только узнать, - заметил я, - есть ли дичь в этих лесах, и если есть, то не достигает ли она таких размеров, при которых охотник сам легко может стать дичью?
- Чепуха, господин профессор, - возразил Нед Ленд, обнажая зубы, острые, как лезвие топора, - я готов съесть даже тигра, хороший кусочек жареного тигра, если на этом острове нет других животных?
- И к какой бы породе ни принадлежало первое встреченное нами животное - будь то неоперенное четвероногое или пернатое двуногое, - я готов приветствовать его метким выстрелом из ружья!
- Не беспокойтесь, профессор, - возразил канадец, - гребите смело! Не пройдет и получаса, как я предложу вам блюдо, изготовленное по наилучшему рецепту.
В половине девятого шлюпка "Наутилуса" причалила к песчаному пляжу, благополучно миновав коралловое кольцо! окружающее остров Гвебороар.