| Автор: | Верн Ж., год: 1870 |
| Категории: | Роман, Приключения |
ГЛАВА ВТОРАЯ
НОВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ КАПИТАНА НЕМО
Двадцать восьмого января, поднявшись в полдень на поверхность моря под 9°4' северной широты, "Наутилус" оказался в виду какой-то земли, лежавшей в восьми милях к западу. Мне бросилось в глаза прежде всего нагромождение довольно высоких гор с прихотливыми и капризными очертаниями; некоторые из гор достигали высоты в две с лишним тысячи футов. После того как наблюдения были сделаны, я спустился в салон и увидел по отметке на карте, что мы находимся у берегов острова Цейлона - этой жемчужины Индии.
Я отправился в библиотеку, чтобы поискать книги об этом плодороднейшем на земле острове, и нашел труд X. К. Сирра, озаглавленный "Цейлон и сингалезцы".
В это время в салон вошел капитан Немо и его помощник.
Капитан посмотрел на карту. Потом, обернувшись ко мне, сказал:
- Остров Цейлон славится ловлей жемчуга. Не хотите ли, господин Аронакс, побывать на месте этой ловли?
- С удовольствием, капитан.
- Отлично. Это очень легко сделать. Правда, мы увидим только место ловли, а не самих ловцов, ибо сезон ловли еще не начался. Но это неважно. Я прикажу сейчас взять курс на Манаарский залив. Мы прибудем туда ночью.
Капитан сказал несколько слов на неизвестном языке своему помощнику, и тот поспешно вышел из салона. Тотчас же "Наутилус" погрузился в воду, судя по указаниям манометра, на глубину в. тридцать футов.
Взяв карту, я принялся разыскивать Манаарский залив и нашел его вблизи маленького островка того же имени, под 9° северной широты, на северо-западном берегу Цейлона.
Для того чтобы достигнуть его, нам нужно было пройти вдоль всего западного побережья острова.
Капитан Немо снова заговорил.
- Господин Аронакс, - начал он, - ловля жемчуга производится в Бенгальском заливе, в Индийском норе, в Китайском и Японском морях, в морях, омывающих юг Америки, в Панамском заливе, в Калифорнийском заливе. Но в Цейлоне эта ловля дает наилучшие результаты. К сожалению, мы слишком рано пришли сюда. Ловцы жемчуга приезжают в Манаарский залив не раньше середины марта - к этому времени здесь собирается до трехсот судов, которые в течение тридцати дней занимаются этим доходнейшим промыслом. Каждое судно имеет команду в десять гребцов и десять ныряльщиков. Последние разбиваются на две смены, поочередно ныряющие в воду. Они спускаются на глубину двенадцати метров при помощи тяжелого камня, который они зажимают между ногами и отпускают, когда достигнут нужной глубины. Затем камень этот, привязанный веревкой к судну, вытаскивается гребцами обратно па борт.
- Значит, эти варварские приемы все еще в ходу?
года.
- Мне кажется все-таки, что скафандр такого типа, как ваши, мог бы оказать существенную пользу в этом промысле.
- Конечно, потому что время пребывания под водой этих бедных ныряльщиков, естественно, очень ограничено. Англичанин Персиваль в описании своего путешествия на Цейлон упоминает об одном кафре, который мог целых пять минут оставаться под водой, но мне это утверждение всегда казалось сомнительным. Я знаю, что есть пловцы, которые держатся под водой почти минуту - пятьдесят семь секунд, а некоторые, самые сильные, даже восемьдесят семь - почти полторы минуты! Но таких очень немного, да и у этих несчастных по возвращению на борт из ушей и носа выходит окрашенная кровью вода. Мне кажется, что средняя продолжительность пребывания ныряльщика под водой не превышает тридцати секунд, и за это короткое время он должен найти, сорвать и бросить в сетку жемчужные раковины. Профессиональные ныряльщики редко доживают до средних лет; большинство из них умирает молодыми, зрение их быстро слабеет, глаза начинают гноиться, все тело покрывается отвратительными язвами. Часто они внезапно умирают под водой - от разрыва сердца.
- Да, - сказал я, - это тяжелая профессия... И подумать только, что столько жизней и сил приносится в жертву женским капризам... Но скажите, капитан, сколько раковин в день может выловить одно такое судно?
- От сорока до пятидесяти тысяч в рабочий день. Говорят, что в 1814 году английское правительство организовало ловлю жемчуга для государства и ловцы набрали за двадцать дней семьдесят шесть миллионов раковин.
- По крайней мере, труд ловца хорошо оплачивается?
- Напротив, чрезвычайно скудно. В Панаме они зарабатывают не больше доллара в неделю. Чаще всего они получают по медной монете стоимостью в одну су[41] за каждую раковину, содержащую жемчужину. Но сколько раковин, собранных ими, не содержит жемчужин!
- По одному су за жемчужину, которая обогащает предпринимателя? Это возмутительно! - сказал я.
- Итак, господин профессор, - сказал капитан Немо, - вам и вашим спутникам удастся осмотреть жемчужное дно Манаарского залива. Если случайно в это время там будет какой-нибудь ловец, вы познакомитесь и с техникой этого промысла.
- Это будет очень, любопытно.
- Кстати, профессор, вы не боитесь акул?
- Акул? - вскричал я.
Этот вопрос показался мне, мягко говоря, праздным.
- Так как же? - настаивал капитан Немо.
- Должен откровенно признаться, капитан, - сказал я, - что я еще недостаточно привык к этим рыбкам...
- А мы к ним привыкли настолько, что уже не замечаем их. Скоро и вы будете так же относиться к ним, - ответил мне капитан. - Мы будем хорошо вооружены и, если удастся, поохотимся за какой-нибудь акулой. Это интересная охота. Итак, профессор, до завтра. Мы отправимся рано утром.
Проговорив это самым беззаботным тоном, капитан Немо вышел из салона.
Если бы вам предложили охотиться на медведей в горах Швейцарии, вы, вероятно, ответили бы: "Отлично, завтра пойдем на охоту за медведями". Если бы вас спросили: "Не хотите ли поохотиться на львов в равнинах Атласа или на тигров в джунглях Индии?", вы, возможно, подумали бы: "Что ж, поохотимся на тигров или на львов, это интересно". Но когда вас приглашают охотиться на акул не с палубы корабля, а в их собственной родной среде, вы, наверное, серьезно задумаетесь, прежде чем принять такое приглашение.
Признаюсь, что, когда капитан Немо вышел из салона, я должен был стереть со лба выступивший холодный пот.
"Подумай хорошенько, - сказал я себе, - спешить некуда. Одно дело - охота на выдр в подводных лесах острова Кресло: это только приятное времяпрепровождение. Но другое дело - бродить по дну моря, когда твердо уверен, что непременно встретишь акулу. Я знаю, что в некоторых местах, в частности на Андаманских островах, негры не боятся нападать на акул с кинжалом в одной руке и петлей - в другой. Но я знаю также, что многие из смельчаков, вступающих в единоборство с этими огромными хищниками, не возвращаются живыми. Кроме того, я ведь не негр, а если бы и был им, то и в этом случае колебания мои были бы до известной степени оправданными".
Кроме того, я не мог понять той беззаботности, с которой капитан сделал мне это предложение. Можно было подумать, что он звал меня в лес на охоту за какой-нибудь безобидной лисичкой.
"Консель, вероятно, откажется, - подумал я. - Это даст и мне возможность отклонить приглашение капитана Немо".
Что касается Неда Ленда, то, признаюсь, я меньше верил в его благоразумие. Опасность, как бы велика она ни была, всегда оказывала притягательное действие на эту воинственную натуру.
Я вернулся к книге Сирра, но перелистывал ее машинально. Между строк мне виделись разверстые пасти акул.
В салон вошли Консель и канадец. Они оба были хорошо настроены и довольно весело. Они не знали, что их ожидает.
- Честное слово, - начал Нед Ленд, обращаясь ко мне, - ваш капитан Немо, - чорт бы побрал его! - только что сделал нам довольно любезное предложение...
- А, - сказал я, - вы уже знаете?..
- С позволения хозяина, - ответил Консель, - скажу, что командир "Наутилуса" пригласил нас посетить замечательные жемчужные промысла в Манаарском заливе. Он был изысканно любезен с нами и вел себя, как настоящий джентльмен.
- Он больше ничего не сказал вам?
- Ничего, - ответил канадец, - если не считать того, что капитан сообщил нам, что он и вас пригласил принять участие в этой маленькой подводной прогулке.
- Действительно, - сказал я. - Но он не сообщил вам никаких подробностей о...
- Никаких, господин профессор. Вы, конечно, пойдете с нами, не правда ли?
- Я?.. Конечно. Я вижу, что вы входите во вкус подводных прогулок, мистер Ленд?
- Да, это любопытно. Очень любопытно.
- Но, может быть и опасно, - сказал я как бы невзначай.
- Что же может быть опасного в простои прогулке на жемчужную отмель? - возразил Нед Ленд.
Ясно было, что капитан Немо не счел нужным пугать моих товарищей мыслью об акулах. Я взволнованно смотрел на них, словно они уже лишились какой-нибудь конечности.
Следовало ли мне предупредить товарищей о грозящей опасности? Конечно. Но я не знал, как взяться за это.
- Не согласится ли хозяин, - сказал Консель, - рассказать нам что-нибудь о ловле жемчуга?
- Конечно, о лове жемчуга! - сказал канадец. - Прежде чем отправляться в путь, надо знать дорогу.
- Ну-с, садитесь, друзья мои, и я расскажу вам о жемчужном промысле все, что сам узнал из книги Сирра.
Нед и Консель сели на диван рядом со мной.
Канадец предложил мне вопрос:
- Господин профессор, что такое жемчужина?
- Для поэта, друг мой Нед, жемчужина - это слеза моря, - начал я, - для восточных народов - это отвердевшая роса; для дам - это драгоценный овальный камень с матовым блеском, который можно носить как украшение на пальцах, на шее или в ушах; для химика - это соединение фосфорнокислых солей с углекислым кальцием; наконец, для натуралиста - это просто болезненный нарост у некоторых двустворчатых ракушек...
- Принадлежащих к типу моллюсков, классу пластинчатожаберных, - подхватил Консель.
- Совершенно верно, мой ученый друг. Все те моллюски, которые выделяют перламутр, то есть голубое, голубоватое, фиолетовое или белое вещество, устилающее внутреннюю поверхность створок их раковин - все они могут производить жемчуг.
- И съедобные ракушки также? - спросил канадец.
- Да, и съедобные ракушки некоторых водоемов Шотландии, Уэльса, Ирландии, Саксонии, Богемии и Франции.
- Так, - сказал канадец, - примем это к сведению. Пригодится когда-нибудь!
- Но главным поставщиком жемчуга является раковина-жемчужница. Жемчуг - не что иное, как перламутровый нарост, принявший сферическую форму. Жемчужина либо прилипает к створкам раковины, либо гнездится в складках тела моллюска. Независимо от того, где образовалась жемчужина - на створках или на теле моллюска, - она всегда имеет ядро, вокруг которого тонкими концентрическими слоями из года в год нарастают перламутровые отложения. Ядром может служить мертвое яичко или просто случайно попавшая под створки песчинка.
- Может ли быть несколько жемчужин в одной раковине? - спросил Консель.
- Это бывает. Некоторые раковины растят целые жемчужные ожерелья. Бывают раковины, которые содержат, - правда, я мало в это верю, - не меньше ста пятидесяти акул.
- Сто пятьдесят акул! - вскричал Нед Ленд.
- Разве я сказал акул? - смущенно спросил я. - Я хотел сказать - жемчужин. Акулы - это бессмыслица.
- Конечно, - сказал Консель. - Но не скажет ли хозяин, каким образом извлекают жемчужины из раковин?
- Есть различные способы. Иногда, когда жемчужина прилипает к створкам, ее просто извлекают щипчиками. Но чаще всего собранные раковины раскладывают на цыновках тут же на берегу; через десять дней, когда моллюски начинают разлагаться, их ссыпают в обширные бассейны с морской водой, а затем вскрывают створки раковин и моют их. Тут начинается работа сортировщиков: собрав сначала жемчужины, прилипшие к створкам, они отделяют от раковин перламутровые пластинки, поступающие в отдельную продажу, и, наконец, подвергают кипячению части тела моллюсков до полного растворения и отцеживают из жидкости все, вплоть до мельчайших жемчужин.
- Ценность жемчуга зависит только от его величины? - спросил Консель.
тела моллюска. Они белого цвета, большей частью непрозрачны, но иногда опалово-прозрачны. Они бывают преимущественно сферическими или грушевидными по форме. Сферические жемчужины идут на браслеты, грушевидные - на серьги и подвески. Те и другие продаются поштучно. Жемчуга, прилипшие к створкам, имеют менее правильную форму и потому ценятся дешевле, чем первые, и продаются на вес. Наконец, третий сорт - это мелкие жемчужины. Они продаются мерками и служат главным образом для различных вышивок, особенно церковных облачений.
- Очевидно, сортировка жемчугов - это длительная и довольно трудная работа? - спросил канадец.
- Нет, мой друг, это очень несложное дело. Эта работа выполняется при помощи одиннадцати сит или решет. Жемчуга, не просеявшиеся через решета с количеством дыр от двадцати до восьмидесяти относятся к первому сорту; не просеявшиеся сквозь отверстия решет с количеством дыр от ста до восьмисот - это второй сорт; наконец, жемчуг, для которого нужно решето с восемьюстами - тысячью дыр, относится к третьему сорту.
- Это остроумно, - сказал Консель. - Я вижу, что работа сортировщиков механизирована... Не может ли сказать хозяин, какой доход приносит эксплоатация жемчужных промыслов?
- Если верить сведениям, сообщаемым Сирром, - ответил я, - то цейлонские жемчужные отмели сдаются на откуп за годовую плату в три миллиона акул.
- Франков! - поправил меня Консель.
- Конечно, франков! Три миллиона франков, - повторил я. - Но мне кажется, что теперь эти отмели не дают уже такого дохода, как раньше. То же самое с американскими отмелями. При Карле V они давали ежегодно жемчугов на четыре миллиона франков, а теперь эта добыча снизилась на две трети. В целом все жемчужные прииски мира дают в год жемчуга примерно на девять миллионов франков.
- Но я слышал, что есть отдельные жемчужины, которые продаются за огромные суммы, - сказал Консель.
- Да, мой друг. История говорит, что Юлий Цезарь подарил Сервилии жемчужину стоимостью в сто двадцать тысяч франков на наши деньги.
- А я слышал, - сказал канадец, - что какая-то древняя дама растворяла жемчуг в уксусе и пила его.
- Это Клеопатра! - воскликнул Консель.
- Должно быть, это было невкусно! - заметил Нед Ленд.
- Это было отвратительно, Нед, - ответил Консель, - но подумайте, что такой стаканчик уксуса стоил полтораста тысяч франков.
- Жалко, что эта дама не была моей женой, - сказал канадец, поглядывая на свои увесистые кулаки.
- Нед Ленд - супруг Клеопатры! - расхохотался Консель.
- Я собирался жениться, Консель, - невозмутимо ответил канадец, - и не моя вина, если дело не выгорело. Я даже купил жемчужное ожерелье Кэт Тендер, своей невесте, но она почему-то вышла замуж за другого. Но это ожерелье стоило мне всего полтора доллара, хотя - поверьте мне на слово, господин профессор, - ни один из камней этого ожерелья не прошел бы через отверстия даже двадцатидырного сита.
- Милый мой Нед! - рассмеялся я. - Это было ожерелье из искусственного жемчуга - обыкновенных стеклянных шариков, наполненных жемчужной эссенцией.
- Все-таки, - возразил канадец, - эта эссенция должна стоит недешево.
- Она ничего не стоит. Это чешуя мелкой рыбешки - уклейки, растворенная в азотной кислоте. Эссенция эта стоит сущие пустяки.
- Теперь я понимаю, почему Кэт Тендер вышла замуж за другого, - с философским спокойствием сказал Нед Ленд.
- Вот этой? - спросил Консель, указывая на драгоценность, лежавшую на черном бархате под стеклом витрины.
- Этой самой. Думаю, что не ошибусь, определив ее стоимость в два миллиона...
- Франков, франков! - поспешно подсказал мне Консель.
- Совершенно верно, в два миллиона франков. И для того, чтобы добыть ее, капитану Немо стоило только нагнуться...
- Вот видите, - вскричал Нед Ленд, - почем знать, может быть, во время завтрашней прогулки мы найдем такую же?
- Гм! - буркнул Консель.
- А почему бы нет?
- К чему нам на "Наутилусе" миллионы?
- На борту они, конечно, ни к чему, но... в других местах...
- В других местах!.. - Консель покачал головой.
- Нед Ленд прав, - сказал я, - если бы мы привезли в Европу или Америку жемчужину ценою в несколько миллионов франков, это придало бы большую ценность рассказам о наших подводных, приключениях, внушило бы к ним большее доверие.
- Несомненно! - согласился канадец.
- Но скажите, - снова начал Консель, которого интересовала больше научная сторона вопроса, чем материальная, - представляет ли какую-нибудь опасность ловля жемчуга?
- Нет, - ответил я живо, - особенно если принимать некоторые меры предосторожности.
- А какие же опасности может представлять такое ремесло? - спросил Нед Ленд. - Разве что проглотишь лишний глоток воды.
- Ну, дело не только в этом, Нед. Кстати, - добавил я, стараясь говорить так же беззаботно, как капитан Немо, - вы не боитесь акул, Нед?
- Это я-то? - воскликнул Нед. - Мне, профессиональному гарпунщику, и вдруг бояться акул!
- Речь идет не о том, чтобы поймать акулу на крюк, втянуть на палубу корабля, отрубить ей топором хвост, вспороть брюхо, вырвать сердце и выбросить его в море.
- Значит, вы спрашивали о...
- В воде?
- В воде!
- Если захватить с собой хороший гарпун!.. Знаете, господин профессор, в общем это довольно неуклюжие животные. Для того чтобы слопать вас, они обязательно должны перевернуться на спину, а за это время вы всегда успеете всадить им гарпун в сердце.
У Неда Ленда была способность произносить слово "слопать" с таким выражением, от которого у меня мороз пробегал но коже.
- А ты, Консель, какого мнения об акулах? - спросил я.
- Я буду совершенно откровенным с хозяином, - начал Консель.
"В добрый час!" подумал я.
- Если хозяин не боится акул, почему же мне, его верному слуге, их бояться?