| Автор: | Верн Ж., год: 1870 |
| Категории: | Роман, Приключения |
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
ПОД 47° 24' ШИРОТЫ И 17°28' ДОЛГОТЫ
Буря отбросила нас к востоку. Всякая надежда бежать близ берегов Нью-Йорка или устья реки Лаврентия пропала. Бедный Нед впал в отчаяние и уединился, как капитан Немо. Мы с Конселем не разлучались.
Я сказал уже, что "Наутилус" был отброшен к востоку, точнее говоря - к северо-востоку. В течение нескольких дней он бродил то под водой, то на поверхности моря, почти все время в тумане, таком опасном для мореплавателей. Туманы эти порождаются преимущественно таянием льдов, которое насыщает атмосферу до предела водяными парами.
Сколько судов гибнет в этих краях, пытаясь добраться до берега, ориентируясь на неверное мерцание огней! Сколько несчастий произошло из-за туманов! Сколько погибло кораблей, несмотря на огни фонарей, несмотря на гудки, несмотря на тревожный звон судовых колоколов! Сколько ударов о подводные камни там, где ветер заглушает шум прибоя!
Неудивительно, что дно морское в этих местах напоминало поле битвы: остатки крушений устилали его - одни старые и обветшалые, другие свежие, с не потускневшей еще медной обшивкой, в которой отражался свет нашего прожектора.
Сколько здесь лежало судов, пропавших без вести со всем своим экипажем и живым грузом эмигрантов! Сколько крушений ежегодно происходит в этих отмеченных во всех справочниках опаснейших зонах у острова Сен-Поль, мыса Рас, пролива Бел-Иль, устья реки Лаврентия.
Только за несколько последних лет в скорбный список потонувших в этих местах кораблей пришлось занести: "Сольвея", "Изиду", "Параматту", "Венгерца", "Канадца", "Англо-сакса", "Гумбольдта", "Соединенные штаты", все потопленные ураганами; "Арктику" и "Лионца", погибших при столкновении; "Президента", "Тихий океан", "Город Глазго", погибших от неизвестных причин.
"Наутилус" плыл среди обломков крушений, точно делая смотр мертвецам.
Пятнадцатого мая мы находились на южной оконечности Ньюфаундлендской отмели. Отмель эта образована морскими наносами. Это значительное скопление всевозможных органических остатков, занесенных сюда либо с экватора Гольфстримом, либо с северного полюса противоположным холодным течением, которое огибает американский берег. Здесь образовалась также чудовищная груда рыбьих костей, остатков моллюсков и зоофитов, миллиардами гибнущих в этих местах.
На Ньюфаундлендской отмели глубина моря очень незначительна: несколько сот футов, не более. Но к югу вдруг возникает глубокая впадина - пропасть в три тысячи метров. Здесь Гольфстрим расширяется. Он тут образует целое море, но теряет при этом свою быстроту и тепло.
Среди рыб, которых "Наутилус" вспугивал при своем приближении, я различил круглоперов, в полметра величиной, с черноватой спиной и оранжевым брюхом, - они являют собой пример исключительной супружеской верности; длинных изумрудных мурен, очень приятных на вкус; карракс с большими глазами, голова которых имеет некоторое сходство с собачьей, бычков и губанов. Но чаще всего нам встречалась треска, которую мы застали в ее излюбленном месте, на отмелях Ньюфаундленда. Можно смело сказать, что треска - это горная рыба, ибо Ньюфаундленд не что иное, как подводная гора. Когда "Наутилус" прокладывал себе дорогу среди сплоченных фаланг трески, Консель не мог удержать возгласа удивления.
- Как, это треска! - вскричал он. - А я был уверен, что треска такая же плоская рыба, как камбала.
- Что за вздор! Треска бывает плоской только в рыбных лавках, когда она попадает уже выпотрошенной. В море это такая же веретенообразная рыба, как голавль, и отлично приспособленная для плавания!
- Хозяину лучше знать, - ответил Консель. - Но как много здесь рыбы - настоящий муравейник!
- Ее было бы неизмеримо больше, друг мои, если бы не ее враги - люди. Знаешь ли ты, сколько икринок мечет одна самка?
- Предположим, что пятьсот тысяч.
- Одиннадцать миллионов, мой друг!
- Одиннадцать миллионов! Ну, этому я никогда не поверю, прежде чем не сосчитаю сам.
- Сосчитай! Но я думаю, что ты сбережешь время, если поверишь мне. Не забывай, что французы, англичане, американцы, датчане, норвежцы ловят треску в огромном количестве. Ее потребляют неимоверно много, и, если бы не необычайная способность размножаться, от этой рыбы давно не осталось бы и следа. Только в Англии и Америке пять тысяч судов с семьюдесятью пятью тысячами моряков заняты ловлей трески. Каждое судно за сезон вылавливает в среднем не менее сорока тысяч штук, что составляет в итоге около двадцати миллионов. У берегов Норвегии ее ловят в таком же количестве.
- Отлично, - сказал Консель. - Я верю хозяину и не стану считать.
- Одиннадцать миллионов икринок. Но я должен сделать одно замечание.
- Какое?
- А то, что, если бы из каждой икринки действительно появилась рыба, достаточно было бы двух пар трески, чтобы накормить всю Англию, Америку и Норвегию.
В то время, как мы проходили над самой Ньюфаундлендской отмелью, едва не зарываясь килем в песок, я рассмотрел длинные тонкие веревки, снабженные двумястами крючков для ловли трески; каждая рыбацкая лодка выбрасывает их в воду дюжинами. Веревка, привязанная одним концом к крюку, удерживается на поверхности моря при помощи буйка. "Наутилусу" приходилось маневрировать посредине этой подводной сети.
Впрочем, подводный корабль недолго оставался в этих людных местах. Он поднялся до широты Ньюфаундленда, где на острове Сен-Джонс выходит американский конец трансатлантического кабеля, соединяющего телеграфной линией Европу с Северной Америкой.
Отсюда "Наутилус", вместо того чтобы продолжать свой путь на север, взял направление на восток, как бы желая исследовать эту плоскую возвышенность, на которой покоится кабель, - рельеф ее был известен до мельчайших подробностей благодаря бесчисленным зондированиям.
Семнадцатого мая в пятистах милях от Сен-Джонса, на двух тысячах восьмистах метрах глубины, я увидел распростертый на песке кабель. Консель, которого я не успел предупредить, принял его за гигантскую морскую змею и собирался уже классифицировать ее по своему методу. Но я разочаровал славного малого и, чтобы утешить его, рассказал ему целый ряд подробностей о том, как был проложен этот кабель.
Первый кабель был проложен в течение 1857 и 1858 годов. Но, передав четыреста телеграмм, он внезапно перестал работать. В 1863 году инженеры соорудили новый кабель, в три тысячи четыреста километров длины; он весил четыре тысячи пятьсот тонн, и для укладки этого огромного груза был специально приспособлен пароход "Great Eastern". Но и эта попытка потерпела неудачу.
Двадцать пятого мая "Наутилус", погрузившийся на глубину трех тысяч восьмисот тридцати шести метров" очутился как раз на том месте, где произошел обрыв кабеля.
Это случилось на расстоянии шестисот тридцати восьми миль от берегов Ирландии. В два часа пополудни заметили, что сообщение с Европой прервано. Инженеры, находившиеся на борту "Great Eastern", нашли место обрыва и к одиннадцати часам вечера сумели вытащить из воды оба конца. Исправив повреждения, они снова опустили кабель в воду. Но через несколько дней опять произошел разрыв, и на этот раз извлечь кабель аз глубины океана не удалось.
Но американцы не отступали перед трудностями. Сайрус Фильд, смелый инициатор всего этого дела, вложивший в него все свое состояние, организовал новую подписку. Акции нового выпуска были немедленно расхватаны. Был изготовлен новый кабель, более совершенной конструкции. Пучок проволоки, изолированной гуттаперчевой оболочкой, был защищен подушкой из волокнистых веществ и заключен в металлическую арматуру.
"Great Eastern" вышел в море 13 июля 1856 года.
Все шло хорошо. Но однажды произошло следующее. Разворачивая кабель перед спуском, инженеры заметили, что в нескольких местах он проткнут гвоздями, очевидно, с целью испортить сердцевину. Капитан Андерсон, корабельные офицеры и инженеры собрались, обсудили это дело и постановили, что, если найдут виновного, он будет брошен за борт без всякого суда. С этого времени преступные попытки более не повторялись.
Двадцать третьего июля "Great Eastern", находившийся не более чем в восьмистах километрах от Ньюфаундленда, получил телеграмму из Ирландии" что Пруссия и Австрия заключили перемирие после битвы при Садовой. Двадцать седьмого, пробираясь в тумане, корабль достиг американского побережья. Предприятие было счастливо закончено, и молодая Америка послала старой Европе телеграмму, приветствующую заключение мира.
Конечно, я не рассчитывал увидеть электрический кабель в его первоначальном состоянии, то есть таким, каким он вышел из мастерских завода.
Металлическая змея, вытянувшаяся на своем каменистом ложе, покрылась известковой корой, предохраняющей ее от нападения моллюсков-сверлильщиков.
Кабель лежал на дне, защищенный от морских волнений, и передача электрического сигнала по нему из Европы в Америку отнимала всего тридцать две сотых секунды. Кабель этот будет существовать вечно, так как замечено, что гуттаперча только укрепляется под влиянием морской воды. К тому же направление кабеля выбрано так удачно, что он ни при каких условиях не может погрузиться на такую глубину, где вследствие сильного давления воды ему грозил бы разрыв.
"Наутилус" следовал до наибольшей глубины залегания кабеля - четыре тысячи четыреста тридцать один метр.
Оттуда мы направились к месту, где в 1863 году произошла авария.
Дно океана образовало здесь узкую долину в сто двадцать метров ширины. Если бы сюда можно было перенести Монблан, верхушка его не выступила бы из воды. Долина эта заканчивалась в своей восточной части стеной из утесов высотой в две тысячи метров. Мы достигли этой долины 28 мая. "Наутилус" находился теперь не более как в ста пятидесяти километрах от Ирландии.
Быть может, капитан Немо собирался обогнуть Британские острова? Нет. К моему великому удивлению, он снова направился к югу, к европейским морям.
Важный вопрос занимал мой ум: осмелится ли "Наутилус" войти в Ламанш?
Нед Ленд, вылезший из своей норы, как только мы приблизились к земле, не уставал спрашивать меня об этом. Что я мог ему ответить? Капитан Немо попрежнему не появлялся. Он подразнил канадца берегами Америки - уж не собирается ли он подразнить теперь меня берегами Франции?
Тем временем "Наутилус" продолжал плыть к югу, 30 мая он прошел в виду острова Ленда, невдалеке от Британских островов.
Если капитан Немо хотел войти в Ламаншский канал, он должен был взять курс на восток.
Но он не сделал этого.
В полдень капитан Немо сам делал наблюдения. Он не обменялся со мной ни одним словом. Он был мрачен, как никогда. Что его так расстроило? Быть может, близость берегов Европы? Быть может, его мучили какие-нибудь воспоминания о покинутой родине? Что испытывал он - раскаяние или сожаление? Эта мысль долгое время занимала мой ум. У меня было как бы предчувствие, что случай так или иначе обнаружит тайну капитана.
На другой день, 1 июня, "Наутилус" продолжал свои странные маневры. Было очевидно, что он искал какое-то вполне определенное место в океане. Капитан Немо, так же как и накануне, сам произвел полуденное наблюдение.
Море было спокойно, небо чисто.
В восьми милях на восток на горизонте четко вырисовывался контур большого судна, идущего на всех парах. На нем не было никакого флага, и я не мог определить его национальность.
неподвижный "Наутилус" не испытывал ни боковой, ни килевой качки.
Я находился в этот момент на палубе. Как только пеленгация была закончена, капитан Немо коротко сказал:
- Это здесь!
Он спустился вниз по трапу. Видел ли он судно, которое, казалось, умерило свой ход и приближалось к нему? Я этого не знаю.
Я возвратился в салон. Люк закрыли, и я услышал шипение воды в резервуарах. "Наутилус" начал погружаться. Он опускался по вертикальной линии, так как винт не работал.
Свет в салоне погас. Ставни открылись, и сквозь оконные стекла я увидел море, на протяжении полумили ярко освещенное лучами нашего прожектора. В левое окно я ничего не видел, кроме спокойной воды.
С правого же борта я заметил в глубине какую-то темную массу, привлекшую мое внимание, Это был какой-то предмет, покрытый, словно снежной мантией, оболочкой из белых ракушек. Присмотревшись внимательнее, я различил очертания корабля, лишенного мачт, который, очевидно, пошел ко дну носом вперед. Этот обломок кораблекрушения должен был много лет покоиться на дне океана, чтобы до такой степени обрасти известковыми отложениями.
Что это было за судно? Почему "Наутилус" пришел навестить его могилу? Быть может, вовсе не морская буря была причиной его гибели?
Я не знал, что подумать, как вдруг капитан Немо заговорил мерным голосом:
яростно сражался с "Престоном". Четвертого июля 1779 года он в составе эскадры адмирала д'Эстена участвовал во взятии Гренады. В 1781 году, пятого сентября, он сражался под начальством графа де Грасса в бухте Чизпик. В 1794 году Французская республика переменила его название. Шестнадцатого апреля того же года он присоединился в Бресте к эскадре Виларе-Жуаеза, которой было поручено эскортировать транспорт с зерном, шедший из Америки под командой адмирала Ван Стабеля. Одиннадцатого и двенадцатого прериаля второго года Республики эскадра эта встретилась с английскими судами. Господин профессор, сегодня тринадцатое прериаля - первое июня 1868 года. Ровно семьдесят четыре года тому назад на этом самом месте, под 47°24' широты и 17°28' долготы, после героического боя, полузатопленное, потерявшее все мачты и треть своего экипажа судно предпочло погрузиться в воду, чем сдаться... Триста пятьдесят шесть оставшихся в живых бойцов, подняв на корме флаг Республики, пошли ко дну, громко возглашая: "Да здравствует Республика!"
- Да, сударь, это "Мститель". Прекрасное имя" - прошептал капитан Немо, скрестив руки.