| Автор: | Верн Ж., год: 1870 |
| Категории: | Роман, Приключения |
Глава вторая
Капитан Немо делает новое предложение
28 января в полдень "Наутилус" всплыл на поверхность океана. Мы находились на 9°42 северной широты. В виду у нас была земля, лежавшая в восьми милях к западу. Я различил какое-то скопление гор, высотой около двух тысяч футов, очень причудливой формы. Скоро я узнал, что мы находились около острова Цейлон.
Я отправился в библиотеку и стал искать какую-нибудь книгу, где бы можно было почерпнуть сведения об этом острове, который считается самым плодородным на свете. Я нашел, что искал - книгу Сирра "Цейлон и сингальцы", - и узнал, что остров лежит между 5°552 и 9°492 северной широты и 79°422 и 82°42 долготы на восток от гринвичского меридиана, что в длину он простирается на двести семьдесят пять, а в ширину на полтораста миль, что его площадь около шестидесяти шести тысяч квадратных километров.
Я стоял с картой в руке, когда появился капитан Немо со своим помощником.
- Остров Цейлон знаменит своей жемчужной ловлей, профессор, - сказал капитан Немо. - Не угодно ли вам ее посетить?
- Разумеется, я буду рад, капитан, - ответил я. - Очень рад!
- Это легко устроить. Но вот в чем дело: мы только место увидим, а не ловцов. Сезон ловли жемчуга еще не начинался. Ну да ничего. Я распоряжусь, чтобы "Наутилус" направили к Манарскому заливу. Ночью мы туда придем.
Капитан Немо сказал несколько слов своему помощнику, и тот вышел из салона. Вскоре "Наутилус" погрузился в водную стихию. Манометр показывал, что он придерживается тридцатифутовой глубины.
Я снова взял карту и начал искать Манарский залив. Он находился на девятой параллели, у северо-западных берегов Цейлона. Залив этот образуется продолговатой линией маленького острова Манар. Чтобы достигнуть залива, надо было обогнуть весь западный берег Цейлона.
- Профессор, - сказал капитан Немо, - вы знаете, что жемчуг добывают в Бенгальском заливе, в Индийском море, в Китайском и Японском море, в морях Южной Америки, в Панамском и Калифорнийском заливе, но на острове Цейлон самый знаменитый промысел морского жемчуга. Мы приедем туда, правда, немного раньше времени. Ловцы жемчуга появляются в Манарском заливе только в марте и целых тридцать дней занимаются добыванием морских сокровищ. Обыкновенно в Манарском заливе собирается до трехсот лодок. На каждой лодке десять гребцов и десять водолазов. Водолазы разделяются на две партии и ныряют поочередно. Они опускаются на глубину двенадцать метров с помощью тяжелого камня, который они сжимают между ног и который прикреплен к лодке веревкой.
- Еще до сих пор употребляют этот первобытный способ?
- До сих пор, - ответил капитан Немо, - хотя здешние жемчужные россыпи принадлежат самой промышленной стране в мире - Англии. В 1802 году она получила их по Амьенскому договору.
- Мне кажется, ваши усовершенствованные скафандры оказали бы большую помощь при этих операциях.
- Да! Эти бедняки не могут долго оставаться под водой. Правда, англичанин Персиваль в своем "Путешествии по Цейлону" рассказывает про какого-то кафра, который будто бы оставался целых пять минут под водой, но факт этот кажется мне очень сомнительным. Я знаю, что некоторые ныряльщики могут пробыть под водой пятьдесят семь секунд, а самые выносливые - до восьмидесяти семи секунд. Однако, когда они возвращаются в лодку, у них начинает изо рта и ушей литься вода с кровью. Я полагаю, что в среднем ныряльщики остаются тридцать секунд под водой. В эти тридцать секунд они торопливо собирают в свою сетку раковины жемчужниц, которые им удается найти. Эти водолазы-ныряльщики почти никогда не доживают до старости; зрение у них ослабевает, глаза гноятся, на теле образуются язвы, и очень часто они умирают на дне морском от кровоизлияния в мозг.
- Да, - сказал я, - это невеселый промысел. И служит он только для удовлетворения женских прихотей! Скажите, капитан, сколько раковин можно приблизительно выловить в день?
- От сорока до пятидесяти тысяч. Говорят даже, что в 1814 году английское правительство устроило такую ловлю, что за двадцать дней добыто было семьдесят шесть миллионов раковин.
- Что ж, ловцы много получают?
- Очень немного, профессор. В Панаме они едва-едва зарабатывают один доллар в день. Обыкновенно они получают одно су за каждую жемчужину. А сколько таких раковин попадается, в которых жемчужин нет!
- Одно су! Ничего не скажешь, справедливый дележ! Это просто отвратительно!
Несколько минут мы молчали, потом капитан сказал:
- Итак, решено, профессор: вы с вашими товарищами посетите Манарскую мель, и если туда уже прибыл какой-нибудь нетерпеливый искатель жемчуга, мы увидим, как он будет его добывать.
- Кстати, Аронакс, вы акул не боитесь? - Акул? - вскрикнул я.
Вопрос этот показался мне неуместным.
- Да, акул, - повторил капитан Немо. - Не боитесь?
- Говоря откровенно, капитан, я еще не освоился с этим родом рыб.
- А мы уже привыкли к ним. - отвечал капитан Немо. - Со временем освоитесь и вы. Да к тому же мы примем все меры предосторожности и будем вооружены. Может быть, по дороге удастся поохотиться на какую-нибудь зубастую неприятельницу. Охота на акул очень интересна. Ну так до завтра, профессор. Завтра будьте готовы пораньше.
С этими словами капитан раскланялся со своей обычной любезностью и ушел.
Если вас приглашают охотиться на медведя в швейцарских горах, вы можете сказать: "Очень хорошо, завтра пойдем на медведя!" Когда вас приглашают охотиться на льва в атласских долинах или на тигра в индийских джунглях, вы можете ответить: "А! Так мы идем на тигра или льва!" Но когда вас приглашают поохотиться на акул в их родной стихии, вы, прежде чем ответить, должны потратить несколько минут на размышление.
Что касается меня, то я, признаюсь, сильно струсил. На лбу у меня выступили капельки холодного пота.
"Обдумай хорошенько! - сказал я самому себе. - Спешить некуда. Охотиться за морскими выдрами, как мы охотились в лесах острова Креспо, - это еще ничего. Но бродить по морскому дну, когда знаешь, что того и гляди появится зубастая красавица, - дело другое. Я знаю, что в некоторых местах, например на Андаманских островах, негры, не задумываясь, нападают на акул с кинжалом в одной руке и петлей в другой, но я знаю также, что многие из этих смельчаков отправляются к праотцам. К тому же я не негр, да если бы я даже был негром, то небольшое колебание в подобном случае мне можно простить".
Я стал размышлять об акулах, мне представлялись их громадные челюсти, вооруженные многочисленными рядами зубов, - челюсти, которые могут перекусить человека пополам. Думал я, думал и додумался до того, что уже начал чувствовать боль в пояснице.
Кроме того, меня возмущала беспечность, с какой капитан Немо пригласил меня на эту охоту. Я не мог примириться с его спокойствием. Со стороны можно было подумать, что он пригласил поохотиться на какую-нибудь безобидную лисицу!
Утешал себя я тем, что Консейль, видимо, не захочет идти и его отказ избавит меня от этой приятной прогулки. Что касается Неда Ленда, то я не был уверен в его благоразумии. Опасность всегда его не отталкивала, а привлекала. И чем опасность была больше, тем привлекала сильнее.
Я попробовал опять читать книгу Сирра, но перелистывал я ее теперь машинально. Между строк мне виделись зубастые разверстые пасти.
Вдруг вошли Консейль и Нед Ленд, спокойные и даже веселые. Вероятно, они еще не знали, на какое веселье их пригласили!
- А я вам скажу, профессор, - начал Нед Ленд, - что этот капитан Немо - чтоб ему провалиться! - сделал нам сейчас любезное предложение...
- А! - перебил я. - Вы уж знаете...
- С позволения их чести, - сказал Консейль, - капитан Немо нам сказал: "Приглашаю вас посетить завтра, вместе с профессором, знаменитые цейлонские жемчужные промыслы". Он сказал это очень учтиво, очень ласково и показал себя настоящим джентльменом.
- Больше он вам ничего не сказал?
- Ничего, - ответил канадец, - только прибавил, что он вам уже говорил про эту прогулку.
- Он точно мне говорил... и он ничего вам не сказал об одном обстоя...
- Ничего, профессор, ничего. Что ж, вы согласны?
- Я-то? Разумеется... Я вижу, что вы всем этим очень довольны, Ленд.
- И очень, может быть, опасно! - заметил я с ударением.
- Опасно! - вскрикнул Нед Ленд. - Нашли опасность!
Побывать там, где ловят жемчуг, что ж тут такого?
Очевидно, капитан Немо не счел нужным сказать моим товарищам об акулах. Я встревоженно смотрел на них, и мне казалось, что у них уже недостает руки или ноги.
Должен ли я их предупредить или нет? Разумеется, должен, но как это сделать лучше?
- С позволения их чести, - сказал Консейль, - я бы послушал историю о том, как добывают жемчуг. Я бы хотел, чтобы их честь изволили поподробнее рассказать про ловлю жемчуга.
- Рассказать тебе про саму ловлю, Консейль, - спросил я, - или про разные случаи?..
- Про ловлю, про ловлю! - перебил канадец. - Если хочешь отправиться в путь, так прежде нужно узнать дорогу.
- Ну так садитесь, друзья мои, и я вам расскажу все, что сам вычитал в книге англичанина Сирра.
Нед и Консейль уселись на диван, и тотчас же канадец задал мне вопрос:
- Профессор, что такое жемчужина?
- Любезный друг, - отвечал я ему, - поэт называет жемчужину слезой моря, восточные народы считают жемчужину отвердевшей каплей росы, для женщин - это украшение, небольшой камень овальной формы с перламутровым блеском, который они носят на шее, в ушах или на пальцах, для химика - смесь фосфорнокислой соли и углекислого кальция, и, наконец, для натуралиста - это просто болезненный нарост внутри некоторых двустворчатых раковин, представляющий собой шаровидный наплыв перламутра внутри мягкой ткани мантии моллюска.
- Класс моллюски двустворчатые, или безголовые, - сказал Консейль.
- Точно так, Консейль, - ответил я ему. - Ну, вот между этими моллюсками, способными образовывать жемчужины, кроме настоящей морской жемчужницы, есть пинны, морские ушки, турбо, тридакны - одним словом, все выделяющие перламутр, то есть органическое вещество, отливающее голубым, голубоватым, фиолетовым, розовым или белым блеском, устилающее внутренность их створок.
- Значит, и съедобные ракушки тоже могут производить жемчуг? - спросил канадец.
- Да. Например, ракушки, которые водятся в некоторых водах Шотландии, Уэльса, Ирландии, Саксонии, Богемии и Франции.
- Ну это хорошо, что вы сказали, я теперь на эти воды буду глядеть повнимательнее, если случится там побывать.
- Главным образом производит жемчуг моллюск, известный под названием жемчужница, meleagrina margaritifera, - драгоценная перловка. Жемчужина - это не что иное, как перламутровое сгущение сферической формы. Оно или прилепляется к створкам, или пристает к самому моллюску. На створках жемчужина прилеплена крепко, а на моллюске она только чуть держится. Но у нее всегда есть ядро - инородное тело, песчинка или паразит, попавшее в раковину или ткань моллюска. Вокруг него и нарастает перламутровое вещество в продолжение многих лет тонкими концентрическими слоями.
- Много находят жемчужин в одной раковине? - спросил Консейль.
- Много, друг мой. В некоторых раковинах попадается по целому ожерелью. Говорят, что когда-то была найдена раковина, где было сто пятьдесят акул.
- Разве я сказал "акул"? - вскрикнул я, смутившись. - Неужели я сказал "акул"? Я хотел сказать - жемчужин. При чем здесь акулы? Это не имеет никакого смысла!
- Их честь это справедливо изволили сказать, - ответил Консейль. - А теперь, с позволения их чести, желательно бы узнать, каким способом вынимают жемчужины.
- Есть много разных способов. Часто, когда жемчужины чересчур крепко пристали к створкам, так их вырывают щипчиками. Обычно же раскладывают раковины на плетеных циновках из испанского дрока, который растет по берегам. Моллюски умирают на воздухе и через десять дней уже находятся в требуемом состоянии разложения. Тогда раковины погружают в огромные резервуары с морской водой, потом открывают и промывают. Самые крупные жемчужины выбирают вручную. Затем начинается работа сортировщиков. Прежде всего они отделяют перламутровые пластинки, известные под названием "настоящей серебристой", "белого дичка" и "черного дичка", и раскладывают их по ящикам весом от ста двадцати до ста пятидесяти килограммов. Потом они вынимают из раковин ноздреватое вещество - паренхиму, кипятят его и процеживают, чтобы извлечь самые мелкие жемчужинки.
- Как же ценятся эти жемчужины - по величине? - спросил Консейль.
- Не только по величине, - отвечал я, - но и по форме, по цвету, по блеску, по игре. Самые ценные жемчужины те, которые образуются в ткани самого моллюска, поодиночке. Они обыкновенно бывают белые, большей частью непрозрачные, но иногда попадаются такие, которые отличаются какой-т о особой, опаловой прозрачностью. Они или шаровидные, или грушевидные. Из шаровидных делают браслеты, а из грушевидных - подвески. Грушевидные встречаются реже и поэтому продаются дороже и поштучно. Жемчужины, которые снимают с раковин, имеют неправильную форму и продаются на вес. Наконец, есть еще низший сорт жемчуга, мелкие жемчужинки, известные под названием "бисер". Этот жемчуг продается мерками и идет большей частью на вышивание церковных покровов и украшений.
- Нет, Консейль, вовсе не такая долгая и трудная, как ты полагаешь. У сортировщиков есть особые сита. Дырочки на них различной величины, и всего их одиннадцать номеров. Самый крупный жемчуг остается в сите, где имеется от двадцати до восьмидесяти дырочек, - это самый первый сорт. Второй сорт жемчуга остается на решете, в котором от ста до восьмисот дырочек. Наконец, третий сорт остается на решете, имеющем до тысячи отверстий.
- Хитро придумано! - сказал Консейль. - А какой, с позволения их чести, получается доход с этой жемчужной ловли?
- Если верить книге Сирра, так цейлонские жемчужные поля ежегодно приносят три миллиона акул.
- Акул!.. - вскрикнул Нед Ленд.
- Да, франков! Три миллиона франков, - поправился я. - Но я думаю, что все-таки теперь жемчужные промыслы приносят меньше, чем прежде. Да вот вам пример: американские жемчужные промыслы приносили в царствование Карла V четыре миллиона франков, а теперь всего две трети этой суммы. Общий доход с жемчужной ловли можно оценить в девять миллионов ежегодно.
- А вот я слышал, с позволения их чести, что бывали такие жемчужины, которые очень высоко ценили! - сказал Консейль.
- Бывали, Консейль. Говорят, Цезарь подарил Сервилии жемчужину, которая стоила сто двадцать тысяч франков на наши деньги.
- А я так слыхал, что одна дама растворяла жемчуг в уксусе и пила, - сказал Нед Ленд.
- Чего только эти штучки не выдумают! Ведь у такого жемчужного напитка, должно быть, кошмарный вкус! - сказал Нед Ленд.
- Разумеется, Нед, - отвечал Консейль, - верно, и она не находила в нем ничего хорошего, зато ей было лестно, что она может выпить рюмочку такого уксуса, который стоит сто пятьдесят тысяч франков.
- Очень мне жаль, что не я женился на этой лакомке, - сказал канадец, делая такое движение рукой, которое без слов выражало его мысль.
- Вы? - вскричал Консейль. - Вы - муж Клеопатры!
- только она вышла за другого. А знаете, сколько я заплатил за эти бусы? Жемчуг был крупный, - такой крупный, что одна жемчужина не прошла бы и в двадцатидырочное решето! Я заплатил за них всего-навсего полтора доллара!
- Дружище Нед, - ответил я, смеясь, - вы купили искусственный жемчуг, простые стеклянные шарики, намазанные жемчужной эссенцией!
- Ничего не стоит! Это просто серебристое вещество с чешуи рыбы уклейки, растворенное в азотной кислоте. Оно ничего не стоит!
- Может, поэтому Кэт Тендер и вышла за другого! - сказал канадец со спокойствием философа.
Я полагаю, что подобной никогда и никто не имел.
- Вот эта? - спросил Консейль, указывая на великолепный перл под стеклом.
- Она самая, - ответил я. - Могу сказать, что она стоит два миллиона...
- Франков? - поспешно подсказал Консейль.
- А может быть, завтра и мы наткнемся на такую же! - вскрикнул Нед Ленд.
- Ну вот у вас и бредни, Нед! - сказал Консейль.
- Да почему же нам не найти, Консейль? Ведь находили же другие! - настаивал Нед Ленд.
- И зачем нам здесь, на "Наутилусе", понадобятся миллионы? - спросил Консейль.
- В другом месте! - произнес Консейль и покачал головой в знак того, что он очень сомневается, что мы будем когда-нибудь "в другом месте".
- Что ж, - сказал я, - Нед отчасти прав. А знаете, если бы мы в самом деле привезли в Европу жемчужину за несколько миллионов, так это придало бы большую достоверность нашим рассказам и большую цену нам самим.
- Я полагаю, что так, - ответил канадец.
- А что, с позволения их чести, ловля жемчуга очень опасна? - спросил Консейль.
- А мне кажется, тут нет никакой опасности, - сказал Нед Ленд. - Рискуешь хлебнуть два-три лишних глоточка морской воды, вот и все.
- Разумеется, Нед, - сказал я, стараясь подражать беспечному тону капитана Немо. - А что, вы не боитесь акул, Нед?
- Я? - ответил канадец. - Знаменитому гарпунеру да бояться акул! Плевать мне на них!
- Да ведь тут дело не в том, чтобы бросить в акулу гарпун, зацепить ее багром, втащить на борт, отрубить ей хвост, выпотрошить, вынуть сердце и бросить его в море! - Значит, придется... - Именно!
- В воде!
- Ну что ж, лишь бы хороший гарпун в руки, так все пойдет как по маслу. Вы знаете, профессор, эти твари неловкие животные. К примеру, хотят они вас схватить, так им непременно надо сначала перевернуться, а вы тем временем...
Нед Ленд как-то так произнес слово "схватить", что меня мороз пробрал по коже.
- Ну а ты, Консейль, - спросил я своего верного слугу, - ты что об этом думаешь?
Я решил, что Консейль отказывается идти, и у меня отлегло от сердца.
- Коли их честь решается идти, так почему бы не пойти и мне, верному слуге их чести? Я пойду.