Вокруг Луны.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Между 10 часами 20 минутами и 10 часами 47 минутами вечера.

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

Между 10 часами 20 минутами и 10 часами 47 минутами вечера.

Ровно в десять часов Мишель Ардан, Барбикен и Николь распростились со всеми друзьями, которых они оставляли на Земле. Две собаки, предназначавшиеся для разведения собачьей породы на Луне, уже сидели в снаряде. Путешественники приблизились к отверстию огромной колумбиады. Подъемная машина тотчас спустила их в жерло вплоть до конической верхушки снаряда.

Отсюда через специальный люк они проникли в свой алюминиевый вагон. Канаты и блоки были тотчас же вытянуты наружу, и жерло колумбиады освободилось от всех лесов и площадок.

Очутившись с товарищами в снаряде, Николь немедленно принялся завинчивать его отверстие плотной металлической крышкой, укрепленной изнутри нажимными винтами; такие же плотно пригнанные крышки закрывали толстые выпуклые стекла иллюминаторов. Путешественники, герметически закупоренные в металлической тюрьме, погрузились в глубочайший мрак.

- Ну, дорогие попутчики, - сказал Ардан, - моя специальность - домашний уют, и я - отличный хозяин. Пожалуйста, не церемоньтесь и чувствуйте себя как дома. Прежде всего надо как можно удобнее и уютнее расположиться в нашей новой квартире. Для начала я нахожу, что у нас темновато. Не для кротов же, черт возьми, изобретен газ!

С этими словами беззаботный француз чиркнул спичкой о подошву своего сапога и поднес ее к газовому рожку на баллоне, в котором под сильным давлением хранился запас светильного газа. Этот запас был рассчитан для освещения и отопления снаряда в течение ста сорока четырех часов, или шести суток.

Газ загорелся, и при его свете пассажиры увидели комфортабельную комнату со стеганой обшивкой по стенам, круглым диваном и сводчатым потолком.

Все находившиеся в снаряде предметы - оружие, посуда, приборы - были плотно пригнаны к стенам и укреплены на стеганых прокладках, так что могли выдержать самое сильное сотрясение. Для осуществления рискованного предприятия предусмотрели все, что только было в человеческих силах.

После тщательного осмотра Мишель Ардан заявил, что очень доволен новым помещением.

- Это, конечно, тюрьма, - сказал он, - но тюрьма летучая. И если бы только нам дозволено было хоть изредка высовывать нос из окна, я подписал бы на такую квартиру арендный договор сроком хоть на сто лет. Чему ты усмехаешься, Барбикен? Уж не думаешь ли ты, что этот снаряд станет нашим гробом? Да хоть бы и так, я все-таки не променяю его на Магометов гроб, который болтается из стороны в сторону на одном месте.

Пока Мишель Ардан разглагольствовал, Барбикен и Никель заканчивали последние приготовления.

Хронометр Николя показывал двадцать минут одиннадцатого вечера, когда три путешественника окончательно замуровались в снаряде. Этот хронометр был поставлен по часам инженера Мерчисона с точностью до десятой секунды. Барбикен взглянул на него и сказал:

- Друзья мои, теперь ровно двадцать минут одиннадцатого. В десять часов сорок семь минут двадцать секунд Мерчисон пустит электрический ток по проводу, соединенному с зарядом колумбиады. В ту же минуту мы оторвемся от Земли. Значит, нам остается всего-навсего двадцать семь минут.

- Двадцать шесть минут и сорок секунд, - поправил педантичный Николь.

- Ну что ж, - воскликнул неунывающий Ардан. - За двадцать шесть минут можно еще наделать пропасть дел. Можно обсудить глубочайшие моральные и политические проблемы и даже разрешить их. Двадцать шесть дельно использованных минут стоят двадцати шести лет безделья! Несколько секунд жизни Паскаля или Ньютона стоят целой жизни какого-нибудь глупца или бездельника.

- Так что же из этого следует, неугомонный болтун? - спросил Барбикен.

- Следует только то, что нам остается целых двадцать шесть минут.

- Теперь уже только двадцать четыре, - опять поправил Николь.

- Хорошо, только двадцать четыре, дорогой капитан. Двадцать четыре минуты, в течение которых можно с успехом углубить и обсудить...

- А разве не все готово?

- Разумеется, все готово, но следовало бы еще кое-что сделать, чтобы ослабить, насколько возможно, первоначальный толчок.

- А ты разве забыл воду в разбивных перегородках? Ее упругость предохранит нас от любого толчка.

- Я надеюсь, Мишель, - мягко сказал Барбикен, - но все-таки не уверен...

- Ну и шутник! Он "надеется"! Он "не уверен"! Он дожидался, пока нас совсем закупорят, чтобы сделать такое печальное признание! Я требую, чтобы меня сейчас же выпустили отсюда!

- Выпустили? Да как же это сделать? - спросил Барбикен.

- Действительно, теперь это трудновато. Мы сидим в вагоне и через двадцать четыре минуты услышим свисток кондуктора.

- Через двадцать, - поправил Николь. Несколько мгновений путешественники молча глядели друг на друга; затем осмотрели все находившиеся при них вещи.

- Все в порядке, - сказал Барбикен, - все на месте. Теперь надо решить, как бы получше разместиться, чтобы легче выдержать толчок от выстрела. Какое положение наиболее выгодно? Прежде всего надо предотвратить приток крови к голове.

- Совершенно верно, - заметил Николь.

- Ну так встанем вверх ногами, как клоуны в цирке! Чего же лучше! - воскликнул Ардан, готовясь тотчас же привести в исполнение свою выдумку.

- Нет, нет, - возразил Барбикен, - лучше всего лечь на бок. Лежа на боку, мы легче перенесем толчок. Заметьте, что в момент выстрела никакого значения не будет иметь, находимся ли мы внутри снаряда или впереди него.

- Ну, раз это не имеет никакого значения, я могу быть спокоен, - сказал Мишель Ардан.

- Одобряете ли вы мою мысль, Николь? - спросил Барбикен.

- Вполне, - отвечал Николь. - Остается тринадцать с половиной минут.

- Наш Николь не человек, - воскликнул Мишель Ардан, - а ходячий хронометр с секундомером на восьми камнях...

Но товарищи уже не слушали его; с непостижимым хладнокровием они заканчивали последние приготовления к вылету. Со стороны их можно было принять за двух аккуратных пассажиров, которые со всеми удобствами располагаются в железнодорожном купе. Спрашивается, из чего только сделаны сердца у этих американцев! Их пульс не ускоряется даже в минуту самой страшной опасности.

В снаряд были положены три толстых, туго набитых тюфяка. Николь и Барбикен вытащили их на середину диска, образующего подвижный пол. На эти тюфяки путешественники намеревались улечься за несколько минут до выстрела.

Неугомонный Ардан суетился и вертелся в своей тесной тюрьме, как он называл снаряд, словно дикий зверь в клетке. Он без умолку болтал с друзьями и с собаками - Дианой и Сателлитом, которым, как мы помним, он незадолго до отъезда дал эти символические клички.

- Эй, Диана, сюда! Эй, Сателлит! - кричал он, подбадривая собак. - Ко мне! Мы с вами покажем лунным собакам, как ведут себя псы на Земле! То-то прославится ваша собачья порода! Черт возьми! Приведись нам только вернуться назад, мы уж конечно привезем с собой новую, скрещенную породу "лундогов", которая произведет здесь страшнейший фурор.

- Разумеется, водятся, - уверенно заявил Мишель Ардан. - Там водятся и лошади, и коровы, и ослы, и куры. Держу пари, что мы найдем там кур.

- Пари на сто долларов, что их там нет, - заявил Николь.

- Принимаю вызов, капитан! - воскликнул Ардан, пожимая руку Николя.

- Впрочем, ты уже трижды проиграл пари с нашим председателем: деньги для нашего полета собраны, выплавка снаряда удалась как нельзя лучше и, наконец, зарядка колумбиады выполнена без малейшей аварии, - итого ты, стало быть, проиграл шесть тысяч долларов!

- Ну что ж, ну и проиграл, - согласился Николь. - Десять часов тридцать семь минут шесть секунд!

- Прекрасно, капитан. Не пройдет, значит, и четверти часа, как тебе придется отсчитать председателю девять тысяч долларов: четыре тысячи за то, что колумбиаду не разорвало, и пять тысяч за то, что снаряд взлетит дальше, чем на шесть миль.

- Что ж, доллары со мной, - отвечал Николь, спокойно хлопнув себя по карману, - и я охотно расплачусь.

- Почему?

- Да потому, что если ты выиграешь, значит, колумбиада взорвется, а с ней и снаряд... И тогда Барбикен не сможет заплатить тебе свой проигрыш.

- Моя ставка внесена в Балтиморский банк, - вмешался Барбикен, - и если Николь погибнет, деньги достанутся его наследникам.

- Фу-ты, что за практичные люди! - воскликнул Ардан. - Чем меньше я вас понимаю, тем более вам удивляюсь.

- Остается всего пять минут, - заметил Барбикен.

- Да, всего-навсего! - воскликнул Мишель Ардан. - А мы закупорены в снаряде, в стволе девятисотфутовой пушки! И под снарядом - четыреста тысяч фунтов пироксилина, что равняется шестнадцати тысячам фунтам обычного пороха. Наш приятель Мерчисон с хронометром в руке вперился сейчас в стрелку, положил палец на электрическую кнопку, отсчитывает секунды и готовится швырнуть нас в межпланетное пространство.

- Будет тебе шутить, Мишель! - серьезно сказал Барбикен. - Приготовимся! От торжественной минуты нас отделяет всего несколько мгновений. Пожмем друг другу руки, друзья!

- Да, да, всего несколько секунд, - подхватил Ардан, не в силах скрыть волнение.

- Храни нас бог, - сказал набожный Барбикен. Ардан и Николь растянулись на тюфяках, положенных в середине диска.

- Десять часов сорок семь минут! - прошептал капитан.

Барбикен проворно погасил газ и улегся около товарищей.

Вдруг друзья почувствовали страшной силы сотрясение, и снаряд под давлением шести миллиардов литров газа, образовавшегося от взрыва пироксилина, взлетел в пространство.