Цезарь Каскабель.
Часть вторая.
Глава седьмая. ВЫДУМКА ЦЕЗАРЯ КАСКАБЕЛЯ

Глава седьмая
ВЫДУМКА ЦЕЗАРЯ КАСКАБЕЛЯ

Февраль начался сильнейшими морозами. В этом месяце в северных широтах стоит такая стужа, что ртуть замерзает в термометрах. Конечно, здесь еще далеко до температуры межзвездных пространств, но все-таки дышать было трудно, и воздух обжигал, точно огонь. Ртуть в градуснике опустилась так низко, что обитатели "Красотки" решили не выходить. Небо было так ясно, и созвездия горели так ярко, что, казалось, взор мог проникнуть в самые сокровенные глубины небесного свода. Дня не было, только около полудня появился какой-то тусклый свет, точно далекая заря.

Между тем привычные туземцы не боялись выходить на воздух, но принимали меры предосторожности, чтобы не отморозить носа, рук или ног. Они так закутывались в оленьи меха, что нельзя было разобрать, где руки, где ноги. Получался какой-то меховой тюк. Выходили туземцы по распоряжению Чу-Чука: надо же было посмотреть, не улизнули ли пленники, которые были лишены теперь возможности являться с ежедневным визитом к царьку. Но это была напрасная тревога. В такую стужу не убежишь.

В герметически закрытой повозке температура была сносная. Тепло от очага нагревало все отделения. Топили деревом, и это давало возможность экономить на керосине. Время от времени открывали дверь наружу, чтобы проветрить внутренность повозки, но тогда все, что там находилось жидкого, моментально замерзало.

К середине февраля холода стали мягче. Подул южный ветер, и начались метели, которые бушуют в Новой Сибири с невероятной силой. Если бы не сугробы, защищавшие "Красотку", то ее могло бы опрокинуть и разбить. Но колеса ее глубоко завязли в снегу, и она стояла неподвижно, не боясь налетавших шквалов.

Мужское население "Красотки" решило рискнуть выйти на воздух, приняв все меры предосторожности, чтобы не простудиться от слишком резкого перехода из теплого помещения на воздух.

Кругом повозки все так занесло снегом, что нельзя было узнать местности. День начал прибавляться, и с каждым днем, по мере приближения весенней поры, тусклый свет на горизонте делался все яснее и яснее.

Прежде всего пришлось явиться к Чу-Чуку, в его жилище.

Ничто не изменилось в требованиях этого упрямого туземца. Пленникам даже было заявлено, чтобы они представили свой выкуп в три тысячи рублей возможно скорее, а то, мол, Чу-Чук примет свои меры.

Цезарь Каскабель был вне себя от гнева, и вдруг у него мелькнула мысль, поистине гениальная.

-- Ах, если бы мне эта штучка удалась! - воскликнул он. - А почему бы и нет?..

Хотя у него и вырвались эти слова, он решительно отказался открыть свою выдумку даже Корнелии.

Но, по-видимому, для выполнения плана ему понадобилось научиться говорить довольно понятно на русском языке, на котором говорят почти все племена, населяющие Северную Сибирь.

Поэтому, пока Кайета изучала под руководством Жана французский язык, Каскабель принялся усердно заниматься русским языком при помощи Сергея Васильевича.

-- Видите ли, мой друг, - говорил он, - мне будет очень полезно знание языка в Перми и в Нижнем.

-- Вы правы, дорогой Каскабель, - отвечал Сергей Васильевич. - Но вы уже настолько знакомы с нашим языком, что вам это будет очень легко.

-- Нет, нет, месье Серж! Правда, я понимаю то, что мне говорят, но сам я так плохо выговариваю слова, что понять меня трудно, а мне именно этого хотелось бы.

-- Как вам угодно!

-- Да это, кстати, и займет у нас время.

И вот он засел учиться, главным образом стараясь усвоить произношение.

Русские говорят по-французски свободно и почти без акцента. Зато французам русский язык дается нелегко. Можно себе представить, как старался Цезарь Каскабель отчетливо выговаривать некоторые слова. Он твердил их целыми днями.

Благодаря своим способностям, он делал большие успехи.

Не довольствуясь уроком, он уходил на берег моря и там, уверенный, что его никто не подслушает, громко выкрикивал слова и целые фразы, стараясь произносить букву "р" так, как ее произносят русские [Французы произносят букву "р" несколько грассируя, как бы картавя].

Иногда он встречался с Ортиком и Киршевым, и так как оба матроса не понимали по-французски, то он объяснялся с ними по-русски, убеждаясь таким образом, что его теперь уже можно понимать.

Теперь оба матроса приходили чаще в "Красотку". Кайета, пораженная звуком голоса Киршева, до сих пор не могла вспомнить, при каких обстоятельствах слышала она этот голос.

Между Ортиком и Сергеем Васильевичем, а теперь к ним присоединился и Каскабель, речь постоянно шла о том, каким способом вырваться отсюда, но никто из них не мог ничего придумать.

-- Есть еще один шанс, - сказал как-то Ортик, - об этом мы еще не говорили.

-- В чем дело? - спросил Сергей Васильевич.

-- Когда вскрывается Полярное море [Имеется в виду Северный Ледовитый океан], - отвечал матрос, - то мимо архипелага Ляхова проходят иногда китоловы. Можно будет дать сигнал и привлечь внимание какого-нибудь корабля.

-- Это значит - отдать экипаж корабля во власть туземцев без всякой пользы для нас, - отвечал Сергей Васильевич. - Экипаж на таких судах небольшой, и все люди сделаются пленниками Чу-Чука.

-- Да и море вскроется не раньше как через три месяца, - заметил Каскабель, - а я не выдержу до тех пор...

И, подумав немного, прибавил:

-- Притом, если бы даже нам и удалось уехать с китоловами с разрешения этого почтенного старичка Чу-Чука, то все-таки нам пришлось бы бросить "Красотку".

-- В конце концов с этим придется примириться, - заметил Сергей Васильевич.

-- Примириться? - вскричал Каскабель. - Ни за что!

-- Разве вы придумали какой-нибудь выход?

Каскабель не сказал больше ни слова, но какая улыбка появилась на его губах, какой блеск в глазах!

Когда Корнелии передали ответ ее мужа, она заявила:

-- Вот увидите, что Цезарь выдумал что-нибудь особенное!.. Что?.. Я не знаю. Но от такого человека всего можно ожидать!

-- Папа гораздо хитрее, чем Чу-Чук! - заявила Наполеона.

-- Заметили ли вы, - сказал Сандр, - что за последнее время папа называет Чу-Чука почтенным старичком... Ведь это дружеское название!

-- Если только не наоборот, - возразил Жирофль.

Во второй половине февраля температура начала заметно повышаться. Благодаря южному ветру погода стала более сносной.

Времени нельзя было терять.

Захваченные оттепелью в Беринговом проливе благодаря поздней зиме, обитатели "Красотки" теперь боялись, как бы не сыграла с ними такой же шутки и ранняя весна.

Действительно, в том случае, если план Каскабеля удастся и Чу-Чук отпустит их со всеми пожитками, надо было, чтобы отъезд этот состоялся теперь, пока ледяное поле соединяет сплошной массой острова архипелага Ляхова с материком.

На оленях этот путь можно пройти скоро, не боясь, что лед растает.

-- Послушайте, дорогой Каскабель, - обратился к нему однажды Сергей Васильевич. - Неужели вы надеетесь, что старый негодяй Чу-Чук даст вам оленей, чтобы увезти отсюда "Красотку"?

-- Месье Серж, - ответил ему с серьезным видом Каскабель. - Чу-Чук совсем не старый негодяй. Это прекрасный человек! Если он согласится отпустить нас, он позволит увезти и "Красотку", и в этом случае он не может предложить нам меньше двадцати штук оленей. А мало будет, так пятьдесят, сто, тысячу... Словом, сколько мы потребуем.

-- Вы в этом уверены?..

-- Уверен ли я в моем Чу-Чуке?.. О, да! В нем я безусловно уверен!..

При этом опять странная улыбка и взгляд... В этот день Каскабель не удержался и во время обычного визита послал "почтенному старичку" воздушный поцелуй. Сергей Васильевич понял, что Каскабель хочет держать в секрете свою выдумку, и не настаивал больше.

Тем временем, благодаря тому, что стало теплее, подданные Чу-Чука начали понемногу свои обычные занятия: ловили рыбу, охотились на птиц и тюленей, вновь появившихся на ледяном поле. Одновременно возобновились и религиозные церемонии, прерванные сильными морозами. Туземцы снова стали ходить в грот, где стояли идолы.

^{Подданные Чу-Чука начали понемногу свои обычные занятия.}

Каждую пятницу происходили какие-то обряды. В пятницу 29 февраля 1868 года, - год был високосный, - предполагалась торжественная процессия всех верующих.

Накануне вечером, ложась спать, Каскабель сказал:

-- Как?.. Ты хочешь, Цезарь?.. - начала было Корнелия.

-- Да, я так хочу!

Что означало такое категорическое заявление? Неужели Каскабель думал умилостивить повелителя архипелага, приняв участие в его языческих обрядах? Конечно, возможно, что Чу-Чук смягчится, увидав, что пленники воздают почести его Богам. Но вряд ли думает Каскабель путем хотя бы и притворного вероотступничества и поклонения идолам склонить к милости его туземное величество!..

Как бы то ни было, а на другой день, на заре, все племя уже было на ногах. Погода стояла прекрасная, мороз не выше десяти градусов. День сильно прибавился, так что светло было в продолжение четырех-пяти часов, хотя солнце все еще было за горизонтом.

Все жители высыпали из своих землянок. Мужчины, женщины, дети, старики и подростки - все нарядились в свои лучшие одежды, мехом вверх. Тут была целая выставка мехов - черных, белых, бурых и рыжих! У некоторых одежды были вышиты поддельным жемчугом или цветными узорами. Резные украшения из моржовых клыков висели в ушах и ноздрях.

Но этого некоторым членам племени показалось недостаточно, и они разукрасились еще кое-какими предметами, украденными в "Красотке", не говоря уж о покрытых мишурой и разными побрякушками костюмах циркачей, которые они на себя нацепили. Тут пошли в ход клоунские колпаки, каски и шлемы. У одних сбоку болтались кольца, которыми, бывало, жонглировал Жан, у других к поясу были привязаны шары и гири. А сам Чу-Чук торжественно нацепил себе на грудь большой барометр, точно какой-нибудь новый орден.

Все украденные инструменты участвовали в концерте.

Что за какофония получилась, - можно было с ума сойти!

Корнелия приходила в ярость от оглушительной музыки. С удовольствием бы освистали все они этих "артистов", играющих "как тюлени", по выражению Гвоздика.

И вдруг - даже глазам не верилось! - вдруг Каскабель мило улыбается этим кривлякам, аплодирует им, кричит "Браво! браво!" и повторяет:

-- Эти милые люди наделены удивительными способностями к музыке. Если только они захотят получить ангажемент в моей труппе, я гарантирую им громадный успех на ярмарке в Перми, а затем и в Сен-Клу.

Тем временем кортеж направился по деревне к священному месту, где Боги ожидали поклонения верующих. Во главе шел Чу-Чук, непосредственно за ним шли Сергей Васильевич и Каскабель. За ним вся семья, оба русских матроса и, наконец, все туземное население Туркова.

Процессия остановилась перед пещерой, в глубине которой стояли идолы, расписанные заново и задрапированные великолепными мехами.

Чу-Чук вошел в Ворспюк с поднятыми кверху руками и, троекратно наклонив голову, опустился на корточки на разложенные оленьи кожи.

Сергей Васильевич и его спутники последовали его примеру, а за ними то же сделали и все остальные.

Как только все смолкло, Чу-Чук начал читать нараспев, тоном английского проповедника, нечто вроде молитвы к своим Богам.

Вдруг ему ответил голос - да, могучий голос, который слышно было в самых далеких уголках грота.

О, чудо! Голос этот выходил из клюва одного из богов с правой стороны. Вот что он изрек на довольно отчетливом русском языке:

-- Иностранцы, которые пришли с востока, священны. Зачем ты их задерживаешь?

Услыхав эти слова, все присутствующие оторопели.

-- Я приказываю тебе отпустить этих пленников! Твой народ должен почитать их и отдать им все вещи, которые были у них взяты! Я приказываю облегчить им возвращение на сибирский берег!

Теперь всех охватило уже не удивление, а ужас. Чу-Чук приподнялся на коленях, и вытаращенные глаза, разинутый рот, растопыренные пальцы говорили о его полном изумлении. Туземцы не знали с перепугу, что им делать - не то упасть ниц, не то бежать без оглядки.

Наконец заговорил третий Бог, средний. Голос его был ужасен, полон гнева и угроз. Точно гром гремел под сводами пещеры:

-- Если ты не сделаешь этого в тот самый день, как пожелают эти священные люди, то тебя и твое племя возьмут и унесут черти!

Что же касается его спутников, то они держались за бока, боясь разразиться взрывом смеха.

Дар чревовещания помог несравненному артисту сыграть эту комедию с "почтенным" Чу-Чуком.

Выдумка Цезаря Каскабеля была проста по замыслу, но действие ее на суеверных туземцев было поразительно.

"Эти люди священны!.. Зачем Чу-Чук их задержал?.. О!.. Он отпустит их в ту самую минуту, как они этого пожелают, и туземцы должны относиться к ним с полным почтением, потому что этим путешественникам покровительствует само небо!"

-- Ну что за умница мой патрон!.. Какой ум!.. Какой человек!.. Если только...

-- Если только он сам не какое-нибудь божество! - прервала его Корнелия.

Шутка была сыграна и имела громадный успех благодаря тому, что племена, населяющие Новую Сибирь, невероятно суеверны. Каскабель это заметил, и вот у него родилась блестящая мысль пустить в ход свой талант чревовещателя для спасения своих близких.

Разумеется, путешественников отвели из храма к лагерю с положенными священным людям почестями. Чу-Чук рассыпался в поклонах и разных комплиментах, причем видно было, что он действительно напуган до последней степени. Кажется, еще немного, - и он склонился бы перед семейством Каскабель в немом обожании, как перед своими идолами.

клювов немых до сих пор идолов, причем Боги говорили по-русски. Да к тому же были и еще признаки того, что эти люди священны. Разве птица их не говорит? Ведь все туземцы восхищались ею. А раз птица заговорила, то почему бы не заговорить и Богам с птичьими головами?

С этого дня Сергей Васильевич, Цезарь Каскабель с семьей и оба матроса были свободны. Зима подходила к концу, и погода становилась сносной, поэтому путешественники решили не откладывать своего отъезда с острова Котельного. Не то чтобы они боялись перемены в умах туземцев, - нет, те были слишком потрясены чудом, чтобы не верить. Теперь Каскабель и Чу-Чук были в наилучших отношениях. Само собой разумеется, царек велел немедленно возвратить все вещи, украденные у путников, и даже сам, торжественно преклонив колена перед Цезарем Каскабелем, вручил ему барометр, который носил на груди. Цезарь Каскабель милостиво протянул ему руку, и тот набожно приложился к ней, вообразив, что эта святая рука властна над громом и молнией.

8 марта приготовления к отъезду были закончены. Каскабель потребовал двадцать оленей для своей повозки. Чу-Чук поспешил дать ему целую сотню; но взято было лишь двадцать штук, а также и необходимое на время перехода через ледяное поле количество фуража.

В этот день утром отъезжающие распростились с обитателями Туркова. Все население, со своим вождем во главе, высыпало провожать их.

Каскабель подошел к Чу-Чуку, похлопал его по животу и обратился к нему с краткой, но выразительной речью.

Чу-Чук решил, что слова эти, вероятно, выражают особое благоволение к нему такой священной особы, и страшно был доволен.

Десять дней спустя, 18 марта, благополучно пройдя ледяное пространство, соединявшее остров с материком, "Красотка" прибыла к устью Лены.

После стольких приключений, пережитых страхов и опасений путешественники ступили наконец на землю Азии.