Путешествие к центру Земли.
Глава 10

10

Обед был готов; профессор Лиденброк поглощал его с большим аппетитом, ибо желудок его, после вынужденного поста на судне, превратился в бездонную пропасть. Обед был скорее датский, чем исландский, и сам по себе не представлял ничего замечательного, но наш хозяин, более исландец, чем датчанин, напомнил мне о древнем гостеприимстве: гость был первым лицом в доме.

Разговор велся на местном языке, к которому дядя примешивал немецкие слова, а г-н Фридриксон - латинские, чтобы и я мог их понять. Беседа касалась научных вопросов, как и подобает ученым; но профессор Лиденброк был крайне сдержан и почти ежеминутно приказывал мне взглядом хранить безусловное молчание о наших планах.

Прежде всего г-н Фридриксон осведомился у дяди о результате его поисков в библиотеке.

- Ваша библиотека, - заметил последний, - состоит лишь из разрозненных сочинений, полки почти пусты.

- Да! - возразил г-н Фридриксон. - Но у нас восемь тысяч томов, и в том числе много ценных и редких трудов на древнескандинавском языке, а также все новинки, которыми ежегодно снабжает нас Копенгаген.

- Где же эти восемь тысяч томов? На мой взгляд...

- О! господин Лиденброк, они расходятся по всей стране. На нашем старом ледяном острове любят читать! Нет ни одного фермера, ни одного рыбака, который не умел бы читать и не читал бы. Мы думаем, что книги, вместо того чтобы плесневеть за железной решеткой, вдали от любознательных глаз, должны приносить пользу, быть постоянно на виду у читателя. Поэтому-то книги у нас переходят из рук в руки, читаются и перечитываются, и зачастую книга год или два не возвращается на свое место.

- Однако, - ответил дядя с некоторой досадой, - а как же иностранцы...

- Что вы хотите! У иностранцев на родине есть свои библиотеки, а ведь для нас главное, чтобы наши крестьяне развивались. Повторяю, склонность к учению лежит в крови исландца. Поэтому в тысяча восемьсот шестнадцатом году мы основали Литературное общество, которое теперь процветает. Иностранные ученые почитают за честь принадлежать к нему; оно издает книги, предназначенные для воспитания и образования наших соотечественников, и приносит существенную пользу стране. Если вы, господин Лиденброк, пожелаете быть одним из наших членов-корреспондентов, вы этим доставите нам большое удовольствие.

Дядюшка, состоявший уже членом сотни научных обществ, благосклонно изъявил согласие, чем вполне удовлетворил г-на Фридриксона.

- А теперь, - продолжал последний, - будьте так любезны, назовите книги, которые вы надеялись найти в нашей библиотеке, и я смогу, может быть, доставить вам сведения о них.

Я взглянул на дядю. Он медлил ответом. Это непосредственно касалось его планов. Однако, после некоторого размышления, он решился говорить.

- Господин Фридриксон, - сказал он, - я желал бы знать, нет ли у вас среди древних книг также и сочинений Арне Сакнуссема?

- Арне Сакнуссема? - ответил рейкьявикский преподаватель. - Вы говорите об ученом шестнадцатого столетия, о великом естествоиспытателе, великом алхимике и путешественнике?

- Именно о нем!

- О гордости исландской науки и литературы?

- Совершенно справедливо.

- О всемирно известном человеке?

- Совершенно согласен с вами.

- Отвага которого равнялась его гению?

- Я вижу, что вы его хорошо знаете.

- Отлично! - сказал дядя. - А его сочинения?

- Сочинений у нас нет.

- Как? В Исландии их нет?

- Их нет ни в Исландии, ни где-либо в другом месте.

- Почему?

- Потому, что Арне Сакнуссем был гоним, как еретик, и его сочинения были сожжены в тысяча пятьсот семьдесят третьем году в Копенгагене рукой палача.

- Превосходно! - воскликнул дядя к большому негодованию преподавателя естественных наук.

- Что?.. - переспросил последний.

- Да! Все объясняется, приходит в связь, становится ясным, и я понимаю теперь, почему Сакнуссему, после того как его сочинения подверглись преследованию и он был принужден скрывать свои гениальные открытия, свою тайну, в зашифрованном виде...

- Какую тайну? - живо спросил Фридриксон.

- Тайну... которая... - отвечал дядя заикаясь.

- У вас, может быть, есть какой-нибудь особенный документ?

- Нет... Это только мое предположение.

- Хорошо, - ответил г-н Фридриксон, который был столь любезен, что не стал настаивать, заметив смущение дяди. - Надеюсь, - продолжал он, - что вы не покинете наш остров, не изучив его минералогических богатств?

- Несомненно, - ответил дядя, - но я несколько запоздал; другие ученые, конечно, уже побывали здесь.

- Да, господин Лиденброк; работы Олафсена и Повельсена, произведенные по королевскому поручению, исследования Тройля, научная экспедиция Гаймара и Роберта на борту французского корвета 'Поиски'^[6] и недавние наблюдения ученых, находившихся на фрегате 'Королева Гортензия', много содействовали изучению Исландии. Но, поверьте мне, на вашу долю осталось немало.

- Вы думаете? - спросил добродушно дядя, стараясь скрыть блеск своих глаз.

- О да! Сколько еще остается исследовать гор, ледников, вулканов, почти совсем неизученных! Посмотрите, чтобы не ходить далеко за примером, на эту гору, возвышающуюся на горизонте. Это Снайфедльс.

- Так-с! - сказал дядя. - Снайфедльс.

- Да, один из самых замечательных вулканов, кратер которого редко посещается.

- О да! Пятьсот лет тому назад.

- Ну, так вот, - ответил дядя, судорожно закидывая ногу на ногу, чтобы не подпрыгнуть, - я думаю начать свои геологические исследования с этого Сеффель... Фессель... как вы сказали?

- Снайфедльс, - ответил милейший г-н Фридриксон.

Эта часть разговора происходила на латинском языке; я понял все и едва мог сохранять серьезное выражение лица, глядя на дядюшку, старавшегося скрыть свою радость, бившую через край; строя из себя невинного младенца, он становился похож на старого черта.

- Да, - продолжал он, - ваши слова определяют мой выбор! Мы попытаемся взобраться на этот Снайфедльс и, быть может, даже исследовать его кратер!

- О нет, нет! - живо возразил дядя. - Мы не хотели бы никого беспокоить, господин Фридриксон; от души благодарю вас. Участие такого ученого, как вы, было бы весьма полезно, но обязанности вашей профессии...

Я склонен думать, что наш хозяин в невинности своей исландской души не понял тонких хитростей моего дядюшки.

- Я вполне одобряю, господин Лиденброк, что вы начнете с этого вулкана, - сказал он. - Вы соберете там обильную жатву замечательных наблюдений. Но скажите, как вы думаете пробраться на Снайфедльский полуостров?

- Морем, через залив. Путь самый короткий.

- Почему?

- Потому что в Рейкьявике вы не найдете сейчас ни одной лодки.

- Ах, черт!

- Вам придется отправиться сухим путем, вдоль берега. Это, правда, большой крюк, но дорога интересная.

- Я могу вам как раз предложить подходящего.

- А это надежный, сообразительный человек?

- Да, житель полуострова. Он весьма искусный охотник за гагарами; вы будете им довольны. Он свободно говорит по-датски.

- А когда я могу его увидеть?

- Потому что он будет здесь только завтра.

- Итак, завтра, - ответил дядя, вздыхая.

Вскоре после этого многозначительный разговор закончился, и немецкий профессор горячо поблагодарил исландского. Во время обеда дядюшка получил важные сведения, узнал историю Сакнуссема, понял причину вынужденной таинственности его документа, а также заручился обещанием получить в свое распоряжение проводника.