Герой пера.
ГЛАВА V

ГЛАВА V

Через несколько дней после этой встречи от пароходной пристани к дому доктора Стефана шли два джентльмена в элегантных дорожных костюмах.

- Не спешите, Генри, - недовольным тоном сказал старший, - я не могу поспеть за вами по такой жаре. Кроме того, у окна может случайно оказаться мисс Джен. Что она подумает, увидев, как вы мчитесь?

Это предостережение, которое другому, возможно, показалось бы неуместным, сразу подействовало на мистера Алисона. Он умерил свои шаги, словно в самом деле совершал нечто такое, что могло вызвать осуждение мисс Форест, и постарался скрыть свое нетерпение.

- Вот поразительная встреча! - сказал Аткинс. - А мы думали, что вы в Лондоне. Вы ведь собирались прямо оттуда поехать в Париж, не так ли?

- Конечно, а после Парижа намеревался быть осенью на Рейне. Узнав, что мисс Форест уже несколько недель живет здесь, я решил прежде заехать сюда, чтобы с ней повидаться. Но что меня удивило, так это то, что вы согласились сопровождать мисс Джен в Германию.

- Вероятно, потому, что я раньше бранил немцев? - ответил Аткинс. - Дело в том, что я опекун мисс Форест, и хотя она самостоятельна во всех своих поступках - и вы скоро в этом убедитесь, Генри - я все же счел неудобным отпускать молодую девушку одну за океан. Кроме того, мне очень хотелось посмотреть, как будет чувствовать себя мисс Джен на родине своих родителей, в обществе господ немцев, которых я успел хорошо изучить, так как Северная Америка давно поддерживает с ними деловые отношения. Надеюсь, вы выразите мне благодарность за то, что я не покидаю вашей невесты?

- Конечно, я вам очень благодарен! - холодно ответил Алисон. - Меня только поражает, что дела покойного мистера Фореста позволяют вам на такой длительный срок покинуть Америку.

- Не беспокойтесь, Генри, ваше будущее состояние находится в надежных руках! - с ядовитой иронией возразил Аткинс.

- Я имею в виду не свои интересы! - раздраженно ответил Алисон.

- Да, я понимаю, что вы заботитесь об имуществе мисс Джен, которое через год будет принадлежать и вам. Не сердитесь! Вполне естественно, что вас интересует этот вопрос, и я даже считаю своей обязанностью кое-что сообщить вам на сей счет. Вам, может быть, известно, что в последний год жизни покойный мистер Форест обратил всю свою недвижимость в ценные бумаги, которые помещены в разные банки. Все дела мистера Фореста были ликвидированы через два месяца после его смерти: вести их без хозяина было бы слишком затруднительно. Как видите, Генри, интересы мисс Джен не пострадают из-за моего путешествия в Германию.

Несмотря на внешнее равнодушие, Алисон очень внимательно и с полным удовлетворением выслушал сообщение Аткинса.

- А как вы находите Германию? - спросил он, желая переменить тему разговора.

- Скучная страна! - ответил Аткинс. - Как я себе и представлял, долго жить в этом ученом городе невозможно. Мисс Джен приносит себя в жертву, исполняя предсмертное желание отца. Когда я уезжал, она буквально изнемогала от всех этих нелепых требований чопорного немецкого этикета. Удирая отсюда, я оставил ее в самом беспомощном положении.

- Из-за скуки вы и уехали в Гамбург?

- Нет, у меня там были дела.

- Следовательно, вы воспользовались путешествием по Европе, чтобы завязать здесь деловые отношения и устроить личные дела? - с интересом спросил Алисон.

- Нет, не личные; здесь замешаны интересы мисс Форест. Речь идет об одном старом долге; мы давно о нем хлопочем, но до сих пор безуспешно.

Внимание молодого коммерсанта возросло до предела.

- И значительный долг? - быстро спросил он.

- Да!

 Надеетесь добиться успеха?

- Очень надеюсь!

- Желаю вам этого от души! - искренне воскликнул Алисон. - Для деловых людей крайне неприятно сознавать, что еще существует старый неоплаченный долг.

- Да, конечно, - со злой иронией подтвердил Аткинс. - Этот долг будет стоить вам более полумиллиона, - вполголоса добавил он.

К счастью, Алисон не слышал последних слов, так как все его внимание было поглощено домом доктора Стефана, перед которым они остановились. Аткинс позвонил. Дверь открыл Фридрих. Он ожидал встретить Фернова и был очень разочарован, увидев американца. Во время своего пребывания в Б. Аткинс жил в гостинице, отказавшись от гостеприимства доктора, но ежедневно навещал Джен.

- Мисс Форест дома? - спросил он.

- Нет.

- А доктор и его жена?

- Тоже вышли.

- Они скоро вернутся?

- Должно быть, скоро.

- В таком случае нам не стоит возвращаться в гостиницу, подождем их в саду, - обратился Аткинс к своему спутнику, а затем сказал Фридриху: - Пожалуйста, когда господа вернутся, доложите им о моем приходе. Пойдемте, Генри!

Аткинс слегка кивнул головой и вместе с Алисоном вошел в калитку сада. Фридрих с недовольным видом проводил их взглядом.

- Еще один! - проворчал он. - Скоро появится и третий. Еще немного, и эта американская компания заполнит весь дом, так что нам некуда будет деваться. Чтоб им...

Фридрих так сильно хлопнул дверью, что его пожелание нельзя было расслышать.

- Кто этот человек? - спросил Алисон, входя в сад с Аткинсом. - У него странная манера отвечать на вопросы гостей.

- Это немецкий медведь, - улыбаясь ответил Аткинс. - Велик ростом, но глуп и неловок. В его тупой башке, видимо, существует какая-то национальная неприязнь к американцам; по крайней мере, я не могу похвастаться его любезностью по отношению ко мне, а между тем он добр и услужлив до глупости.

- Он служит у доктора?

- Собственно, не у самого доктора, а... Ах, мистер Фернов, - прервал вдруг самого себя Аткинс, взглянув на среднюю аллею, - очень рад вас видеть!

Профессор только что вернулся из университета и по привычке шел через сад, сокращая путь. Он ответил на поклон и подошел к Аткинсу.

- Как поживаете, мистер Фернов? - снисходительно спросил американец. - Вы как будто похудели? Вероятно, из-за слишком усердных научных занятий. Позвольте вам представить моего молодого друга и соотечественника. Мистер Алисон - мистер Фернов, профессор университета и жилец дома доктора Стефана.

"Соотечественник", "жилец дома доктора Стефана" - оба эти определения были, казалось бы, незначительны; Аткинс произнес их вскользь, и, тем не менее, они произвели большое впечатление на новых знакомых. Темные глаза Алисона подозрительно и испытующе взглянули на профессора, а тот, в свою очередь, ответил таким же недружелюбным взглядом. Оба они как будто сразу почувствовали взаимную неприязнь и холодно раскланялись.

же представившейся возможностью, он скрылся в своей квартире, вежливо простившись с американцами.

- Кто этот мистер Фернов? - спросил Алисон, когда они остались вдвоем.

- Я уже говорил вам. Профессор здешнего университета, светоч науки, бесценный экземпляр немецкого ученого, который исследует каракули, написанные тысячу лет назад, и за свои труды пользуется почетом и уважением всего человечества, сам при этом превращаясь в мумию. Впрочем, он вполне безобиден и хорошо воспитан. Профессор выглядел весьма забавно в роли рыцаря и защитника мисс Джен в день нашего приезда сюда.

- В роли рыцаря и защитника мисс Форест? - повторил Алисон недовольным тоном. - Надеюсь, и вы там были, так что мисс Джен, собственно, не нуждалась в рыцарских услугах этого джентльмена?

- Наоборот! Наш экипаж сломался по дороге в город, дождь лил ручьем, я не мог оставить пострадавшего кучера и очень обрадовался при виде приличного на вид человека, который впоследствии оказался профессором Ферновым. Он проходил мимо, увидел нашу злосчастную группу и не отказался проводить мисс Джен в Б., когда я его об этом попросил.

- Вот как? А за этим приключением, конечно, последовало близкое знакомство? - резким, раздраженным тоном воскликнул Алисон, - тем более, что они живут в одном доме и могут ежедневно встречаться и разговаривать.

Аткинс несколько секунд удивленно смотрел на молодого человека, а затем, громко расхохотавшись, сказал:

- Вы, Генри, кажется, ревнуете мисс Джен к этому чахоточному профессору? Видимо, вы не представляете, что обязан изображать собой профессор немецкого университета, особенно, если он еще не достиг тридцатилетнего возраста. Это должен быть ученый монстр, душой и телом погруженный в книги, не знающий различия между днем и ночью. Вы очень обижаете профессора, предполагая, что он может интересоваться чем-нибудь, кроме книжного хлама. Мисс Джен не удостоилась завидной чести привлечь к себе внимание ученого мужа и не имеет никаких шансов рассчитывать на его благосклонность.

Алисон пропустил мимо ушей иронические слова своего собеседника.

- Этот Фернов часто разговаривает с мисс Джен? - нетерпеливо спросил он.

- Не думаю, - ответил Аткинс. - По крайней мере, когда я был здесь, они при встрече молча раскланивались и расходились в разные стороны. Пожалуйста, Генри, не оскорбляйте вкус вашей невесты. Во что же тогда вы цените собственную персону? Неужели вы действительно можете поставить себя на одну доску с этим книжным червем?

Нахмуренный лоб Алисона стал разглаживаться.

- Вы правы, - согласился он, - было бы смешно предполагать, что мисс Форест интересуется профессором. У нас в Америке мне приходилось видеть многих поклонников мисс Джен, но они не внушали мне никаких опасений, хотя все были людьми, заслуживающими уважения. Не знаю почему, но при первом же взгляде на чахоточного профессора у меня невольно появилась мысль, не будет ли этот человек для меня опасен? Это какое-то предчувствие.

- Предчувствие? - повторил Аткинс. - Ради Бога, Генри, оставьте в покое предчувствия! Это тоже одна из немецких выдумок. Так как немцы не в состоянии ничего заранее предвидеть и рассчитать, то на их долю и остаются одни только предчувствия. Не поддавайтесь этой глупости!

Алисон не успел ничего ответить, так как к ним подошла молоденькая горничная и доложила, что господа вернулись и просят их пожаловать в дом.

Джен со свойственной ей сдержанностью даже не сообщила родственникам о своей помолвке, поэтому ее встреча с женихом была холодной и официальной. Пять месяцев прошло с тех пор, как юная пара виделась в последний раз в богатом доме мистера Фореста. Теперь молодая девушка встретила своего жениха в траурном платье в старомодной скромной гостиной. То ли контраст с прошлым, то ли долгая разлука были тому причиной, но Алисон еще никогда не находил Джен прекраснее, чем в эту их встречу.

- Мисс Форест, простите меня за то, что, проезжая мимо, я позволил себе вас навестить. Мистер Аткинс заверил меня, что я встречу благосклонный прием.

Джен, протянув ему руку, ответила:

- Я всегда рада соотечественнику.

Их глаза встретились, и они обменялись взглядом заговорщиков. Только по этому взгляду и можно было догадаться, что молодые люди - жених и невеста, встретившиеся после долгой разлуки. Оба умели прекрасно владеть собой, и им нетрудно было скрыть от посторонних свои истинные чувства.

Джен представила Алисона своей тетке, назвав его другом дома. Госпожа Стефан не понимала, как может восемнадцатилетняя девушка так уверенно вести себя с мужчинами и подолгу с ними беседовать. По мнению тетки, Джен полагалось бы находиться под постоянным покровительством пожилой дамы и лишь изредка скромно вставлять какое-нибудь замечание, предоставив главную роль в беседе ей, хозяйке дома. На деле получалось все наоборот: докторше приходилось почти все время слушать свою племянницу и чувствовать, что сама она в гостиной - лишний человек.

чтобы оставить его наедине с невестой, но опекун Джен находил злобное удовольствие в том, что Алисон еле сдерживает свой гнев, и завел какой-то бесконечный разговор. Однако молодой американец был не из числа тех, кто может долго мириться со своим беспомощным положением. Увидев, что Аткинс не собирается ему помочь, он обратился прямо к Джен с просьбой позволить ему передать ей письма и известия с родины, предназначенные только для нее.

Как только дверь за ними закрылась, Алисон подошел к Джен и взволнованно протянул ей обе руки.

- Простите, Джен, - я выдумал этот предлог, чтобы остаться с вами вдвоем. У меня не было больше сил выносить общество посторонних, - сказал жених мисс Форест и взял красивые, холеные руки молодой девушки. Она не сопротивлялась, но не ответила на его пожатие и спокойно возразила:

- Вам не нужно было прибегать к такому средству, Генри: рано или поздно Аткинс придумал бы способ оставить нас наедине. А теперь моя тетя может обо всем догадаться.

- А вы, кажется, очень боитесь, как бы миссис Стефан не узнала о наших отношениях? - с упреком сказал он.

- Не боюсь, но и не желаю этого.

- Однако нам будет трудно скрывать истинное положение вещей.

- Нисколько, тем более, что вы ведь пробудете здесь всего несколько дней?

 Да, мне кажется, что у меня не будет оснований долго задерживаться в Б.

Джен поспешила перевести разговор на другую тему.

- Вы едете отсюда в Париж? - спросила она. - А ведь говорят, что возможна война с Францией.

- Я об этом не думал, - ответил Алисон, пожав плечами, - но если такое случится, то я, конечно, вернусь, чтобы быть с вами и отвезти вас домой, когда французские войска займут Рейнскую область и всю Германию.

- Вы уверены, что результат войны будет именно таким?

 Да, а вы думаете иначе?

Джен гордо вскинула голову и убежденно ответила:

- Мы защитим свой Рейн!

- "Мы", "свой Рейн"! - повторил Алисон. - Я думал, что мисс Форест считает себя дочерью той страны, где жила и воспитывалась всю жизнь, не считая нескольких первых месяцев после рождения!

Джен так сильно закусила губы, что на них выступила капелька крови. Она была зла на себя, что не сумела сдержаться: ей не хотелось, чтобы Алисон знал, что Рейн перестал быть для нее чужим. Невольно молодой девушке вспомнился тот, кто с гордостью и любовью произносил: "Наш Рейн", и яркий румянец залил ее лицо. Пытаясь скрыть смущение, она быстро обернулась к окну и принялась рассматривать стоявшие на подоконнике цветы.

- Кажется, вы уже приобрели здесь пронемецкие симпатии! - иронически заметил он наконец.

Джен повернулась к нему с некоторым раздражением.

 Вы ошибаетесь, Генри, - возразила она, - я чувствую себя тут тяжело и стесненно. Ежедневно и ежечасно я приношу жертву, находясь в Б. Я с трудом выдерживаю такую жизнь!

Несмотря на обычную сдержанность Джен, в ее голосе слышалась странная горячность. Алисон истолковал ее в свою пользу. Его глаза засияли торжеством, он близко подошел к молодой девушке и снова взял ее руки в свои.

 Теперь только вы сами, Джен, можете сократить срок своего пребывания здесь. Дайте мне право немедленно, а не через год назвать вас своей женой, и тогда все изменится. За одну-две недели будут закончены все формальности, и мы вместе предпримем путешествие по Европе, а если захотите, сразу же вернемся в Америку.

- Нет, нет, Генри, это невозможно! - быстро возразила молодая девушка.

Алисон выпустил ее руки, отступил на несколько шагов и мрачно повторил:

- Невозможно? Интересно знать, почему?

Джен почувствовала, что должна как-то объяснить свои слова.

 Во-первых, я еще ношу траур по отцу, а во-вторых, я обязана выполнить его желание.

- Это было ваше желание, Джен, а не мистера Фореста, - напомнил Алисон. - Я понимаю, что вы избегали официальной помолвки в то время, когда ваш отец находился при смерти, а затем наша свадьба была отложена из-за моего предполагаемого путешествия. Теперь этих препятствий больше не существует. Прошло несколько месяцев после смерти вашего отца; я случайно встретился с вами раньше назначенного срока. Для чего же нам еще ждать? Впрочем, я допускаю, что вам неприятны свадебные торжества в год вашего траура. Пусть будет так, я не стану вас принуждать, но прошу, даже требую, чтобы наши отношения не скрывались больше так тщательно, чтобы я мог открыто назвать вас своей невестой и в качестве жениха свободно посещать в доме ваших родственников.

Решительный тон Алисона, казалось бы, не допускал возражений. Любая девушка на месте Джен вряд ли сочла бы возможным не подчиниться воле жениха, но Генри забыл, что имеет дело с мисс Форест, на которую такой повелительный тон не произвел никакого впечатления. Слова "я требую" вызвали только негодование своенравной Джен.

- Вы забываете, мистер Алисон, что еще не имеете права чего-нибудь от меня требовать, - с ледяной холодностью возразила она. - Я поставила вам известное условие, вы обещали его исполнить; изменить что-либо могу только я сама, а я этого не хочу.

"Не хочу" прозвучало так непреклонно, так вызывающе оскорбительно, что, казалось, молодая девушка произнесла эти слова исключительно с целью довести Алисона до крайней степени раздражения, как она недавно уже поступила с другим человеком. Однако на этот раз ее слова возымели совсем иное действие.

между женихом и невестой. Но Алисон всегда оставался прежде всего коммерсантом; он умел считать, а потому решил не обращать внимания на то, что считал женским капризом, и не упускать из-за него ценное приобретение для себя и своей фирмы.

- Вы неумолимо жестоки, Джен, - наконец проговорил он, - и стойки, как скала. Но пусть будет по-вашему. Я только напоминаю, что вы дали мне слово, и когда наступит срок, я так же решительно буду настаивать на его исполнении, как вы теперь отклонили мою просьбу.

Джен побледнела, но твердо и смело взглянула на своего жениха и гордо бросила:

- Мое слово равно клятве: оно ненарушимо!

- И вы повторяете это обещание по доброй воле? - спросил Алисон, вперяя взор в лицо молодой девушки.

- Да, я добровольно повторяю свое обещание! Алисон облегченно вздохнул и крепко сжал руку невесты.

- Благодарю вас, Джен! - проговорил он. - Весной я вернусь сюда за своей женой, а до тех пор можете считать себя свободной, в соответствии с вашим желанием.

Наступило томительное для обоих молчание.

- Мне кажется, нам пора вернуться в гостиную, где нас ожидают тетя и мистер Аткинс! - первой нарушила молчание Джен.

женой и американцем.

- Ну, как вы нашли мисс Джен? - спросил через полчаса Аткинс, провожая Алисона в переднюю.

- Очень изменилась! - мрачно ответил тот.

- Глупости! - недовольным тоном возразил Аткинс, - это вы изменились, Генри! - вероятно, схватили в Англии хандру. Пора ехать лечиться в Париж.

Ничего не ответив, Алисон только молча пожал руку Аткинса и ушел.

на другую тему.

- Ну как, узнали вы что-нибудь? - спросила она. - Наверное, ваше путешествие было так же безуспешно, как все предыдущие попытки?

- Нет, на этот раз не совсем безуспешно! - ответил Аткинс.

- Что вы говорите? - воскликнула Джен, не веря своим ушам.

- Я нашел след.

- Моего брата?!

- Успокойтесь, успокойтесь, мисс Джен! - сказал Аткинс, положив свою руку на руку девушки. - Еще большой вопрос, действительно ли все именно так, как я предполагаю. Кроме того, след настолько слабый, что мы легко можем его потерять в любое время. Вот единственный результат моей поездки.

- И он уже много значит! - воскликнула мисс Форест. - Это первый признак, что существование брата - не вымысел, а реальный факт. Что вам удалось узнать и каким образом?

Аткинс неторопливо подвел Джен к дивану, уселся рядом с ней и заговорил:

 Уймите свое нетерпение! Я буду по возможности краток, скажу вам главное, а подробности узнаете потом. Как вам известно, еще проезжая через Гамбург, я напечатал там соответствующее объявление, но на него, как всегда, не последовало никакого ответа. Через месяц, выполняя ваше желание, я снова поехал в Гамбург, хотя бы только для того, чтобы лично убедиться в бесполезности наших поисков. Первые два дня моего пребывания там оказались совершенно бесплодными; наконец на третий день появился какой-то матрос.

- Матрос? - удивленно повторила Джен.

- Да. Он только что прибыл в Гамбург на своем судне, случайно узнал о нашем объявлении и пришел сообщить мне кое-какие сведения. По его словам, двадцать лет назад соседи его родителей привезли из Гамбурга заблудившегося мальчика. Родители матроса, а следовательно, и их соседи - рыбаки жили в маленькой деревушке на берегу Северного моря. Рыбак с женой ездили в Гамбург на ярмарку и там нашли мальчика; они взяли его к себе и растили вместе с собственным сыном. Указания матроса были настолько достоверны, что я выплатил ему обещанную сумму и немедленно написал письмо по тому адресу, который он мне назвал.

Джен слушала Аткинса с огромным интересом.

- Вы уже получили ответ? - нетерпеливо спросила она.

 Да, и очень обстоятельный. Вы сами прочтете потом письмо; для меня теперь ясно, что этим найденным мальчиком действительно был маленький мистер Форест. Число, когда он найден, его возраст и другие приметы вполне совпадают с тем, что у меня записано со слов вашего отца. Нетрудно объяснить, почему все наши поиски были до сих пор безрезультатны. Рыбак, по простоте душевной, не заявил властям о найденном чужом ребенке; он спокойно ждал, пока родители сами потребуют у него мальчика. Они уже давно уехали из Гамбурга, когда доктор Стефан, получив письмо из Америки, поместил объявление в местных газетах. Но у них, в глухой деревушке, наверное, никто газет не читал, особенно в то время...

- А что случилось с рыбаком и его женой? - прервала Аткинса Джен.

 Рыбак и его жена умерли несколько лет назад, и обоих мальчиков взяли к себе добрые люди. Сын рыбака поселился у своего родственника, какого-то ремесленника, живущего в маленьком городке на севере, а молодой мистер Форест попал к бывшему священнику, который уже давно бросил свой приход и больше не служил. Такими сведениями заканчивается письмо, а следовательно, и все, что я знаю об этом деле.

Джен глубоко вздохнула и встала с дивана. Как ни скудны были сведения, добытые Аткинсом, их оказалось достаточно, чтобы вызвать у нее прилив энергии.

- Мы должны прежде всего узнать, где находится священник! Для этого, я думаю, лучше всего обратиться в его бывший приход. Если мы его не найдем, тогда придется искать ремесленника, приютившего родного сына рыбака. Может быть, между друзьями детства сохранилась какая-то связь. Во всяком случае, мы должны немедленно ухватиться за найденный след и действовать быстро и решительно.

 Я того же мнения, - согласился Аткинс. - Я хотел поговорить с вами, а затем уже предпринимать дальнейшие шаги. Да, вот еще что: согласно вашему желанию, я ничего не сказал об этом деле мистеру Алисону. Он не имеет ни малейшего понятия о том, что у него может быть шурин. Не пора ли ему сообщить?

- Нет, нет! - с непонятной резкостью ответила Джен. - Он узнает о моем брате тогда, когда мы найдем его. Раньше нет никакого смысла посвящать его в наше дело, так как мы не можем ожидать со стороны мистера Алисона ни поддержки, ни участия в поисках. Ведь если мы найдем моего брата, то мое приданое уменьшится наполовину, что совершенно не входит в планы Генри.

Странный тон, которым были сказаны эти слова, привлек внимание Аткинса.

- Что у вас произошло с мистером Алисоном? - спросил он. - Генри вышел от вас с недовольным лицом. Вы, вероятно, поссорились?

- Да, я его оскорбила! - откровенно ответила Джен.

 А он?

- Он покорно снес оскорбление! - презрительно заметила молодая девушка.

Аткинс слегка нахмурил брови.

- Будьте осторожны с ним, Джен, - посоветовал он. - Алисон не из тех людей, которые прощают оскорбление; он не простит даже вам. Может быть, временно он и снесет его, но никогда не забудет; наступит час, когда Генри заставит вас раскаяться в вашем поступке. Я его хорошо знаю!

- И я тоже! - ответила молодая девушка. - Будьте спокойны, мистер Аткинс, я не боюсь мести Алисона, но и не уважаю его за это.

 Избегайте такого тона, мисс Джен, особенно, когда будете говорить с Генри, иначе между вами может произойти полный разрыв.

- Едва ли! Мистеру Алисону хорошо известно, какую денежную ценность я собой представляю.

Аткинс неодобрительно покачал головой.

- Зачем вы это говорите? Вы ведь знаете, так же как и я, что Алисон любил бы вас, даже если бы у вас не было состояния.

- И женился бы на мне? - иронически спросила Джен.

- Вот видите, вы молчите, следовательно, незачем его и защищать, - с горечью сказала молодая девушка. - Я прекрасно знаю, чему я обязана честью называться со временем миссис Алисон.

- Разве это для вас ново? - спросил Аткинс, испытующе глядя на Джен. - Разве вы не знали этого пять месяцев назад, когда приняли предложение Алисона? А вы сами дали бы свое согласие Генри, если бы он был не наследником и будущим владельцем фирмы "Алисон и Компания", а простым скромным служащим той же фирмы?

Заряд попал в цель - Джен виновато опустила голову. Она вспомнила, что сказала отцу, сообщая ему о предложении Генри. Тогда это казалось ей таким простым и естественным. Конечно, с тех пор прошло пять месяцев... пять месяцев и три дня!

 Как видите, - безжалостно продолжал Аткинс, - и для вас доллар имеет значение. Да это и понятно! Мистер Форест привил вам трезвые взгляды на жизнь и окружающую действительность. Любовь - это роскошь. Богатые люди могут позволить себе такую роскошь, - и Алисон, делая свой выбор, от нее не отказался; но нельзя забывать при этом и материальный расчет, так как деньги - все-таки главное в жизни.

 В Америке - да! - тихо подтвердила Джен. Аткинс равнодушно пожал плечами.

- В Германии, конечно, найдутся безрассудные головы, которые могут отвернуться от невесты с миллионным приданым, если она не соответствует их идеалу или имеет больше денег, чем они сами. Неужели можно поставить в вину мистеру Алисону то, что он непохож на этих фантазеров? Эти господа, если хотите, могут быть даже великолепны в своем бескорыстии, но миллионерами они никогда не станут, за это можно поручиться.

- Вы правы, - вдруг холодно проговорила Джен, вставая с места, - каждому свое!

Аткинс удивленно на нее посмотрел, не понимая, что она, собственно, хотела сказать последними словами. Перед ним стояла прежняя мисс Форест с невозмутимо спокойным лицом, а между тем и в ее словах, и в голосе чувствовалась горькая насмешка. Однако американец не стал ломать себе голову над неразрешимым вопросом. Он тоже встал, вынул из бокового кармана маленький портфель и, передавая его Джен, произнес:

- Следовательно, в главном мы с вами согласны. Здесь вы найдете письмо, о котором я говорил, и кое-какие указания. Прочтите внимательно, и сегодня вечером мы еще раз побеседуем по тому же поводу, а теперь я должен идти.

 Благодарю вас, - ответила Джен, протягивая ему руку, - и если я была недостаточно любезна с вами, не обращайте на это внимания. Бывает иногда такое настроение, что не можешь вполне собой владеть. До свидания!

Выйдя из дома доктора, Аткинс остановился и в раздумье покачал головой.

- "Бывает настроение", - повторил он слова Джен. - Гм... Это странно! У Генри предчувствие, у нее - настроение. Это все такие вещи, с которыми они раньше не имели дела. Да, пожалуй, Алисон прав - Джен изменилась. Если бы я тоже верил в предчувствия, то мог бы сказать... - Аткинс, оборвав свою мысль, взглянул далеко не ласково на зеркальную поверхность реки, видневшуюся сквозь деревья сада, а затем продолжил: - Я мог бы сказать, что в этом немецком воздухе есть что-то необыкновенное. Как бы этот проклятый Рейн не наделал бед!