Проклят и прощен.
Глава 11

Глава 11

Лили вернулась аккуратно к обеду. Она охотно рассказала бы про интересную встречу с бароном, хотя не выказала себя при этом героиней, но в таком случае обнаружилось бы свидание у орешника. Молодая девушка не умела лгать и не сумела бы выдать эту встречу за неожиданную, поэтому она умолчала обо всем. Разговор за столом вообще не отличался оживлением. Пастор был, видимо, расстроен, вернувшись от больного, и говорил очень мало; Анна также по большей части молчала, и только фрейлейн Гофер почти одна поддерживала разговор.

Как только кончился обед, Вильмут объявил, что должен о чем-то важном переговорить с двоюродной сестрой, и ушел с ней в кабинет.

- Опять наступает буря, - сказала Лили. - Когда у кузена Грегора такой вид, мне ужасно хочется убежать. Я не завидую Анне, что ей приходится разговаривать с ним с глазу на глаз.

- У них, видимо, неприятные деловые разговоры, - сказала Гофер. - Еще многое надо привести в порядок в делах покойного президента, а почти все это находится в руках господина пастора.

- Да, он вмешивается решительно во все, - воскликнула Лили, всегда очень смело высказывавшая свои суждения, если закрытая дверь отделяла ее от двоюродного брата. - С тех пор как Анна овдовела, он при всяком удобном случае опекает ее совсем так же, как прежде.

Гофер слегка улыбнулась.

- Я думаю, госпожа Гертенштейн позволяет себя опекать лишь до известной степени. В сущности, вполне естественно, что она принимает советы и помощь своего родственника.

- Ее поверенный в делах - адвокат Фрейзинг, - возразила молодая девушка, - зачем еще вмешиваться двоюродному брату? Ах, этот бедный адвокат со своими четырьмя отказами! Когда он вчера приезжал в Розенберг, вид у него был очень печальный. Я всеми силами старалась утешить его.

- Да, вы очень школьничали с ним, - наставительно сказала Гофер. - Достойно всякого уважения, что он пришел уверить вашу сестру в своей прежней дружбе, несмотря на все, что произошло.

- Несмотря на "глубокое уважение" номер четвертый, - с шаловливым смехом воскликнула Лили. - Однако, должно быть, ужасно находить всегда только уважение, когда ищут жену. У вас нет к нему никакого сострадания, фрейлейн Эмма, вы с ним опять ссорились вчера.

- Да, я ссорилась, - с нескрываемым самодовольством сказала Эмма. - Вернее, мы оба ссорились.

В кабинете между тем надвигалась напророченная буря. Анна, также хорошо изучившая лицо Вильмута, видела, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

- Что случилось, Грегор? - тревожно спросила она, как только они остались наедине. - Ты страшно расстроен, я это сразу заметила, когда ты вернулся.

Вильмут запер дверь, потом близко подошел к молодой женщине и без всякого вступления сказал:

- Я, встретился с Верденфельсом.

Анна немного изменилась в лице, но ответила с кажущимся спокойствием:

- В самом деле? Я слышала, что он до сих пор не покидал замка.

- Это он сделал сегодня и шел ко мне.

- Это кажется тебе невозможным?

- Насколько я знаю барона - безусловно.

- А ты во всяком случае знаешь его лучше всех. Ты права: он шел не в качестве кающегося грешника; но я при этом узнал нечто странное. Ты недавно видела его и говорила с ним. Почему ты скрыла это от меня?

Беспощадная строгость вопроса пробудила в молодой женщине чувство собственного достоинства, и она с твердой решимостью подняла голову.

- Потому что я - больше не ребенок, обязанный давать отчет в каждом своем слове и поступке. Прими это к сведению, Грегор!

Вильмут вовсе не был склонен отказаться от своего неограниченного влияния, но увидел, что здесь предел его воли, и смягчил суровый, повелительный тон.

- Так ты отказываешься дать мне эти сведения?

- Если ты желаешь получить их, не отказываюсь.

- В таком случае, где и как произошла эта встреча?

- Случайно. Это было в тот день, когда мы ездили в Маттенгоф. Ты остался возле упавшей лошади, а я поспешила к дому лесничего, чтобы послать тебе помощь. По дороге туда я встретила Рай... барона Верденфельса.

- И тогда он, вероятно, узнал, что ты овдовела? - насмешливо сказал Вильмут. - Этим объясняется его внезапное появление.

Молодая женщина тихо, но решительно покачала головой.

- Ты ошибаешься, он не меня ищет. Но если он хочет попытаться опять сблизиться с оттолкнувшими его людьми... Грегор, ты всемогущ в своем приходе и во всей окрестности, одно твое слово подаст сигнал к войне или миру. Неужели ты, как прежде, отнесешься к Верденфельсу с непримиримой враждой? Неужели опять по твоему приказанию все отвернутся от него? Ты - священник, твой сан обязывает и требует от тебя примирения и прощения. Будь же сострадателен!

Голос молодой женщины дрожал, когда она страстно произносила слова мольбы, но именно эта мольба пробудила в Вильмуте еще большую жестокость.

- Не хочешь ли ты учить меня обязанностям священника? - холодно спросил он. - Я требую от виновного подчинения моему приговору, полного подчинения; только тогда может идти речь о примирении, не раньше!

- Ты презираешь его, - тихо сказала Анна.

- Нет, я призван судить его; если же он не признает моего приговора, тем хуже для него.

Молодая женщина понимала, что всякая попытка смягчить этого человека будет напрасна. Она отвернулась и опустилась на стул у письменного стола.

После минутного молчания Вильмут подошел и, положив ей руку на плечо, медленно спросил:

- Нет, нет, молчи об этом! - в ужасе перебила она. - Ведь ты знаешь, что причина, разлучившая меня с Верденфельсом, существует и теперь... в полной силе.

- Да, существует! - подтвердил Вильмут, - и горе ему, если он попытается коснуться этого! Я сумею защититься от него.

На губах Анны мелькнула не то презрительная, не то болезненная улыбка.

- О, конечно! Ты уже однажды доказал это и был прав; однако с тех пор я страшусь твоей защиты.

- Но тогда только моя защита и спасла тебя. Не будь меня, этот Верденфельс добился бы своего, несмотря на все, что случилось. Ведь ты - только женщина и... любила его.

- А ты, Грегор, - жестокий судья во всем, что касается любви, которой ты никогда не знал и, не испытал.

Вильмут скрестил руки на груди, и на его лице снова появилось выражение гордого и холодного самодовольства.

- Ты в этом уверена? - спросил он.

- Вполне. Ты ничем не жертвовал, произнося священный обет. В твоем сердце нет места для любви.

но оказался победителем.

- И ты любил, Грегор? - воскликнула Анна, в безграничном удивлении поднимаясь с места. - Я никогда не считала это возможным и хотела бы знать женщину, сумевшую внушить тебе такое чувство.

Холодный взор пастора остановился на прекрасном лице и золотистых волосах Анны, но не выдавал ни малейшего волнения.

- Ты знаешь ее, - ответил он. - Неужели ты думаешь, что я отпустил бы тебя тогда из-под верной защиты пастората, если бы разлука не была вызвана необходимостью?

Молодая женщина побледнела.

- Почему же нет? - спросил Вильмут с прежним невозмутимым хладнокровием. - Ты выросла под моим присмотром, и я в продолжение многих лет думал, что я - только твой учитель и защитник. Но в один роковой день я открыл, что стою на краю пропасти, и почувствовал, что земля уходит из-под моих ног. Я потому остался победителем, что не хотел поддаваться слабости, что у меня достало мужества самому вонзить нож в рану, не обращая внимания на мучительную боль.

Я отвез тебя к старушке Гертенштейн, путешествие которой на несколько месяцев разлучило нас и дало твоей судьбе другое направление. Я знаю, ты никогда не простишь мне, что когда наступила та катастрофа, я воспользовался твоим отчаянием, твоей полной безучастностью ко всему, чтобы заставить тебя решиться на брак с президентом.

Да, этот брак был делом моих рук, но мое собственное сердце было при этом разбито, растоптано в прах. И разбитое сердце не помешало мне принудить тебя к этому браку, обвенчать тебя с другим и призвать на вас Божье благословение.

Анна не проронила ни слова, со страхом и удивлением глядя на человека, который разбил собственное сердце так же хладнокровно и безжалостно, как и судил других. Хотя в каждом его слове сказывалось торжество одержанной победы, но голос звучал так спокойно, словно целое столетие отделяло его от той борьбы.

что заставил меня сделать мой долг, тебя должна принудить виновность того человека. "Если глаз твой соблазняет тебя, вырви его!" - сказано в Писании. Я следую этим словам; поступай так же и ты.

- Грегор, ты страшен в своем беспощадном красноречии, - сказала молодая женщина, охваченная легкой дрожью. - Я преклоняюсь перед ним, но не могу до него возвыситься.

- Так учись этому! - с ударением ответил Вильмут. - Ты не принадлежишь к слабым натурам, твоя воля так же сильна, учись пользоваться ею. Опасность, которую я надеялся навсегда устранить, угрожает тебе вторично с тех пор, как Верденфельс поселился здесь. Ты должна неумолимо отклонять каждую его попытку к сближению. Слышишь, Анна? Я требую этого от тебя во имя прошлого, во имя того пламени, которое четырнадцать лет тому назад превратило в пепел наше село.

Анна вздрогнула, но не возразила ни слова на беспощадное напоминание; молча опустила она голову и безмолвно положила свою руку в протянутую правую руку Грегора. Ему было этого достаточно: он знал, что она сдержит обещание.