Отзвуки родины.
ГЛАВА V

ГЛАВА V

Через некоторое время действительно появились граф Оденсборг и наместник Хольгер, так же пришедшие через лес. В замке они тоже услышали продолжительную и жестокую перестрелку и захотели посмотреть сражение, происходившее так близко. До сих пор военные действия еще не коснулись окрестностей Мансфельда, и германские передовые посты находились на расстоянии нескольких миль.

Оба увлеклись оживленной беседой; наместник был также человек уже пожилой, но ему не хватало представительности графа и его изящных манер. Вся его внешность выражала не только сильную энергию, но и суровую беспощадность человека, привыкшего приказывать и безжалостно подавлять всякое сопротивление. Правительству требовались именно такие люди, которые умели поддержать свой авторитет среди немецкого населения, и Хольгеру действительно удавалось это, хотя, правда, он не отличался большой разборчивостью в выборе средств.

- Мы пришли, очевидно, слишком поздно, - сказал он, ступая на прогалину. - Сражение кончилось, в Штрандгольме все спокойно.

Оденсборг остановился и устремил взгляд на море.

- Это не Янсен спустился сейчас к берегу? - спросил он.

- Вероятно! Ведь его усадьба находится совсем рядом. Видите, граф, этот крепкоголовый мужик играет не последнюю роль в тех сложностях, о которых мы только что говорили с вами. Он - хуже всех и его неограниченное влияние на земляков крайне опасно. Я убежден, что, несмотря ни на что, он связан с неприятелем, что ему сообщаются всякие сведения, но до сих пор не удавалось это доказать.

- Я полагал, что вы учредили строгий надзор за ним и за его домом? - заметил Оденсборг. - У него вы, наверное, поселили вдвое больше солдат, чем у других.

- Конечно! Да какая же польза от этого? Хоть целый полк поставьте у него в усадьбе, он во главе своих мужиков будет явно оказывать нам противодействие. Как мы ни пытались, ни на чем нельзя поймать этого Янсена, а пока он на свободе, мы постоянно должны быть готовы к возмущению среди населения. Что, он бывает иногда в Мансфельде?

- Нет, вот уже несколько месяцев, как не появляется в замке.

- Но дети полковника Вальдова очень часто приезжают к нему.

Граф пожал плечами.

- Ведь вам известно, что между ними и этим мужиком сложились особые отношения. Они считают его спасителем своего отца и нелепейшим образом выражают ему благодарность. Я ничего не могу поделать с этими посещениями, но стал бы очень энергично возражать против ответных визитов Янсена.

- А как относится к этому барон Мансфельд? - озабоченным тоном спросил Хольгер.

Граф удивленно взглянул на него.

- Сын действует в этом случае, всецело подчиняясь моим взглядам.

- По крайней мере, так кажется. Но разве не могло на нем сказаться влияние родственников? В последнее время поразили некоторые выражения барона; они звучали очень странно. Ему, кажется, доставляет удовольствие выступать против нас. Я твердо рассчитываю на то, что мансфельдские поместья останутся исключительно в вашем управлении. Теперь, когда военные действия все приближаются, это безусловно необходимо.

Оденсборг самоуверенно улыбнулся.

- Не бойтесь, я крепко держу вожжи! Гельмут же хандрит, вот и все. Он скучает здесь без привычных развлечений, чувствует себя одиноким в фантастической Германии, но о влиянии родственников не может быть и речи. С ними у него никаких отношений, исключая кратких посещений больной бабушки, а личное вмешательство в управление или даже в партийные дела вовсе не в его вкусе.

- Конечно, вы должны знать его лучше, - подтвердил Хольгер. - Кроме того, молодому барону, даже если бы он и захотел, было бы трудно управлять своими имениями при нынешних обстоятельствах, потому что как раз теперь требуется исключительная энергия, чтобы удерживать в рамках повиновения этот мятежный народ, ожидающий только предлога для бунта. Малейшее доказательство слабости - и здешнее население обратится против нас и перейдет на сторону неприятеля, в котором видит спасителя и освободителя.

то решили подняться.

Арнульф между тем вернулся назад, сделав крюк, чтобы не встречаться с графом и наместником. Он так же хорошо заметил их издали, как и они его, и теперь медленно поднимался с берега к просеке.

- Ушли ли, наконец, эти противные господа? - угрюмо бормотал он. - Я не могу встречаться с датчанами; когда-нибудь у меня лопнет терпение, и тогда приключится беда. Я ведь знаю, что они только и ждут повода. Осторожность? Сказать-то легко, а каково сделать, когда внутри тебя все кипит и клокочет, и сам задыхаешься от гнева? Когда это только кончится!

Он направился к оголенному еще лесу, намереваясь пойти тем же путем, каким пришли датчане, как вдруг остановился в изумлении. В лесу что-то двигалось, между деревьями виднелись фигуры семи или восьми человек, быстрыми шагами приближавшихся к нему. Постепенно можно было различить форму; сверкнули ружья. Это был отряд солдат, остановившийся на опушке, недалеко от того места, где стоял Арнульф.

- Стой! - скомандовал предводитель. - Мне нужно сперва сориентироваться, в проклятом лесу теряешь дорогу и направление. Совершенно верно, мы на прибрежном холме. Вот там Штрандгольм, а в пятнадцати минутах ходьбы отсюда усадьба Янсена. Дорога идет туда! Вперед!

- Капитан Горст! - воскликнул Арнульф.

- Господин Янсен! - последовал радостный ответ. - Вот это я называю счастьем. Мы только что собирались к вам.

- Ко мне?

- Да! Я ведь знаю, что вы - наш, а мы как раз нуждались в помощи друга. Мы - одни, отрезаны от своих и хотели пробыть у вас до тех пор...

- Нет, не туда! - перебил его Арнульф. - У меня датский постой, больше двадцати человек...

Это известие, по-видимому, ошеломило Горста; он раздраженно топнул ногой:

- Проклятие! Что же нам делать?

- Вы пришли по берегу? - спросил Янсен.

- Нет, через лес, но надо обезопасить себя. Унтер-офицер Мертенс, ступайте на берег и зорко следите за холмами, остальные, расставьте посты слева и справа. Как только покажется кто-нибудь, дайте тревогу!

Солдаты повиновались. Унтер-офицер направился к берегу, между тем как остальные рассыпались по лесу, по обе стороны между деревьями. Капитан осмотрел все, каждому знаком указал надлежащее место и только после этого снова обратился к Янсену:

- Теперь давайте держать военный совет! Итак, ваша усадьба занята?

- Конечно, меня в первую очередь взяли под надзор. Но что там было у Штрандгольма? Сражение? Стычка?

- Собственно, простая рекогносцировка, но получился настоящий бой. Наши сведения оказались ложны, весь берег свободен.

- Штрандгольм занят очень сильным отрядом, - заметил Арнульф.

- Мы убедились в этом! Они приготовили нам горячий прием, но мы не остались в долгу, особенно я и мои люди. Однако при этом мы забрались слишком далеко, в лесу произошла стычка. Нас окружили, отрезали, и мы не могли попасть к своим.

- Однако ж вы здесь?

моим посещениям Мансфельда. Пока я хотел поместить людей у вас.

- И прямо попали бы датчанам в лапы, - мрачно промолвил Арнульф.

- Но они также и за нами!

- Конечно, всюду в окрестности!

- Завидное положение! - пробурчал капитан. - После рекогносцировки наши отступили; нас они, вероятно, считают погибшими. Свободен ли хотя бы холм?

- Наверху наместник с графом Оденсборгом. Если они увидят вас, то немедленно сообщат ближайшему посту, и датчане явятся с отрядом в три раза сильнее вашего.

Несомненно, это были вести весьма плачевные, способные кого угодно вывести из равновесия; капитан же принял их с обычным спокойствием.

- С каждой минутой дело становится приятнее и приятнее! - не без юмора констатировал он. - В таком случае нам придется как можно дороже продать свою жизнь. Нас все-таки шестеро.

- Семеро, господин капитан! Я считаю и себя! - сказал Арнульф, указывая на свое ружье.

Горст сердечно протянул ему руку.

- Спасибо; нам и это может пригодиться!

- Впрочем, дело еще не так плохо, - начал снова Янсен. - Есть еще одно средство: если бы мне только удалось достать вам шлюпку. Как только вы очутитесь на море, то, держась вне выстрелов, обогнете Штрандгольм и высадитесь там, где стоят наши.

Глаза Горста сверкнули при этом предложении, во всяком случае, сулившем спасение.

- Да, это - выход! А можете вы достать шлюпку?

- Нет, по крайней мере, сегодня - берег охраняется очень зорко, но, может быть, удастся ночью. Во всяком случае надо попытаться.

Горст осмотрелся вокруг, словно подыскивая удобное место для обороны, и кивнул головой.

- Прекрасно, тогда нам придется расположиться в лесу и каждую минуту быть готовыми к нападению. Место достаточно удобное.

- Господин капитан! - прозвучало с берега.

- Что случилось? - быстро обернулся Горст.

- С горы спускаются молодая дама и мальчик, - доложил унтер-офицер.

- Женщин и детей пропускайте! - приказал Горст.

что отчетливо наблюдалось в бинокль. Граф и наместник углубились в пространные рассуждения о том, действительно ли на Штрандгольм сделано нападение, кто остался победителем и в каком направлении могло происходить сражение. Всеми этими обстоятельствами Ева нисколько не интересовалась, и ее попытки завязать разговор с другой стороной также потерпели неудачу.

Гельмут и Элеонора, казалось, совершенно потеряли дар слова и едва-едва говорили "да" или "нет". Девушка, наконец, не выдержала и предложила Отто спуститься к берегу, на что он немедленно согласился.

- Там ужасная скука, - говорила Ева, морща хорошенький носик. - Нора и барон Гельмут не говорят ни слова, словно в рот воды набрали, а другие... ах, Боже мой!

Она с ужасом подалась назад, но в тот же миг навстречу ей прозвучал радостный возглас:

- Ева!

Теперь и Отто узнал офицера, стоявшего рядом с Арнульфом, и быстро очутился рядом с ним.

- Фриц! Фриц Горст! - ликовал он, но капитан проворно закрыл ему рукою рот.

- Не кричи так, мой мальчик! - он понизил голос. - Я здесь инкогнито.

- Но как же так? Откуда ты явился?

- Не спрашивайте! - прервал Янсен бурные расспросы юноши. - Скажите нам только, идут ли за вами граф Оденсборг и наместник?

Отто отрицательно покачал головой.

- Нет, они не могут прервать свои наблюдения и нескоро еще придут сюда. Мы только хотели пройти к лодке.

- Лодка? - воскликнул Горст, и в тот же момент Янсен переспросил:

- Вы приехали в лодке?

- Я - нет, но Ева и другие, - ответил Отто. - Лодка стоит там, в бухте, потому что здесь им нельзя было пристать из-за прибоя.

- Вот это - помощь, - сказал Арнульф, обращаясь к капитану.

Последний невольно облегченно вздохнул при этом известии, но его взор неотступно следовал за Евой.

- Я ведь говорил, счастье суждено человеку! - вырвалось у него. - Я немедленно же отправлюсь туда.

- Останьтесь здесь, капитан! - удержал его Янсен. - Не показывайтесь слишком рано на берегу, прусская форма выдаст вас. Сперва надо выяснить, кто в лодке. Пустите меня, я все разузнаю, но, - он подошел вплотную к капитану и понизил голос, - барышня, надеюсь, не выдаст нас? Наместник - ее опекун, не отпускайте ее от себя, пока я не вернусь.

- О, об этом уж я позабочусь! - заверил его Горст.

- Что же все это значит? - недоумевал Отто.

Мальчик недоверчиво взглянул на капитана.

- Неужели меня опять удаляют? У тебя тоже есть от меня тайны?

- Ничего подобного, я только думал, если Янсен отправится один, это все-таки опасно...

- Опасно? - воскликнул Отто. - В таком случае я должен быть с ним! Арнульф, возьми меня с собой!

С этими словами Отто бросился к Янсену, капитан же промолвил с видимым облегчением:

- Помогло! Ну, мы отделались от него!

Ева все еще стояла на прежнем месте, трепещущая и испуганная, словно опасаясь идти дальше. Ее обычно цветущее личико побледнело, а глаза с выражением радости и ужаса были устремлены на Горста.

- Фрейлейн Ева, вы дрожите? - вполголоса промолвил капитан, подходя к ней. - Не бойтесь ничего!..

Молодая девушка тревожно указала на часовых, видневшихся в отдалении за деревьями.

- Но там, в лесу, солдаты!

- Они не слышат нас, а кроме того, это мои люди. Но теперь позвольте объяснить вам...

- Вам нечего говорить мне, я догадываюсь сама, - перебила его Ева. - Как могли вы поступить так необдуманно, так безумно смело?

Вместе с упреком в этих словах звучало глубокое удовлетворение.

Горст только усмехнулся.

- Да, действительно, мы поступили несколько необдуманно, но такова уж солдатская доля.

- Но каждую минуту сюда могут явиться мой опекун и граф Оденсборг; тогда вы погибнете!

- Ну, с этими господами мы во всяком случае справимся, - равнодушно ответил капитан. - В крайнем случае заберем их с собой и они вынуждены будут совершить морскую прогулку.

- Вы хотите захватить их? - ужаснулась Ева.

- Если нельзя будет иначе, тогда да. Но - успокойтесь! Надеюсь, обойдется без кровопролития.

- Только надеетесь! А если не обойдется? Проливать кровь из-за меня!

- Вы правы, фрейлейн Ева, - подхватил он, - наше положение очень серьезно, очень опасно.

- Я уже вижу это! - воскликнула Ева, и глаза ее наполнились слезами.

- Кто знает, останемся ли мы живы!

- Господи, Боже милосердный!

- Поэтому у меня к вам последняя просьба!

- Все, все, что хотите! - зарыдала Ева, которая только теперь поняла всю опасность положения.

- Я еще раз прошу вашей руки!

Слезы мгновенно застыли, и девушка в немом изумлении остановила взгляд на неугомонном женихе, который в разгар опасности, перед лицом смерти, с тем же душевным спокойствием делал ей предложение, как некогда в замке Мансфельд. На этот раз она была далека от мысли считать это прозаическим; наоборот, теперь ей казалось это высоко романтическим и чрезвычайно льстило, что при таких обстоятельствах просили ее руки.

- И это вы называете последней просьбой? - спросила она.

- Мы не можем знать, что с нами случится через час, - ответил практичный капитан. - Поэтому я как можно скорее хочу обеспечить себе ваше "да".

- Но теперь вовсе не время для этого.

- Конечно, но, коль случай свел нас так неожиданно...

- Случай? Неожиданно? - перебила Ева. - Значит, вы не знали, что я здесь? Разве вы явились сюда не для того, чтобы видеть меня?

- Чтобы видеть вас? Ах, так! - Горсту стало понятно заблуждение девушки, но, по-видимому, поняла свою ошибку и она, потому что в ее голосе послышалось раздражение.

- Говорите, господин капитан: вы пришли сюда не ради меня?

- Нет, Ева, - с достоинством ответил Горст. - Мы на войне, и солдат перед неприятелем не должен отдаваться своим сердечным делам. И уж, во всяком случае, ему не дадут для этой цели пять человек в охрану.

От этого признания бедная Ева точно с неба упала. Она всерьез думала, что Горст ради нее предпринял эту безумную экспедицию в область, занятую неприятелем, чтобы увидеть ее, подвергался опасности попасть в плен и даже погибнуть, и вдруг эта встреча оказалась простой случайностью! Это было слишком жестоко, вся романтика внезапно померкла и все раздражение девушки вырвалось наружу.

- И тем не менее вы говорили мне о своих сердечных делах? - с возрастающей досадой спросила она. - Конечно, так, мимоходом, это, вероятно, допускается и на войне, когда там встречаются случайно и неожиданно. Прощайте, господин капитан!

Она хотела идти, но Горст решительно преградил ей путь, промолвив прежним повелительным тоном, не допускающим возражений:

- Ева, вы останетесь!

- О, с величайшим наслаждением!

- Господин капитан, это оскорбительно, ужасно! Это...

Ева не могла продолжать, несмотря на свое негодование, потому что Горст схватил ее за руку и крепко держал, не обращая внимания на сопротивление; но его только что такой повелительный голос внезапно прозвучал проникновенно и нежно:

- Ева, не будьте так раздражительны! Мы жестоко дрались у Штрандгольма, пробились сюда, и каждую минуту нам грозит смерть. Вы не знаете, как я обрадовался, когда после битвы, после крови и смерти внезапно увидел ваше милое лицо! В этот миг я узнал, что счастье не покинуло меня, что мы будем спасены. Не браните случая, который свел нас; мне он представляется предопределением, лучом света с небес.

Маленькая рука уже давно покорно покоилась в руке офицера, а глаза девушки с безграничным и радостным удивлением остановились на лице говорившего.

- Фриц, - тихо промолвила она, и ее голос зазвенел от волнения, - Фриц, я думаю, вы даже можете быть поэтичным!

- Я могу быть всем, чем хотите! - воскликнул Горст в восторге от того, что первый раз услышал свое имя из ее уст.

Ева прислушалась с величайшим удовольствием к тому, как он, наконец, решился на романтическое любовное объяснение, которого она так страстно ждала. Но судьба не дала ей возможности испить до дна сладостную чашу, а капитану развить свое внезапно вспыхнувшее поэтическое вдохновение, так как именно в этот миг вернулся Янсен с Отто.

- Все прекрасно, - доложил он. - Лодка там.

Горст быстро обернулся к нему.

- Где она?

- В бухте, четверть часа ходьбы отсюда.

- А кто при ней?

- Двое датчан, слуги графа. Вы ведь умеете управлять лодкой, а то я возьму это на себя.

- Благодарю, я уже привык к морю. Унтер-офицер Мертенс!

- Господин капитан! - прозвучал ответ снизу.

- Позовите наших людей!

- Слушаю.

Ева выглядела слегка обиженной: она не могла понять, как с высоты таких идеальнейших чувств капитан сразу мог окунуться в холодную действительность, но Фриц Горст снова сделался солдатом с головы до пят. Собрав вокруг себя людей, вызванных Мертенсом, он так же отчетливо и ясно отдавал приказы, как сватался:

- Слушай! Дело серьезное! Неподалеку отсюда находится лодка, завладеть которой мы должны во что бы то ни стало. Людей надо захватить как можно осторожней, по возможности не причиняя им вреда. А когда мы будем в море, они могут кричать сколько угодно. Отто, ты оставайся и попытайся задержать наместника и его свиту только на четверть часа, этого достаточно.

Тем временем Арнульф осмотрелся и взвел курок ружья.

- Я буду прикрывать арьергард, - сказал он. - Теперь вперед!

Горст еще раз подошел к девушке, стоявшей в стороне и боязливо наблюдавшей за этими приготовлениями.

- Прощайте, Ева! - тихо, но с прежней сердечностью произнес он.

Голубые глаза девушки наполнились слезами, и рыдания заглушили ответ.

- Фриц, только бы вы скорее оказались в безопасности! - прошептала она.

Горст улыбнулся, целуя ее руку.

- У меня есть теперь ваше обещание счастья! До более радостного свидания!

Встав во главе отряда, он повел его в лес, и Арнульф присоединился к ним. Несколько минут отряд, молча двигавшийся по лесу, был виден за деревьями, а затем скрылся из глаз.