Руны.
Глава 26

26

На береговой станции также предвидели надвигающуюся бурю, и опытные моряки были уверены, что непогода разыграется не на шутку. Около полудня из фиорда вышел "Орел" и на всех паpax направился в открытое море. На станции говорили, что чистое безумие при таких явных признаках непогоды отправляться в путь, если это не вызвано крайней необходимостью; здесь же речь шла о капризе знатного барина. Гораздо позднее сюда пришла хорошо знакомая всем "Фрея"; ее хозяин оказался благоразумнее; хотя он и не боялся бури, но если бы она застигла его между островами и подводными камнями, он рисковал бы судном и жизнью. Поэтому "Фрея" бросила якорь в маленькой, но безопасной гавани, намереваясь дожидаться здесь утра. Вечером пришел и рансдальский пароход и высадил своих пассажиров, которые и без того должны были ночевать здесь.

Это была тревожная ночь. С наступлением темноты буря разразилась со страшной силой. В открытом море бушевал настоящий ураган; прибой у берега достигал угрожающей высоты; суда в гавани метались и бились на своих якорных цепях, грозя каждую минуту сорваться. Это продолжалось всю ночь до рассвета и только днем стало ясно, до какой степени ужасна погода. Насколько видел глаз, и небо, и море представляли дикий хаос; вверху мчались грозовые тучи, внизу бушевали волны, заливая соседние скалистые острова, а ветер дул все с той же свирепой силой.

На самой высокой точке берега стояла толпа мужчин, среди которых находился Гаральд Торвик и лоцманы; слышался громкий взволнованный говор, который смолкал только тогда, когда все прислушивались к глухим звукам, доносившимся с моря через определенные промежутки времени. К ним подошел Бернгард с Христианом; он провел ночь на "Фрее", чтобы быть на месте в случае, если бы ее сорвало с якоря, и только теперь сошел на берег.

- Что там такое? - спросил он. - Какое-нибудь судно в опасности? Это выстрелы, призывающие на помощь!

- Да, с "Орла", - ответил Торвик. - Должно быть, он хотел вернуться, когда на море разыгрался шторм, но попал на Свендхольм. Теперь плотно сидит на камнях, и к нему невозможно подойти.

Лицо Бернгарда выражало испуг и удивление. Он знал, что его дядя и Сильвия уже уехали и Зассенбург на яхте один. Ему было также известно, что значит сесть на рифы в такую погоду. Свендхольм находился на значительном расстоянии от всех островов и прибрежных камней, в открытом море.

- Откуда же вы знаете, что это "Орел"? - торопливо спросил он. - Разве туда высылали шлюпку?

- Да, когда рассвело, - ответил один из лоцманов. - Это яхта принца; ее узнаешь среди сотни других судов. Мы видели ее издали, однако подойти не смогли; три раза пробовали, но не удалось. Пришлось вернуться на берег.

- Это выше человеческих сил, - подтвердил другой. - Вы видите, что творится здесь, а там, у Свендхольма, настоящий ад. Надо обождать.

Все лоцманы были того же мнения. Совершенно бесполезно было даже пробовать выйти в море; волны все равно отбросили бы лодку назад. Оставалось только ждать, пока буря хоть немножко стихнет.

Бернгард напрасно всматривался в туман. Он знал стоявших рядом с ним закаленных, неустрашимых моряков, которых не пугала никакая опасность; они привыкли рисковать жизнью, как на собственном судне, так и помогая другим; если они не решались отправиться в море, значит, это, в самом деле, было бесполезно. Он подошел к Торвику, не принимавшему участия в последнем разговоре, а молча, со скрещенными на груди руками смотревшему на море, и, отведя его в сторону, тихо сказал:

- Кажется, на "Орле" больше ждать не могут. Они, не переставая, зовут на помощь сигнальными выстрелами; дела, очевидно, плохи.

- Раз они попали на Свендхольм, то он будет держать их. Лодка не может подойти. Правда, туда слишком далеко, но твоя "Фрея"... пожалуй, справится.

Глаза Бернгарда заблестели.

- Я тоже так думаю! "Фрея" пробьется даже при таком шторме.

- Можно, по крайней мере, попытаться. Я как раз собирался спросить тебя... - Гаральд запнулся и потупился, но затем решительно договорил: - Не дашь ли ты мне свое судно для этого?

- Ты хочешь плыть на помощь? - спросил Бернгард, делая резкое ударение на "ты".

- Именно я! Меня это касается больше всех!

Глаза двух мужчин встретились. Когда-то была минута, когда "Орел" был близок к гибели, и только энергичная рука, ухватившая руль, спасла его.

- А ты не хочешь? - спросил Торвик, не дождавшись ответа. - Значит, ты мне не доверяешь?

Гоэнфельс убежал, а Гаральд подошел к морякам; через несколько минут они уже договорились. Если "Фрея" доберется до Свендхольма, можно будет попытаться плыть на шлюпке, чтобы, по крайней мере, выйти ей навстречу. Христиан, который не мог понять предыдущий разговор, который велся вполголоса, только теперь узнал в чем дело. Он пробрался вперед и крикнул:

- И я поеду с вами!

- Ты останешься здесь! - грубо осадил его Гаральд. - Побереги свою жизнь, мальчик! Таких птенцов нам не нужно.

Но голштинец рассердился; он потряс перед самым носом Торвика своими сильными молодыми кулаками и вызывающе крикнул:

- Я свое дело знаю не хуже вас! Я служу на "Фрее", а на "Орле" в опасности мои земляки; я не брошу их в беде!

И он поспешно, словно боясь, что его задержат, побежал вдогонку за своим капитаном.

Гаральд обменялся еще несколькими словами с лоцманами и поспешил туда же. Они посмотрели ему вслед, и самый старший выразительно проговорил:

- Если бы у руля был он - этого не случилось бы. Теперь судно, пожалуй, уже тонет.

Как бы в ответ на эти слова с моря снова донесся глухой, зловещий звук. Сигнальные выстрелы следовали один за другим все с более и более короткими промежутками, призывая на помощь.

В море на камнях Свендхольма сидел "Орел". Красивая, гордая яхта, еще только вчера выплывшая из фиорда на всех парах словно для того, чтобы сражаться с бурей, теперь представляла собой беспомощный обломок. Острые подводные камни глубоко вонзились в его корпус, задняя палуба уже погрузилась в воду, передняя еще держалась на скалах, но волны, заливавшие весь остров, без устали штурмовали ее. Попытка спустить шлюпки, оставшиеся целыми после катастрофы, потерпела неудачу; одну из них сейчас же втянуло в водоворот прибоя, другую волны швырнули на скалы и разбили в щепки, прежде чем в нее успели сесть. С этим пропала последняя надежда потерпевших крушение, они могли погибнуть, если помощь не подоспеет вовремя.

Но помощь пришла. "Фрея" действительно пробилась сквозь бурю и волны, так что появилась возможность поближе подойти к "Орлу". Было очень трудно управлять судном и удерживать его при таком шторме. Самой "Фрее" грозила опасность быть выброшенной на рифы и разбиться, но у руля стоял Гаральд Торвик, и этим было все сказано. Не обращая внимания на бешеный грохот и рев вокруг, он стоял, как высеченный из скалы. С выражением ледяной решимости на лице, он следил за каждым движением "Фреи" и удерживал ее от столкновения с опасными рифами. Это был нечеловеческий труд, и никто другой не выполнил бы его. Он повелевал судном и волнами.

Бернгард взял на себя работу не менее трудную и опасную: установить сообщение с "Орлом". Это должна была сделать шлюпка с "Фреи", и она выполнила ее, зайдя со стороны берега, где волны были не так сильны. Бернгард правил, а Христиан энергично работал веслами. До острова было недалеко, но и на таком коротком расстоянии спасателям грозила смерть.

Все люди, находившиеся на "Орле", столпились на передней палубе; судно все еще держалось, но при каждой новой волне, набегавшей на него, его качало из стороны в сторону. Впереди стоял капитан и совершенно спокойно отдавал распоряжения. О спасении яхты нечего было и думать, речь шла лишь о людях, но его пример и точные распоряжения поддерживали порядок и дисциплину. Когда подошла шлюпка, он, прежде всего, усадил в нее прислугу принца. Эти люди были бледны и дрожали, но поведение команды придавало и им мужества. Они не кричали и не плакали, а покорно выполняли каждое приказание. Все благополучно спустились в лодку.

- Где принц? - крикнул Бернгард, ожидавший увидеть его первого. - Где ваш хозяин? Почему он не идет?

- Он не желает!.. Он хочет оставить свое судно последним.

- Это безумие! - воскликнул молодой человек. - Это дело капитана, а не его! Он не моряк!

Но для пререканий не было времени; каждая последующая волна могла принести с собой гибель. Сели еще несколько матросов; лодка отчалила и перевезла своих пассажиров на "Фрею". Второй раз добрались также благополучно, и тогда Бернгард крикнул капитану:

- Давайте сюда принца! Это проклятое упрямство будет стоить ему жизни! Пусть идет сюда! Где он?

- Его нигде нет! - донесся голос сверху. - Он вдруг исчез. Мы напрасно ищем его!

О дальнейших поисках не могло уже быть и речи. Оставшиеся на палубе с трудом держались на ногах; волны захлестывали их, все кругом качалось и трещало. Капитан видел, что судно едва продержится несколько минут, и стал торопить людей, находящихся около него. Наконец все спустились, и шлюпка отчалила.

за перила; капюшон дождевика соскользнул с головы и открыл его лицо; бледный, но с выражением мрачного спокойствия, он смотрел на бушующее море и на отплывавшую лодку. Бернгард первый заметил его, и его восклицание привлекло внимание остальных.

- Альфред, прыгайте! - закричал он изо всей силы. - Судно гибнет! Решайтесь, мы подберем вас!

Ответа не последовало. Зассенбург только поднял руку и махнул в знак прощанья. В эту минуту Бернгарду стало ясно, что этот человек не желает, чтобы его спасали, что он совершенно сознательно пошел на смерть, хотя шум бури и заглушил его последние слова:

С моря неслась гигантская волна - настоящая водяная гора, зеленая, с белым пенистым гребнем; она обрушилась на судно и сорвала его со скалы; вода запенилась, зашипела, заклокотала в адском водовороте. Лодка рванулась вперед от опасного места. Когда она достигла "Фреи", подводные скалы были уже пусты; "Орел" погрузился в воду, а вместе с ним и его хозяин.