В глубинах зала, где лучей поток
Ласкает крылья серого тумана,
По вечерам является Восток -
И вы во власти этого обмана.
Сверкает сцена, словно медный щит,
Поддельных солнц алмазный блеск неистов…
А воздух разбиваемый трещит
Под молотками рьяных цимбалистов.
Шумит, вопит сидящая толпа.
Раздернут занавес. Тела танцорок,
Сплетаясь в розовый кустарник па,
Маячат в мареве кисейных сборок.
Распались ветви гибкого куста,
И каждая прельстительная дева
Исходит негой в танце живота,
Изнемогает в беснованье чрева.
Круглится люстра, где нависли ложи, -
Напоминает сам издалека
Тугой живот с буграми мышц и кожи.
Взлетают ляжки резво и легко,
Трепещут груды обнаженной плоти…
Оборки, рюши, кружева, трико, -
Все это - сбруя, нужная в работе:
В запряжке похоти, где лошадей
Изображает взнузданная пара
Свинцово-бледных скачущих грудей,
Взбесившихся от гиканья и жара,
Лоснящихся в белилах и в поту…
А руки, в корчах, просят подаянья
И кажут вам объятий пустоту
И всю тщету
Желанья.
Одна из дев, глаза полузакрыв
И одержимо, позабывши роздых,
Бесстыдной страсти выразив порыв,
Другая отведенною ногой
Вниманье притянула, как магнитом,
И паутиной оплела тугой
Сидящих в зале, похотью залитом…
О блеск проклятья в платье золотом,
Ожог на красоте самой природы!
В искусстве искалеченном, пустом
Возникли эти яркие уроды.
О наслаждение, - здесь твой позор!
Отбросов гроздья на тебе повисли,
Дурманишь ты, мечте наперекор.
Ты - алкоголь для взора и для мысли!..
А некогда, блистая красотой,
С руками свежими, с челом открытым
Ты шествовало к радости простой
С достоинством, доселе не забытым.
Тебе кивали кроны, шелестя,
А ты в потоке лепета и звона,
Наивное, как светлое дитя,
Сквозь плоть вбирало в душу их дары,
Как поцелуи радости нетленной
Самой природы и самой вселенной,
В одной любви сливающей миры.
О наслаждение, любовь была
Твоим богатством, но беспечность мота
Тебя до краха быстро довела,
И вот - несостоятельность банкрота.
Ты разлагаешься, - идет распад
На множество сверкающих песчинок;
И каждой завораживает взгляд,
С душой вступая в смертный поединок.
Разбухшее, вползаешь ты в нее
Тысячеоким леденящим взглядом,
И адское дыхание твое
Ослепший разум душит серным смрадом.
И новое родится существо, -
Мужчина, женщина, старик, подросток
Как бы сплелись, образовав его,
О, преступленье, о, бесчестье толп,
Весь город захлестнувших мертвой зыбью,
Где каждый фонарем венчанный столб
Направит к цели душу полурыбью!..
А сцена блещет, как павлиний хвост,
Как веер страсти, вздыбленный жестоко…
И радуга фантазии свой мост
Вдруг перекинула к садам Востока.
Там, вдалеке - узорный минарет…
И тянется сюда из отдаленья,
Голубоватым пламенем прогрет,
Квартал, где блещут белые строенья,
И, очевидно, вы в одном из них…
Откуда-то, из незаметной дверки -
А зал рокочущий на миг притих -
Цепочкой выплывают баядерки…
Темп ускоряется, они летят…
И вновь плывут… А в роли подмастерьев
К ним подбегает стайка арапчат
…
А идиотский шутовской припев
Уже готовит вас к апофеозу,
Где каждая из распаленных дев
Вдруг примет ужасающую позу,
И новых тел бушующий поток
Внезапно хлынет на подмостки сбоку…
И, победивший приступом, порок
Программы всей раскроет подоплеку:
Одежда лопнет, словно шелуха,
И в урагане гнусных содроганий
Возникнет облик свального греха,
Отображенье случки обезьяньей.
А музыка… О, музыка - она
Всей оргии содействует покорно!..
Послушна спазме каждая струна
Визгливой скрипки. Сиплая валторна
Блудливой псицей взвыла в нужный миг
На мыслимом пределе исступленья,
И звук фагота гадину настиг,
…
Но полночь бьет. И пламя гаснет вдруг.
И мгла клубится над людским угаром…
И, растекаясь в улицы вокруг,
Толпа ползет по черным тротуарам.
Кровавой плотью зачиная сутки…
А там, под ними, в соке их зари
Продрогшие застыли проститутки.