Все тонет в сумерках, закатом обагренных,
И только, словно ножницы, в ночи
Сверкают, темноту взрезая на перронах -
От фонаря до фонаря - лучи.
Как раззолоченная рака, изукрашен
Вокзал - весь в ярких отблесках стекла.
Повисли хлопья копоти и мгла
На крышах и на шпилях башен.
По подъездным путям, в пыли, в дыму,
Ползут вагоны похоронным цугом.
Гробы зловещие, толкаясь, друг за другом
Они скрываются в густеющую тьму.
А вслед им тянется рука в прощальной ласке,
Взлетает над толпой надрывный чей-то крик…
То постоит недолго паровик,
То снова мчится - в грохоте и лязге.
То рощи дикие, то пашни, то долины.
Вот позади тоннель - и путь окончен длинный;
Все море распахнулось впереди.
Здесь, по волнам, сияя в позолоте,
Проходят бриги утренней порой.
Их флаги пестрые - в стремительном полете,
И рею каждую - усеял птичий рой.
Диковинно изогнуты их кили.
Рули шафрановы и рыжи кливера.
Прочны канаты их - тугая жила к жиле;
Высоким мачтам не страшны ветра.
Матросы из краев неведомых и древних
Поют на палубе. Так нежен их напев,
Движенья так усталы. На форштевнях
Мечты идут войною против буден…
А волны в гавани свершают свой побег
Вдоль старых, тихо зыблемых посудин
В страну, где пылкости не остужает снег.
Вагоны, и замолк вокзальный гул.
Полны неистовства, нас призывают дали,
И мир все двери настежь распахнул.
