| Автор: | Габорио Э., год: 1868 |
| Категория: | Роман |
25
На следующий день Жан, верный слуга герцога де Шандоса, встретил Диану на прогулке и передал ей большой пакет.
Там лежали две записки, перехваченные ростовщиком и купленные у него герцогом, а также все письма, которые она посылала Норберту. Их было около сотни.
Если бы хоть одно из них попалось на глаза виконту Октавию... Но де Шандос, слава Богу, не Доман!
Сначала девушка хотела сжечь опасные бумаги. Придя домой, она заперлась у себя в комнате и даже приготовила уже горящую свечу, чтобы приступить к выполнению своего решения, но остановилась и задумалась.
-- Кто знает? - прошептали прекрасные губы. - Может быть, все это пригодится для моей мести...
И Диана спрятала бумаги в шкатулку, где хранились письма Норберта.
Все ее мысли были заняты подготовкой мести сопернице. Она уже не помнила, что именно благородный поступок герцога, вернувшего ей спокойствие и уверенность в завтрашнем дне, дал ей в руки эти бумаги. Она не думала о том, что, отомстив с помощью этих писем Мари Палузат, она нанесет страшный удар по Норберту в ответ на его благородство. Но если бы это и пришло ей в голову, то ничуть не повлияло бы на ее планы.
Бог судил иначе. Переписка с де Шандосом действительно со временем пригодилась, но только против самой Дианы.
Пока же все, казалось, благоприятствовало ей.
Норберт уехал с женой в Париж. В этом можно было не сомневаться: тщеславный граф де Пимандур раззвонил об их отъезде по всей округе.
Несколько дней спустя она узнала, что Доман исчез, прихватив с собой Франсуазу и полученные от герцога шестьдесят тысяч франков.
Две женщины ходили с плачем по Беврону и разносили эту новость: мать Франсуазы и служанка Домана, которая, как все знали, была его любовницей.
Служанка рассказывала, что ее сбежавший хозяин никогда не был адвокатом и почерпнул все свои юридические познания в тюрьме, где прошел полный десятилетний курс обучения всем тонкостям французского законодательства.
Побег ростовщика и юной предательницы очень обрадовал Диану.
Она знала, что тетка Руле считает ее причастной к исчезновению своей дочери. Но вопли вдовы никогда не проникнут за зубчатые стены замков...
Главное - она никогда больше не увидит сообщников и может спокойно выходить замуж.
Будущее казалось безоблачным.
До свадьбы оставалось две недели.
Мадемуазель де Совенбург хотела успеть за это время окончательно вскружить голову графу и довести его до полного самозабвения. Ей нравилось быть любимой.
Она желала, чтобы Октавий де Мюсидан, этот умный, образованный, добившийся успеха в парижском свете человек безропотно исполнял все ее капризы. Это очень льстило ее самолюбию.
Октавий был от нее без ума.
В день свадьбы невеста была ослепительно прекрасна. Ей было приятно, что все смотрят только на нее.
Впрочем, выходя из церкви сквозь почтительно расступившуюся толпу прихожан, она поймала на себе множество неодобрительных взглядов. Длинный язык разгневанной вдовы Руле в считанные дни испортил доброе мнение бевронцев, которое Диана заслужила за многие месяцы бескорыстной помощи бедным.
Еще большая неприятность ожидала ее в замке Мюсидан: управляющим виконта оказался не кто иной, как Монлуи, часто присутствовавший когда-то на ее тайных свиданиях с Норбертом!
Октавий представил управляющего своей жене. Она густо покраснела.
Глядя на смиренного Монлуи, низко кланяющегося своей новой госпоже, Диана уловила в его глазах ту же лукавую искорку, которая так пугала ее у Домана.
"Этот человек не должен здесь быть, - подумала она. - И его здесь не будет!"
Молодая графиня де Мюсидан могла бы просто попросить мужа уволить неприятного ей слугу. Но управляющий может в отместку посоветовать графу де Мюсидану прогнать обманщицу-жену...
Мадам Диана решила добиться своего хитростью: обращаться с Монлуи как можно более ласково и терпеливо ожидать удобного случая.
Долго ждать не пришлось. Октавий был недоволен своим управляющим, который отличался большим рвением в Париже, но в Бевроне иногда целыми днями пропадал у любовницы.
Это была та самая девушка, к которой он водил зимой маркиза Норберта.
Мюсидан не намерен был долго терпеть подобное разгильдяйство и даже возмущенно сообщил об этом мадам Диане, которая, как и подобает любящей жене, была с ним совершенно согласна.
Разговор об увольнении нерадивого управляющего состоялся между молодыми супругами во время прогулки по самым романтическим уголкам Бевронского леса.
-- Посмотри, какая чудесная поляна! - воскликнул вдруг Октавий, решив судьбу своего слуги и немного успокоившись.
Диана де Мюсидан огляделась и увидела, что они вышли на обычное место ее свиданий с Норбертом.
-- Мне здесь не нравится, - капризно проговорила она.
Муж не стал возражать. Он поцеловал жену и свернул на другую тропинку.
И тут из зарослей выскочила большая собака.
Молодая женщина испуганно вскрикнула, узнав Бруно, охотничьего пса герцога де Шандоса.
Бруно радостно залаял, поднялся на задние лапы и положил передние на плечи Диане, как часто делал когда-то.
Октавий, на помощь! - взвизгнула мадам де Мюсидан.
Виконт отогнал собаку.
-- Вы не очень испугались?
-- Очень! - ответила бледная, дрожащая Диана, которая боялась, конечно, не собаки, а проницательности мужа.
Между тем тот внимательно разглядывал Бруно.
Умная, красивая собака скромно сидела в стороне и недоуменно смотрела на молодую женщину, словно спрашивая о причинах ее странного поведения.
-- Пес не хотел вам причинить никакого зла, - сказал Октавий.
-- Все равно прогоните его!
-- Успокойтесь, дорогая, он вас не тронет. По-моему, вы ему нравитесь, - ответил виконт.
Тогда мадам де Мюсидан сама шагнула к Бруно и замахнулась на него зонтиком. Пес вскочил и, думая, что приятельница его хозяина хочет с ним поиграть, забегал вокруг нее, подпрыгивая и визжа от радости.
"Чтоб ты сдох!" - подумала Диана.
-- Эта собака вас знает, - сделал виконт вывод из своих наблюдений.
-- Меня? Откуда же?
-- Вам лучше знать.
-- Но я с ней совершенно не знакома!
-- Да? Вы уверены?
-- Абсолютно! - ответила жена.
В этот самый миг Бруно подбежал и лизнул ей руку.
Диана покраснела и отвернулась, чтобы муж не заметил этого.
-- Не может быть! - сказал он.
Октавий достаточно много охотился с собаками, чтобы научиться понимать их поведение.
Бог его знает, может быть, я когда-то приласкала ее, а она запомнила. Но я все-таки боюсь ее. Идем отсюда скорее.
Господин де Мюсидан не обратил бы на это мелкое происшествие никакого внимания, если бы скучающий без хозяина Бруно не пошел за ними. Возможно, он рассчитывал найти Норберта, идя следом за его подругой.
-- Удивительно, - бормотал Октавий, ежеминутно оглядываясь на собаку. Он прогонял непрошеного спутника словами и жестами, даже запустил один раз камнем - ничего не помогало.
Пес упорно шел за ними.
Лес кончился.
Граф увидел работающего в поле крестьянина.
-- Послушай! - крикнул он.
-- Что угодно вашей милости?
-- Не знаешь ли ты эту собаку?
-- Знаю, как не знать!
-- Чья она?
-- Нашего господина, герцога Норберта де Шандоса.
Диана вздрогнула, как от электрического тока.
-- Действительно, - сказала вдруг она, - я теперь припоминаю, что ее, кажется, зовут Бруно. Бруно, ко мне!
Пес подбежал.
Диана наклонилась - не столько, чтобы приласкать его, сколько для того, чтобы скрыть свое смущение.
Октавий взял жену под руку и они пошли домой.
Подозрение запало в его душу.
Он не мог объяснить себе сильное волнение Дианы и непонятную привязанность к ней чужой собаки.
Мадам де Мюсидан тоже была встревожена: случай с Бруно показал ей, что опасные сюрпризы подстерегают ее повсюду.
Диана упрекала себя в трусости. Как она, женщина с сильным характером, могла до такой степени растеряться? Если бы она сразу спокойно узнала собаку, то все было бы в порядке!
Её ложь и смущение превратили пустяковую встречу в важное событие.
С тех пор Октавий стал иным: сдержанным и задумчивым. Временами жена чувствовала на себе его испытующий взгляд.
На всякий случай она решила делать вид, что вообще боится собак. Стоило ей увидеть на улице какого-нибудь щенка, как она начинала громко кричать.
Октавий велел держать на цепи всех псов в имении.
Но ничто не помогало. Диана видела, что первая же ее оплошность может превратить его сомнения в уверенность.
Надо было срочно уезжать отсюда.
В самом ее желании покинуть Беврон ничего подозрительного не было: они с Октавием давно решили, что после свадьбы поселятся в Париже.
Как только они оставались наедине, Диана начинала искусно внушать мужу, что жизнь их в Мюсидане полна неприятностей, что опека родителей совершенно невыносима и что они были бы самыми счастливыми людьми, на земле, если бы жили отдельно и вели свое собственное хозяйство.
Виконт отвечал, что это вполне соответствует его желаниям.
-- Я бы давно уехал, если бы наши отцы уладили свой бесконечный спор о деньгах.
-- Надо их поторопить, - говорила жена.
Она чувствовала, что вот-вот произойдет какое-то несчастье.
Интуиция ее не обманула.
...Это случилось двадцать шестого октября.
Диана была в своей комнате и, услышав сильный шум. выглянула в окно.
Двор замка был полон людей. Все суетились. Некоторые женщины плакали, утирая слезы передниками.
Что все это значит?
В ворота вошли несколько крестьян с носилками.
На них лежал человеческий труп, покрытый окровавленной простыней.
Диана похолодела от ужаса.
Кто же из них лежит на носилках?
В воротах показался бледный, едва держащийся на ногах Октавий. Его поддерживали под руки господин де Кленшан и Людовик.
Значит, Монлуи.
Монлуи мертв!
Теперь нечего бояться, что он расскажет графу о прошлом графини де Мюсидан!
Эта подлая радость придала Диане сил. Она спустилась по лестнице навстречу мужу.
Увидев жену, Октавий кинулся к ней, обнял ее, прижал к своей груди и заплакал.
-- Слава Богу, он плачет! - прошептал де Кленшан. - А я уже думал, что он помешался...
-- Что с ним? - перебила Диана.
-- Ужасное несчастье... - покачал головой де Кленшан. - Я советую вам отвести мужа к себе. Он вам все расскажет, когда успокоится.
После долгих расспросов и бессвязных ответов Октавия Диана поняла, что он на охоте нечаянно убил Монлуи выстрелом из ружья.
Людовик всем рассказывал, как это произошло и даже изображал в лицах. Он уверял, что так уж было суждено и господин граф ни в чем не виноват.
Диана так и не узнала правды.
На самом деле Монлуи погиб из-за нее, как и старый де Шандос.
Вот как это было.
За завтраком в лесу Октавий выпил много вина и стал подтрунивать над Монлуи.
Во время охоты де Мюсидан и де Кленшан решили разойтись на некоторое расстояние, чтобы вернее добыть дичь.
Октавий послал Людовика со своим другом, а Монлуи оставил при себе и продолжал смеяться сначала над ним, затем над его частыми отлучками из замка и, наконец, над женщиной, которую он любил.
Тут уже Монлуи не выдержал, вышел из себя и заговорил с хозяином довольно непочтительно.
Пьяный Октавий пришел в бешенство.
Я не желаю иметь такого управляющего! - проревел он. - Считайте себя уволенным!
-- Хорошо, - ответил Монлуи. - Но вы еще должны взять обратно те слова, которыми оскорбили мою женщину!
-- Я думал, вы умнее. А вы докатились до того, что теряете отличное место из-за пустой, ничего не стоящей девчонки. Можете не сомневаться: эта дрянь гуляет с кем попало, когда вы на службе!
-- Ни слова больше! - угрожающе закричал Монлуи. - Я запрещаю вам говорить о ней!
Граф хотел его ударить, но промахнулся.
Монлуи окончательно рассвирепел:
-- Вам ли говорить о гулящих женщинах? Ведь вы сами женились на чужой любовнице! И вы еще смеете называть кого-то дрянью, когда ваша собственная жена...
Он не успел договорить.
Его сразила пуля Октавия.
Он сомневался в Диане. Но сомневаться - еще не значит знать.
Знать он не хотел.
Октавий страстно любил жену и готов был простить ей все, что угодно. При этом условии знание теряет всякий смысл.
Лишь бы оно отсутствовало у всех.
Вот почему погиб Монлуи.
Вот почему виконт ничего не сказал жене.
С помощью де Кленшана и Людовика Октавий избежал суда, но его не оставляла в покое совесть.
Он разыскал молодую женщину, честь которой защищал на роковой охоте Монлуи. Она недавно родила сына и при крещении дала ему имя Поль.
Граф стал помогать этой женщине, не объясняя причин своего покровительства.
Диана рвалась в бой. Где-то здесь, в этом огромном городе, находится дворец герцогов де Шандосов, в котором ее законное место заняла эта потаскуха Мари!
...Перед отъездом Диана отыскала в Бевроне бывшую горничную мадемуазель де Пимандур и узнала, что ее бывшая хозяйка до замужества была влюблена в маркиза Жоржа де Круазеноа.