Завоеватель
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Завоеватель

Компанiя молодыхъ людей гребла къ острову. Одинъ изъ нихъ - молодой и красивый - поднялся въ лодке и началъ декламировать стихи; можно было слышать съ берега. Все дамы слушали его, только самая младшая, жизнерадоcтная девушка съ белокурыми волосами и трепетавшими ноздрями, смотрела на красиваго боцмана на руле, ей это больше нравилось; она смеялась на его замечанiя и поощряла къ дальнейшимъ.

А молодой человекъ былъ мраченъ. И онъ читалъ свои стихи громче, и щеки его покраснели.

Вдругъ онъ останавливается. Онъ оборачивается къ невнимательной красавице сзади на лавке для гребцовъ и говоритъ:

- Вы правы, мои стихи не хороши. Но я могу кое-что разсказать, и это у меня выйдетъ, можетъ быть, лучше. На берегу вы должны выслушать меня.

Дамы зааплодировали, оне радовались, - ему есть о чемъ разсказать, приключенiй у него было множество. Только она, которая не слушала его стихотворенiй, была и теперь равнодушна. И онъ все больше и больше сердился.

- Чего же вамъ нужно? - спросилъ онъ въ отчаянiи.

- Чего мне нужно? Я васъ не понимаю! - ответила она удивлено. - Зовутъ меня Андреа, ничего мне не надо, я только рада, что участвую въ этой поездке! - И, действительно, у нея былъ такой видъ, будто то, что она говорила - правда; плутишка!

Они причалили, откупорили бутылки, налили стаканы и пили. Но далеко, за низенькимъ прибрежнымъ кустарникомъ, гуляли Андреа съ боцманомъ, искали яйца морскихъ птицъ. По временамъ ветеръ доносилъ ихъ смехъ.

- Теперь вы должны разсказать! - говорили вокругъ.

- Соберитесь все, пусть и Андреа придетъ! - ответилъ онъ. Онъ всталъ на камень, звалъ Андреа ласковымъ, манящимъ голосомъ.

И Андреа пришла. Она остановилась и вопросительно на него посмотрела.

- Фрёкэнъ, для васъ одной я разсказываю, - сказалъ онъ такъ, что все слышали. - Вы, какъ серебряный крестъ на солнце, не только потому, что вы прекрасны, но у васъ еще и юность, очаровательная юность. Подъ кожей вашихъ рукъ - кровь. Дорогая, я хочу открыть вамъ сердце въ самыхъ красноречивыхъ словахъ.

Но Андреа смотрела на всехъ съ самымъ несчастнымъ видомъ и села. И онъ началъ разсказывать.

Онъ разсказывалъ целый часъ; голосъ его звенелъ, казалось - дикое, величественное настроенiе овладело имъ, съ товарищами по путешествiю происходили необыкновенныя приключенiя.

- Я вамъ все надоедаю? - спросилъ онъ.

Но Андреа молчала. Онъ спросилъ:

- Почему вы не отвечаете? Вамъ одной я разсказываю. Подождите, я вамъ разскажу еще. Человекъ, отъ котораго вы все это слышите, далеко не былъ такъ счастливъ. Все шло хорошо, онъ выигрывалъ эти маленькiя сраженiя, онъ побеждалъ блестящихъ удальцовъ; но разъ его захватила великая вечная любовь - и онъ погибъ.

- Bravo! - сказала Андреа, опустивъ голову. - Разскажите объ этомъ!

Но завоевателя обмануло это спокойствiе, ея холодность приводила его въ отчаянiе, и онъ мужественно боролся, чтобы сбросить ея ярмо. Другiя дамы не препятствовали, потому что ни одна изъ нихъ не знала его сердца. Сегодня жребiй палъ на одну, а, можетъ-быть, завтра, когда солнце осветитъ другую половину его души, падетъ на другую.

Андреа продолжала:

- Разскажите про это!

- Для чего? - отвечалъ онъ. - Вы такъ холодны, что я замерзаю. Милостивыя государыни и милостивые государи, наступилъ вечеръ!

Они возвращались. На обратномъ пути онъ далъ звонкую затрещину боцману и взялся за весла. Онъ ничего не виделъ, ничего не слышалъ, онъ гребъ, какъ медведь.

Когда они доехали до берега, Андреа вдругъ подошла къ нему. Онъ схватилъ ее за руку и сказалъ, побледневъ какъ мертвецъ, дрожащими губами:

- Не мучьте меня, я не могу выдерживать больше. Решайте - я не любилъ ни одной женщины такъ, какъ васъ, что долженъ я делать - жить или, умереть?

- Жить, - ответила она радостно. - Я тебя полюбила съ перваго взгляда. Зачемъ, думаешь ты, мучила я тебя сегодня? Ахъ, никогда я такъ не страдала раньше! - и она смотрела на него большими, удивленными глазами, называла его своимъ царемъ, богомъ.

Несколько дней онъ былъ совсемъ счастливъ: победа была упоительна, онъ наслаждался ею, какъ это всегда съ нимъ бывало. Потомъ опять появилось старое несчастiе, наступило пресыщенiе, изнеможенiе после борьбы, отвращенiе. Онъ исчезъ оттуда, пропалъ, уехалъ въ следующiй городъ и не писалъ, не давалъ никакихъ известiй, не вернулся.

Съ гостинице для туристовъ, куда онъ прiехалъ два дня назадъ, было немного народу. Было очень скучно въ городке, никакихъ событiй, его сердце было покойно и утомлено.

Разъ встретилъ онъ после обеда, на лестнице, даму; она спускалась, онъ подымался; и онъ приподнялъ шляпу и поклонился, когда она проходила мимо. Она прошла въ садъ. Хозяинъ объяснилъ, что она остановилась въ этомъ же отеле: она путешествуетъ со своимъ отцомъ.

Длинное зеленое суконное платье, большая черная шляпа и хлыстъ для верховой езды, - это задержало его на лестнице. Она едва взглянула на него, подобрала платье и прошла мимо. Онъ пошелъ за ней, спустился въ садъ. Было семь часовъ, выпадала роса.

- Роса, - сказалъ онъ простодушно, подошелъ къ ней и показалъ на ея ноги и повторилъ, что роса. Она посмотрела на него съ удивленiемъ и стала разсматривать носки своихъ ботинокъ.

- Извините, - началъ онъ снова, - я, правда, шелъ за вами но съ темъ, чтобъ заговорить, - но

Она пробормотала:

- Я васъ не понимаю.

-- Я вамъ поклонился на лестнице, - продолжалъ онъ. - Это былъ я, я тамъ стоялъ. Мимолетный взглядъ, которымъ вы меня подарили, заделъ меня.

Тогда спросила она, наконецъ:

- Что вамъ надо?

Его сердце забилось, онъ забылся и закричалъ:

- Посмотрите сюда, - берите, что хотите, я вамъ все отдаю, что у меня есть, если вы думаете, что я что-нибудь хочу отъ васъ. Нетъ, я шелъ не изъ-за этого. Я хотелъ только стоять передъ вами, смотреть на васъ, потому что вы прекрасны!

- Ничего подобнаго я не слыхала, - сказала она холодно и съ досадой.

- Простите меня, - пробормоталъ онъ и оборвалъ.

Она смотрела мимо него на клумбу цветовъ и повернулась къ нему спиной. Онъ вновь захотелъ оправдаться, онъ воспользовался случаемъ и сказалъ:

- Да, подумайте только, все розы, на которыя вы смотрите, будто шепчутъ. Я ихъ слушаю. Стоять оне тамъ, разговариваютъ другъ съ другомъ, этотъ шелестъ - ихъ языкъ! Послушайте и вы, - не скажутъ ли оне чего-нибудь?

Она удалялась.

- То последнее, что я сказалъ, разве тоже неудачно? - спросилъ онъ съ тоской.

- Да тамъ вовсе не розы, а макъ, - проговорила она.

- Пусть макъ, а разве этотъ шелестъ цветочныхъ головокъ не можетъ быть языкомъ, на которомъ оне между собою беседуютъ? - Она ушла. Не успелъ онъ этого произнести, какъ садовая калитка захлопнулась. Хорошо. Въ прекрасномъ настроенiи селъ онъ на скамейку. Необыкновенная красота незнакомки поразила его. Когда позвонили къ обеду, онъ поднялся и въ сильномъ волненiи вошелъ въ столовую. Если бы она пришла! Села бы тамъ. О, если бы ей поклониться! Она вошла, хлыстъ опять у ней въ руке. Съ ней былъ отецъ, красивый старикъ, съ осанкой офицера.

Теперь дело шло о томъ, чтобъ воспользоваться случаемъ, поклониться, сесть vis-à-vis. "Я это сделаю", - подумалъ онъ. И онъ сделалъ это.

Красавица густо покраснела. Отецъ съ дочерью говорили о завтрашней поездке. Отецъ черезъ столъ разспрашивалъ его объ отеляхъ, о дорогахъ. И бедняга-завоеватель, никогда раньше не интересовавшiйся дорогами, поспешно припоминалъ и отвечалъ очень удачно. Когда кончился обедъ, онъ представился имъ. Великолепно, очень хорошо, - оба они знали его имя.

Въ коридоре онъ остановилъ дочь офицера и проговорилъ:

- Только одно слово, фрёкэнъ, не уезжайте завтра! Останьтесь! Я вамъ покажу чудные виды, горный потокъ, корабельную верфь, завтра вечеромъ: я брошусь къ вашимъ ногамъ и буду благодарить.

Тогда онъ прибавилъ: "Моя жизнь въ вашихъ рукахъ".

Она улыбнулась.

-- Чтобы избегнуть недоразуменiй, должна вамъ сказать - я почти обручена и завтра еду.

-- Нетъ, - закричалъ онъ и топнулъ ногой. Онъ схватилъ ее за руку, сжалъ и поцеловалъ.

Она вырвалась, замахнулась хлыстомъ и ударила его по лицу. Онъ сразу успокоился. прiободрился; кроваво-красная полоса осталась на левой щеке. Она взглянула на него, опустила хлыстъ и прошептала дрожащими губами:

- Я васъ ударила?

- Ничего, - ответилъ онъ. - Повторите, это для меня радость.

Но она опустила голову и бросилась по лестнице въ свою комнату, где ее никто не могъ видеть.

Она не уехала на другой день. Они посетили виды, горные потоки, корабельную верфь. Какъ переменился весь мiръ, какъ билось ея сердце стремительно, въ сладкомъ безумiи! Нетъ, никогда бы она не поехала на югъ къ этому человеку - она его больше не любитъ - если бъ не приказанiе отца-офицера. Но она сейчасъ же вернется. И она подала руку завоевателю.

-- Я еду тоже, - сказалъ онъ. - Завтра же еду; за тобой. До свиданiя, моя единственная любовь.

Тутъ настало время, короткое, - какъ это всегда бывало, - онъ горелъ восторгомъ и ничего не виделъ и не слышалъ, кроме нея. Онъ телеграфировалъ почти ежечасно и писалъ письмо за письмомъ на продушенной бумаге. Онъ читалъ эти прекрасныя слова съ пылкой радостью; все цвело внутри у него.

Часы летели. Почему онъ не уезжалъ? Восторженное настроенiе мешало ему отправиться. Черезъ два дня онъ еще не уехалъ, потому что не былъ въ силахъ разстаться съ этими чудными письмами, они все еще приходили. Почему было ихъ такъ много, такъ много! Первыя были самыя хорошiя. Они были для его сердца - все маленькiя розы; но потомъ начали приходитъ слишкомъ часто.

Когда онъ спустился въ столовую, встретилъ онъ даму въ дорожномъ платье. Она и ея спутница только что прiехали; она была художница, она странствуетъ, нежная девушка, пылкая, ласковая, переменчивыхъ настроенiй. Стерегла ее мать.

Онъ поклонился.

Она улыбнулась и ответила; улыбнувшись, покраснела. Что же онъ не едетъ?

Что это - судьба? Онъ воспользовался случаемъ, чтобы предложить молодой художнице сопровождать ее, ему хотелось ей помочь. Они уговорились и назначили время итти на корабельную верфь.

о ней. Наконецъ, она прислала свою мать вместо себя, ей не хотелось съ нимъ итти, она решила лучше навестить друзей, и старая мать не спросила, долго ли онъ ждалъ, не пожалела, что онъ промокъ. Ей было все равно.

Онъ вернулся домой. Онъ бродилъ въ скучномъ отеле по всемъ комнатамъ, былъ злобенъ, нетерпенiе терзало его. Почему она не возвращается отъ своихъ друзей? Ужъ поздно, ночь. Надо итти спать, не дождавшись ея. Спать онъ не могъ, зажегъ свечу, началъ куритъ сигару за сигарой и не могъ успокоиться. Какъ тяжело, смутно въ голове, какъ мучительно смотреть на пестрые обои!

Наконецъ, онъ вскочилъ, оделся. Онъ зналъ комнату художницы и увиделъ - ея башмаки стоятъ у двери. Онъ подошелъ къ двери и прислушался.

Ничего, ни звука. Тогда имъ нагнулся и поцеловалъ оба маленькихъ башмачка, какъ дуракъ, какъ безумный. Потомъ вернулся къ себе. И онъ обещалъ покончитъ завтра все - признаться ей: или умереть, или победить.

Но на следующее утро она съ матерью уехала. Онъ старался узнать, куда оне едутъ, и узналъ, что на северъ, въ следующiй городъ.

"Прiезжай на югъ, теперь здесь все въ цвету!"

А онъ бросился на северъ.