Ярослав

Ярослав

Расскажу я славную вам повесть

О боях великих, лютых бранях;

Собирайте вы свой ум да разум:

Нынче будет вам чего послушать!

Там, где правит Оломуц землями,

Невысокая гора поднялась;

Называют гору ту Гостайнов;

На ее вершине христианам

Чудеса творила Божья Матерь.

Долго, долго жили мы в покое;

Было все кругом благополучно;

Да поднялась от востока буря,

А поднялась ради дщери ханской,

Что за злато немцы погубили,

За жемчуг, за дороги каменья.

Дочь Кублая, красотой что месяц,

О землях на Западе узнала,

И узнала, что в них много люду:

Собиралась в дальнюю дорогу

С нею десять юношей срядилось

Да еще две девы молодые.

Было все потребное готово.

Тут они на быстрых сели коней

И свой путь по солнышку держали.

Как заря перед восходом блещет

Над густыми темными лесами:

Так блестела дочь Кублая хана,

Красотой блестела и нарядом,

Золотой она парчей покрылась,

Лебедину шею обнажила,

Дорогим увешалась каменьем.

Ханской дочери дивились немцы,

На ее сокровища польстились;

Выжидать засели на дороге

И в лесу Кублаевну убили,

Все богатство ханское побрали.

Как про то услышал хан татарский,

Что с его Кублаевной случилось:

Собирал несметные он рати

Короли на Западе узнали,

Что Кублай готовится ударить:

Перемолвились, набрали войско

И поехали навстречу к хану;

Становили стан среди равнины,

Становили, поджидали хана.

Вот Кублай сбирает чародеев,

Звездочетов, знахарей, шаманов,

Чтоб они решили ворожбою,

Будет ли, не будет ли победа.

Притекли толпами чародеи,

Звездочеты, знахари, шаманы;

Расступившись, кругом становились,

Положили черный шест на землю,

Разломили надвое, назвали

Половину именем Кублая,

А другую назвали врагами;

Стародавние запели песни;

Тут шесты затеяли сраженье:

Шест Кублая вышел цел из бою.

На коней садилися ретивых -

И рядами становилось войско.

Христиане ворожбы не знали,

А пошли на басурманов просто:

Сколько силы, столько и отваги!

Загремела первая тут битва.

Задождили стрелы, будто ливень,

Треск от копий, словно рокот грома,

Блеск мечей, что молния из тучи.

Обе стороны рубились крепко

И одна другой не уступала.

Вдруг татар шатнули христиане

И совсем бы смяли супостатов:

Да пришли к ним чародеи снова

И шесты народу показали.

Тут опять татары разъярились,

В христиан ударили свирепо

И погнали их перед собою,

Словно псы испуганного зверя.

Здесь шелом, там щит железный брошен;

Что ногою в стремени повиснул.

Здесь один вотще с врагами бьется,

Там другой помилованья просит.

Так татары были крепки в битве,

Что налоги с христиан собрали

И два царства отняли большие:

Старый Киев да Новгород людный.

Вырастало горе на долинах;

Весь народ сходился христианский,

Собиралось их четыре войска;

Звали снова басурманов к бою.

В этот раз Татары взяли вправо,

Словно туча с градом над полями,

Что грозит богатым урожаям:

Издалеча рати так шумели.

Вот и Угры сдвинули дружины,

В супостата ударили крепко,

Да напрасны мужество и храбрость,

Молодецкая напрасна доблесть:

Одолели дикие татары,

Целый край мечом опустошили.

Христиан покинула надежда!

Было горе, всех горчее горе.

Милосердному взмолились Богу,

Чтобы спас их от татар свирепых:

"Господи! Восстань в своем Ты гневе,

От врагов Ты нам защитой буди,

Что совсем сгубили наши души:

Режут нас, как ярый волк овечек!"

Бой потерян и другой потерян.

В землю польскую пришли татары,

Полонили все, что было близко,

Додрались до града Оломуца.

Тяжкая беда кругом вставала:

Брали верх поганые татары.

Бьются день, другой дерутся крепко;

Никуда не клонится победа.

Вот неверных рати разрослися,

Будто тьма вечерняя под осень.

Посредине их рядов нечистых

Продираясь ко святой часовне,

Где светился чудотворный образ.

"Ну, за мною, братья!" - так воскликнул,

В щит мечом гремя, Внеслав могучий

И хоругвь над головами поднял.

Все метнулись, как едино тело,

На татар ударили жестоко,

И, как пламень из земли, пробились

Вон из полчищ нехристей поганых.

На пятах они поднялись в гору,

У подошвы развернули рати,

А в долину стали вострым клином.

Тут покрылись тяжкими щитами

Справа, слева и большие пики

Взбросили на могутные плечи

Друг ко другу: задние передним.

Тучи стрел летели в басурманство.

Только ночь остановила битву,

Разостлавшись по земле и небу;

Тем и тем она закрыла очи,

Той порой, во мраке христиане

Навалили под горою насыпь.

Как заря блеснула на востоке:

Зашумели орды супостатов

И кругом ту гору обступили;

Не видать конца полкам несметным!

На конях иные там кружили

И на длинные втыкали пики

Головы от трупов христианских -

И носили пред наметом ханским.

Собралися в кучу все их силы,

К одному они шатнулись боку

И полезли по горе на наших,

Оглашая криком всю окрестность,

Ажио дол и горы загудели.

Христиане поднялись на насыпь.

Божья Матерь силу в них вложила:

Натянулись их тугие луки,

Их мечи булатные сверкнули -

Отступили от холма татары.

Закипело сердце хана гневом;

На три полчища разбился табор,

С трех сторон облавили ту гору;

Тут скатили христиане бревна,

Двадцать бревен, сколько там их было,

И за валом их сложили в кучу.

Подбежали к насыпи Татары,

В облака ударились их вопли

И хотели вражьи дети насыпь

Раскидать, но бревна покатились -

Как червей приплюснуло тут нехристь

И еще давило их в долине.

Те и те потом рубились долго,

Только ночь остановила битву.

Господи! Внеслав сражен могучий

И на землю с насыпи свалился.

Одолело горе наши души,

Иссушила жажда все утробы;

Языки с травы лизали росу.

Вечер тих был перед ночью хладной,

Смирно было в стане сопостата.

Разгорелся день перед полуднем.

Христиане падали от жажды,

Рты свои сухие отворяли,

Хриплым голосом молились Деве,

Истомленные поднявши очи,

Заломивши руки в лютой скорби;

Жалостно с земли смотрели в небо.

"Нам невмочь терпеть такую жажду,

От нее не в силах мы рубиться!

Кто не смерти, живота желает:

Дожидайся милости татарской!"

Так одни сказали, а другие:

"Лучше сгинуть от меча нам, братья,

Чем от жажды на холме издохнуть.

Хоть в плену бы нам воды напиться!" -

"Так за мною ж! - к ним Вестон воскликнул. -

Коли так вы, братья, говорите,

Коль измучились от жажды лютой!"

Тут свирепым туром на Вестона

Он потряс его рукою мочной:

"Ах ты, змей, предатель окаянный!

Погубить людей ты хочешь добрых!

Чем бы милости просить у Бога,

Ты зовешь их в мерзкую неволю.

Не ходите, братья, на погибель!

Ведь уж зной мы тяжкий пережили:

В ярый полдень Бог нам силы подал;

Он еще подаст, коль верить будем.

А такие речи непотребны

Тем, кого зовут богатырями!

Пусть мы сгинем здесь от жажды лютой:

Эта смерть от Бога будет, братья!

А мечам неверным отдадимся:

Руки сами на себя наложим!

Неугодна Господу неволя:

Смертный грех в ярем идти охотой.

Кто так мыслит - он за мною, мужи,

Тот за мною, ко святой иконе!"

Двинулись к часовне христиане:

"Господи! Восстань в Своем Ты гневе!

Дай смирить нам силы супостата,

Выслушай моление Ты наше!

Мы отвсюду стиснуты врагами:

Из оков нечистых нас Ты вырви

И увлажь росою нам гортани!

Славословить Тебе, Бога, станем!

Сокруши Ты наших супостатов,

Да не придут нехристи вовеки!"

Глядь - уж тучка в раскаленном небе!

Дуют ветры, слышен рокот грома;

Разостлались облака по небу,

Мечут молнии на стан татарский,

Страшный ливень рвы холма наполнил.

Миновала буря. Идут рати

Изо всех земель и стран далеких,

К Оломуцу веют их хоругви;

Тяжкие мечи гремят у бедер;

На плечах колчаны со стрелами,

А на буйных головах шеломы.

Скачут-пляшут ретивые кони.

Бубны-трубы раздалися в поле;

Закипела яростная битва.

Стало темно меж землей и небом -

И была последняя то схватка!

Звон и стук прошел от сабель вострых,

Засвистели стрелы каленые;

Лом от копий, треск от пик тяжелых

И молитвы посредине битвы,

Плач, тревога - и веселья много!

Кровь лилась ручьями дождевыми;

Что в лесу деревьев было трупов.

У того мечом разрублен череп,

У того не стало рук по плечи,

Тот с коня валится через брата,

Тот врага, остервенясь, ломает,

Словно буря, на скалах деревья;

У иного меч торчит из ребер,

А тому отнес татарин ухо.

Ух! Кругом послышалися вопли:

Христиане сбиты, побежали;

Но смотрите: Ярослав несется,

Что орел летит, могучий витязь!

На груди его железный панцирь,

А под ним отвага и удача;

Под шеломом крепким разум быстрый,

А в очах играет гнев и ярость;

Расходился, будто лев косматый,

Что, почуяв запах теплой крови,

Раненный, бежит за человеком;

Так он мчался, лютый, на татарство.

Чехи с ним, что град из темной тучи.

И борьба меж ними закипела!

Пиками тяжелыми сразились -

Да сломились пики у обоих.

Ярослав с конем окровавленным

И разнес Кублаича до брюха.

Пал Кублаич бездыханным трупом,

Глухо звякнув на плечах колчаном.

И кто мог пустился по долине

В те края, отколь приходит солнце.

И врагов татар не стало в Гане.