Чудная свадьба

Из сборника «Старинные характеры»

ЧУДНАЯ СВАДЬБА

Перевод И. Пашкина 

- А вышло все это, надо вам сказать, оттого, что Эндри в те времена любил выпить - теперь-то он, разумеется, капли в рот не берет и хорошо делает. Джейн, его невеста, была, понимаете ли, постарше Эндри, намного ли старше - я вам в точности не скажу: она не нашего прихода, а о таких делах только по церковной записи в точности узнать можно. Но, во всяком случае, и годами она бьша постарше своего жениха, - да были и еще коекакие щекотливые обстоятельства…

(- Ах, бедняжка! - вздохнули женщины.)

…одним словом, надо было торопиться с венчанием, пока Эндри не пошел на попятный, так что Джейн была рада-радехонька, когда наконец в одно ноябрьское утро она вместе с Эндри, его братом и невесткой отправилась в церковь, чтобы сочетаться с ним законным браком. Эндри вышел из деревни еще затемно, и провожавшие махали ему вслед фонарями и кидали в воздух шляпы.

Приходская церковь была в миле с лишком от деревни, а так как погода выдалась на редкость хорошая, ну они и решили после венчания отправиться в Порт Бреди и провести там денек: поглядеть на корабли, на море, на солдат, а то что за радость возвращаться из церкви к тетке Джейн, у которой она жила, да и скучать там весь вечер.

Так вот, в то утро многие заметили, что Эндри по дороге в церковь то и дело писал вензеля. Накануне у соседей были крестины, и Эндри, приглашенный в крестные, всю ночь напролет усердно омывал младенца добрым элем, рассудив, что навряд ли когда еще сподобит бог нынче крестить, завтра венчаться, а наутро, того и гляди, родителем оказаться. Как тут не выпить ради такой благодати.

Так он в эту ночь и не прилег ни на минуту и отправился в церковь прямо с крестин. Вот и получилось, что, когда он со своей нареченной вошел в церковь, пастор (а был он человек строгих правил, по крайней мере - в церкви) посмотрел на Эндри и говорит эдак язвительно:

- Что же это такое, молодой человек? С самого утра и уже налакались! Постыдились бы хоть для такого дня!

- Совершенно справедливо, сэр, - говорит Эндри. - Однако на ногах я держусь, оно для нашего дела и достаточно. Я даже по одной половице могу пройти не хуже кого иного, не в обиду вам будь сказано (признаться, тут он малость разгорячился), - и если бы ты, пастор Билли Тугуд, крестил всю ночь напролет вот так же на совесть, как я, так ты бы сейчас и вовсе на ногах не стоял, провалиться мне на этом месте, коли не так!

Услышав такую отповедь, пастор Билли (у нас его иначе и не звали) помрачнел, насупился, - он был человек вспыльчивый и не любил, чтобы его задевали, - и сказал очень решительно:

- Я тебя венчать в таком виде не могу и не стану. Ступай домой, протрезвись, - и захлопнул свою библию на все защелки, словно мышеловку.

Тут невеста в слезы: плачет навзрыд и просит и молит не откладывать венчания; уже очень она боялась упустить Эндри, после стольких трудов! Да нет, не тут-то было.

- Не могу я совершать святое таинство над нетрезвым человеком, говорит мистер Тугуд. - Это грешно и неприлично. Мне жаль вас, дочь моя, я понимаю, что вам нельзя мешкать, но сейчас идите домой. И как это вы решились привести его сюда в таком виде?

- Так ведь трезвый он и совсем не пойдет, - всхлипнула она.

- Ну, тут уж я вам ничем не могу помочь, - говорит пастор, и как она его ни умоляла, он ни на какие уговоры не поддался. Тогда она принялась за дело по-другому:

- Может быть, сударь, вы пойдете домой, а нас оставите здесь, и я ручаюсь, что через часок-другой он будет трезвей самого судьи. А я уж тут постерегу его. Ведь если он выйдет из церкви невенчанный, его обратно на аркане не затащишь!

- Ну, хорошо, - говорит пастор. - Даю вам два часа, а потом вернусь.

- Только, ради бога, сударь, заприте дверь покрепче, чтобы нам нельзя было выйти, - просит Джейн.

- Хорошо, - говорит пастор.

Тут пастор снял свой новенький белый стихарь и ушел, а прочие стали уговариваться, как им сохранить это в тайне, что было не трудно, потому что место было безлюдное, а час ранний. Свидетели, брат Эндри с женой, которые вовсе не желали, чтобы Эндри женился на Джейн, и пришли сюда скрепя сердце, сказали, что не намерены торчать еще два часа в этой дыре и хотят вернуться домой в Лонгпаддл к обеду. Они так твердо стояли на своем, что причетник под конец сказал, - ладно уж, можно и без них обойтись. Пусть себе идут домой, как если бы венчание уже состоялось и молодые отправились в Порт Бреди. А когда вернется священник, за свидетеля сойдет любой прохожий, да и сам он, причетник.

На том и порешили, родные Эндри тут же ушли, а причетник затворил церковную дверь и приготовился уже повесить на нее замок. Тут невеста, думая все о своем, шепнула ему сквозь слезы:

- Дорогой мой сэр, не оставляйте нас тут, в церкви, кто-нибудь увидит в окно, и пойдут такие толки, такая сплетня, что я этого не переживу. Да и мой любезный Эндри, как бы он не сбежал от меня. Заприте нас лучше на колокольне, мой дорогой сэр. Я уж его туда как-нибудь втащу.

Причетник охотно согласился помочь бедняжке, и они вдвоем втащили Эндри на колокольню. Там он их и запер, а сам пошел домой с тем, чтобы вернуться часика через два.

Только что пастор Тугуд пришел домой из церкви, как вдруг видит: проезжает под его окном джентльмен в красном фраке и охотничьих сапогах. Увидал его пастор и с великой радостью вспомнил, что в этот день по соседству с его приходом назначена псовая охота. И так ему туда захотелось, потому что в душе он был ярым охотником.

Сказать по правде, чуть выйдя из церкви или с какой-нибудь требы, он уже ни о чем другом, кроме охоты, и думать не мог. Нечего греха таить, занятие это было ему не по карману, и в седле он сидел мешок мешком, и его вороная кобыла была старая, с облезлым, словно у крысы, хвостом, а его охотничьи сапоги и того старей, все порыжелые и потрескавшиеся. Однако он на своем веку затравил не одну сотню лисиц. Он жил холостяком и летом, укладываясь в кровать, каждый раз откидывал одеяло в ногах и заползал в постель головой вперед, как лиса в нору, в память о славной зимней охоте. А каждый раз, как на усадьбе сквайра справляли крестины, Билли ни за что, бывало, не упустит случая за праздничным столом как следует спрыснуть это событие старым портвейном.

Причетник, который был у пастора и за конюха, и за садовника, и за главного управителя, только что принялся за работу в саду, как тоже увидел охотника в красном фраке, а за ним еще много дворян и дворянчиков, и свору гончих, и егеря Джима Тредхеджа, и загонщиков, и еще пропасть всякого народа. Причетник любил травлю не меньше самого пастора: увидит свору гончих, и уж себя не помнит, и удержу ему тогда никакого нет. И грядки свои, и рассаду - все позабудет. Так и тут: кинул он на землю лопату - и скорей к пастору. А тот и сам не меньше его рвался на охоту.

- Я насчет вашей кобылки, сэр, - мямлит причетник, а сам весь дрожит от нетерпения. - Она у нас застоялась, ее промять, промять бы надо. Разрешите, я этим займусь и поезжу часок-другой?

- Это ты верно говоришь, промять ее нужно. Я вот сам сейчас этим займусь, - говорит пастор.

- Сами? Ну, а как быть с вашим меринком, сэр? С ним и вовсе сладу нет, так он застоялся. Если изволите, я и его подседлаю?

- Ну, что же. Выводи и его, - говорит пастор, которому только бы самому поскорее выбраться, а до причетника и дела нет.

Натянув поживей охотничьи сапоги и рейтузы, он поскакал к месту сбора, намереваясь вернуться в самом скором времени. Только что он скрылся из глаз, как причетник оседлал меринка и полетел вслед за ним. Прибыв к месту сбора, пастор нашел там всех своих друзей, и началась у них потеха. Гончие, как только их спустили, сразу пошли по следу, и все поскакали за ними. И вот, позабыв о своем благом намерении тотчас же воротиться, скачет наш пастор вслед за другими охотниками по пустырям между Липпетс-Вудз и Грин-Копе и, обернувшись на всем скаку, видит, что причетник поспевает за ним по пятам.

- Ха-ха, милейший! И ты тут? - говорит он.

- Тут, сэр, тут, - говорит причетник.

- Хорошая пробежка для коней.

- Воистину так, сэр. Хи-хи!

И вот летят они, как ветры буйные, все вперед и вперед через Грин-Копе, потом наперерез к Хайер-Джертон, потом через шоссе в Климмерстон-Ридж, потом дальше к Йелбери-Вуд, по горам и долам, причетник следом за пастором, а пастор, чуть отстав от собак.

Никогда еще не бывало у них такой славной травли, как в этот день, и ни пастор, ни причетник ни разу и не вспомнили о необвенчанной парочке, ожидавшей их на колокольне.

- А вашим лошадкам, сэр, это пойдет на пользу, - говорит причетник, только на полголовы отставая от пастора. - Отличная это мысль пришла вашему преподобию - промять их нынче на травле. А то, глядишь, не сегодня завтра ударят морозы, и придется бедным животинам неделями стоять в конюшне.

- Нельзя им застаиваться, никак нельзя. Блажен, иже и скоты милует, отвечает ему пастор.

- Хи-хи, - посмеивается причетник, хитро подмигивая пастору.

- Ату ее! - вторит причетник. - Вон она! Ах ты дьявол, да их там две!

- Ну-ну! Чтобы я больше не слышал от тебя таких слов! Забыл ты, что ли, какой на тебе сан?

- Воистину так, ваша милость, воистину так. Но, право же, хорошая охота - такая веселая штука, что и о своем высоком служении забываешь. - И опять краешком глаза он подмигнул пастору, а пастор точно таким же манером ему.

- Хи-хи, - смеется причетник.

- Ха-ха, - вторит пастор Тугуд.

- Ах, сэр, - снова говорит причетник. - Ну, насколько же это приятнее, чем возглашать зимними вечерами «аминь» на ваше «во веки веков»!

- Что верно то верно. Но все хорошо во благовремении, - говорит пастор Тугуд. Он был начитан в писании и на каждый житейский случай имел текст наготове, как и подобает пастору.

Так и скакали они до самого вечера, пока не кончилась эта охота тем, что лиса забежала в домишко старой вдовы и забилась сначала под стол, а потом в футляр стенных часов. Пастор с причетником прискакали одними из первых и видели через окно, как брали лисицу, а часы при этом били без остановки, как им еще никогда не случалось бить. Потом пришлось подумать и о возвращении домой.

Приуныли тут пастор с причетником, потому что и кони были загнаны до полусмерти, и сами всадники еле держались в седле от усталости. Но делать нечего - пустились в обратный путь и плелись все время шагом, то и дело останавливаясь.

- Нет, видно, никогда нам не добраться до дому, - стонал пастор Тугуд, согнувшись в седле в три погибели.

- Ох, не добраться, - вторил ему причетник. - Это нам воздаяние за беззакония наши.

- Воистину так, - бормотал в ответ пастор.

Словом, уже совсем стемнело, когда они въехали наконец в ворота пасторова дома, тишком, как воры, прокравшись по улице, чтобы никто из прихожан не догадался, где они весь день пропадали. Они и сами-то от усталости еле на ногах держались, а еще надо было о лошадях позаботиться, так что и тут ни один, ни другой не вспомнили о недовенчанной парочке. Как только лошади были заведены в стойла и накормлены, а сами они малость перекусили, тотчас же оба завалились спать.

Наутро, когда пастор Тугуд сидел за завтраком, вспоминая вчерашнюю охоту, прибегает вдруг причетник и спрашивает еще в дверях, можно ли войти.

- Как же это мы, ваша милость, - говорит он. - У нас совсем из головы вон, а ведь та пара на колокольне до сих пор не обвенчана.

Пастор так и ахнул, чуть куском не подавился.

- Господи помилуй, - говорит он, - а ведь и правда! Как это вышло нескладно.

- И не говорите, сэр. Ведь мы, может статься, погубили несчастную женщину.

- Ах да! Помню, помню! Ей, по правде сказать, давно уже следовало обвенчаться.

- Подумать только, сэр, а ну как с ней там, на колокольне, что-нибудь случилось, и ни доктора, ни бабки…

(- Ах, бедняжка, - вздохнули женщины.)…Как бы нас за это в суд не потащили. Да и для церкви, какой это позор для церкви!

А ты что, сам ходил в церковь или спрашивал у деревенских?

- Да нет, что вы, сэр! Это я вот только что вспомнил. В церковных делах разве я смею вперед вас соваться? А сейчас, как подумал о них, меня словно обухом по голове. Кажется, тронь пальцем - сейчас упаду!

Ну, тут пастор бросил свой завтрак и вместе с причетником скорей побежал в церковь.

- Да их, наверно, и след простыл, - говорит на ходу мистер Тугуд. - И хорошо бы. Они небось как-нибудь выбрались и давно уже дома.

Все же они вошли в ограду, поглядели на колокольню и видят: высоко в окне белеет малюсенькое личико и крохотная рука помахивает им сверху.

- Бог мой, - говорит мистер Тугуд, - не знаю, как я им теперь на глаза покажусь! - Он тяжело опустился на чью-то могильную плиту. - И надо же было мне вчера к ним так придираться!

- Да, очень жаль, что мы с этим делом тогда же не покончили, - говорит причетник. - Но раз убеждения вашей милости не дозволяли вам их венчать что же, с этим надо считаться.

- Верно, друг мой, верно. А что, по ней не видно… не произошло там с ней чего-нибудь… преждевременного?

- Да мне видно ее только до плеч, сэр.

- Ну, а как лицо?

- Лицо страх какое бледное.

- Да что ты! Ну, будь что будет. Ох, и разломило же у меня поясницу после вчерашнего… Но приступим к делу божию.

Они вошли в церковь и только отперли ход на колокольню, как бедняжка Джейн и ее любезный Эндри выскочили оттуда, как голодные мыши из пустого буфета. Эндри едва живой и вполне трезвый, а его невеста бледная и продрогшая, но во всем прочем такая же, как вчера.

- Как? - говорит пастор, облегченно вздыхая, - вы с тех самых пор так тут и сидели?

- Но почему же вы не позвали кого-нибудь? - спросил пастор.

- Она не позволила, - говорит Эндри.

- Стыдно мне было, - всхлипнула Джейн. - Да узнай об этом кто-нибудь нас на всю жизнь ославили бы. Раз или два Эндри совсем было собрался ударить в колокол, но потом одумался и сказал: «Нет, лучше нам с голоду подохнуть, чем навек опозориться!» Вот мы все ждали и ждали, а вас все нет и нет.

- Да! И я очень об этом сожалею, - сказал пастор. - Но теперь мы с этим делом мигом покончим.

… мне бы пожевать чего-нибудь, - говорит Эндри. - Хоть корочку бы какую или луковку, и то бы ладно. Потому я так отощал, что у меня, кажется, все кишки к спине приросли, слышно, как они о становую кость трутся.

- Нет, раз уж все мы тут, и в полном порядке, - с беспокойством сказала невеста, - так давайте скорее кончать!

Эндри согласился повременить с едой, причетник позвал вторым свидетелем одного из прихожан, самого неболтливого, и скоро брачные узы были крепко завязаны, новобрачная успокоилась и заулыбалась, а у Эндри еще пуще живот подвело.

Они с благодарностью приняли приглашение и, выйдя с церковного двора, пошли одной тропинкой, а пастор с причетником - другой, и никто их не заметил, потому что час был еще ранний. Они вошли в пасторский дом, будто бы только что вернулись из поездки в Порт Бреди, и тут-то уж они набросились на еду и питье и пили и ели до отвалу.

Джейн за все свои труды и старания. Разве вот только свое доброе имя спасла.

- Это тот самый Эндри, который явился к сквайру на рождество вместе с музыкантами? - спросил торговец семенами.

- Нет, нет, - ответил учитель Профитт. - То был его отец. И все произошло оттого, что Эндри чересчур любил покушать и выпить.

Видя, что все его слушают, учитель сразу начал рассказ: